Глава 8. Ловля на живца

Глава 8. Ловля на живца

— Эй, ты слышал?

— Что?

— Ну, про то письмо!

— О-о-о! Да кто ж этого не знает. Князь, прочитав, небрежно отбросил его, а служанки уже разнесли весть по всему поместью.

В поместье князя Ляна в районе Синнинфан последние несколько дней было оживленно.

Хотя любовные похождения здесь не были чем-то новым — ведь наследник Ли Вэй менял женщин быстрее, чем в ресторане «Тяньсянлоу» обновлялось меню, — но внезапное появление у князя Ляна внебрачной дочери стало темой для пересудов на несколько дней.

Все началось с письма.

Однажды вечером, когда спустились сумерки, к боковой двери заднего двора княжеского поместья доставили письмо.

Доставивший его был простым посыльным, от которого ничего нельзя было узнать. Автор письма назвалась двадцатиоднолетней девушкой, которая долгое время жила в Бэйли, полагаясь только на мать, и никогда не знала своего отца.

Мать тяжело заболела и перед смертью раскрыла ей тайну ее рождения, сказав, что ее родной отец — не кто иной, как князь Лян Ли Ган.

Девушка сначала не поверила, но после трагедии в Хуаюэлоу, услышав, что замочек долголетия Чжао Цюцзи был вещью из поместья князя Ляна, она сравнила его с вещами, оставшимися от матери, и обнаружила сходство в стиле. Поэтому она решила явиться и признать родство, имея при себе вещественное доказательство.

Если князь Лян проявит сострадание, то пусть пришлет человека к писцу у ворот храма Дацыэньсы, чтобы сообщить об этом.

Что касается самого доказательства, то оно не было приложено к письму. Говорилось лишь, что это браслет из чистого золота, а на обратной стороне письма был нарисован его эскиз со странным и причудливым узором.

На это письмо о признании родства сам князь Лян, конечно, никак не отреагировал, даже не удостоил его фырканьем.

Правда это или ложь, но дочь, живущая где-то на стороне, была для него не заметнее муравья — просто новая тема для послеобеденных сплетен.

— Кто знает, что это за мошенница, наверняка просто хочет выманить немного серебра.

— Трудно сказать, а вдруг это правда.

— Откуда ты знаешь? Слышал какие-то слухи?

— Да нет. Но ты молод, не знаешь, что князь в свое время был действительно любвеобилен, и для него не было редкостью прожить в Бэйли десять дней или полмесяца. К тому же, тот узор для благословения, что нарисован в письме, лет двадцать назад был в Чанъане в моде, и наше поместье тоже такие вещи покупало.

— Не может быть, неужели настоящая принцесса?

— Какая еще принцесса? Если князь не признает, то даже если ее мать из могилы вылезет, толку не будет!

— Это верно.

Все думали, что через несколько дней об этом забудут, но, очевидно, сама заинтересованная сторона так не считала.

В один из промозглых весенних дней кто-то постучал в боковую дверь заднего двора поместья.

Слуга открыл дверь и увидел старуху с морщинистым лицом. Неподалеку стояла молодая девушка.

На девушке была шляпа с вуалью, лица не было видно, но ее изящная фигура невольно будила воображение.

Она теребила тонкими пальцами, выдавая свое смущение и беспокойство.

Раздражение на лице слуги немного улеглось при виде девушки.

— Что вам нужно?

Старуха тут же разразилась бранью: — Безглазый дурень, да это же дочь князя! Живо проводи ее внутрь!

— Старушка Тянь…

Девушка тихо позвала ее, но та продолжала кричать: — Я же говорила, надо идти прямо сюда! А барышня все упрямилась, непременно хотела письмо писать. Да какой толк от письма, никакого! Теперь мы пришли, вот и разбирайтесь!

Тут слуга понял: это внебрачная дочь не сдается и явилась лично.

Он усмехнулся, но ничего не сказал. — Ждите, — бросил он и пошел докладывать.

— Старушка Тянь, если вы так говорите, что будет, если князь потом разгневается? — тихо спросила девушка.

— Хе-хе, не волнуйся, князю Ляну лень обращать внимание на нас, простых людей. Я же тебе говорила, он тебя точно не признает.

Как и ожидалось, вскоре слуга вернулся. — Уходите, князь вас не примет! — сказал он и с грохотом захлопнул дверь, не дав им и шанса что-то ответить.

— Вот видишь, — пожала плечами старуха. — Твои двести вэней я не верну, ясно?

Девушка тихо хмыкнула, кажется, утерла слезу, а затем повернулась и ушла.

Несколько ночей спустя.

Весь Чанъань спал под покровом тихой ночи, как вдруг пронзительный крик разорвал тишину над поместьем князя Ляна.

— Чт… Спасите, спасите!