Глава 2. Новое кровавое дело
Одиннадцатый год эры Вэньгуан.
После Нового года улицы Чанъаня были пустынны. Люди, обычно занятые своими делами, разъехались по домам, чтобы отпраздновать и насладиться долгожданным отдыхом.
Оживление вернулось лишь с приближением Праздника фонарей.
Пятнадцатого числа первого месяца, в Праздник фонарей, последний день новогодних праздников, чиновники империи Дачжао получали редкую возможность отдохнуть.
Обычно в это время в учреждениях оставались только дежурные. Даже самые усердные чиновники возвращались домой к семьям, чтобы провести вечер вместе.
Но Ли Лу, как всегда, разбирал дела в Далисы. Он закончил работу только к концу дня и, собрав документы, потянулся.
— Господин следователь, господин Мужун спрашивает, когда вы подойдете. Он ждет вас в Хуаюэлоу, — почтительно спросил слуга у дверей.
— Да, уже поздно. Пойдем.
Чанъань сиял огнями. Даже из Далисы был слышен шум праздничного города.
Город заполнили лунный свет и горы фонарей, благоухающие кареты и драгоценные колесницы заполнили тесные улицы.
С наступлением ночи повсюду зажглись разноцветные фонари самых причудливых форм, от которых рябило в глазах.
Праздничные процессии двигались по главным улицам города. Фокусники, акробаты, танцоры и музыканты — все смешалось в едином потоке, а музыка не смолкала ни на минуту.
На улицах было так многолюдно, что люди шли плечом к плечу.
Ли Лу, объезжая толпу по узким переулкам, добрался до Хуаюэлоу в южной части Бэйли почти за полчаса.
Слава Бэйли, квартала публичных домов, была известна всем. И хотя здесь не было лодок с фонарями и музыки, как на реке Циньхуай, он был полон романтики.
Квартал делился на три части. В южной и центральной жили самые талантливые и образованные девушки.
Одни писали стихи, другие блистали остроумием, третьи прекрасно пели и танцевали. Знатные господа любили приходить сюда, чтобы поговорить об искусстве и приятно провести время.
Но увидеть этих девушек могли не все. Помимо денег, требовалось продемонстрировать литературный талант. Девушка принимала гостя, только если ей нравились его стихи.
Хуаюэлоу был изящным двухэтажным домом с несколькими пристройками и тихим внутренним двором, где жили несколько близких подруг.
Все они были известными красавицами Бэйли, и сегодняшний вечер был посвящен постоянным клиентам.
Мужун Кэ, цензор, происходил из семьи бывшего премьер-министра. Он получил прекрасное образование и был к тому же очень красив, поэтому пользовался большой популярностью.
Он сказал, что в Хуаюэлоу появились изумительные новые сладости, и непременно хотел, чтобы Ли Лу их попробовал.
Когда Ли Лу приехал, гости уже были навеселе и успели сыграть несколько партий в игру с тостами.
Музыканты играли мелодию «Цзи Ху Сян Вэнь», танцовщицы двигались в такт музыке, гости чокались чашами и оживленно беседовали.
— Хуэймин, сюда! — махнул рукой Мужун Кэ, увидев Ли Лу. — В такой праздник ты опять сидишь над своими бумагами? Слишком уж ты усердный.
— Тогда не забудь упомянуть об этом в своем докладе императору, — ответил Ли Лу.
Окружающие гости поклонились Ли Лу. Он ответил тем же и сел рядом с Мужун Кэ.
Ли Лу рано потерял родителей и несколько лет скитался по улицам, пока его не приютила семья Мужун. Он подружился с Мужун Кэ, который был его ровесником.
После того, как Ли Лу сдал экзамены на государственную службу, семья Мужун помогла ему получить должность судебного следователя в Далисы, несмотря на его молодость.
— Что за сладости такие, что ты меня сюда притащил? — Служанка налила ему вина, почти прижавшись к нему. Ли Лу не стал ее отталкивать и позволил выпить с ее рук.
— Потерпи, сейчас принесут.
Служанки внесли подносы с пирожными и расставили их на столах.
— Вот эти! — Мужун Кэ схватил одно из пирожных. — Ешь быстрее, а то потом не жалуйся.
Пирожные были сделаны в форме пятилепестковых цветков сливы, белые и мягкие на вид. Выглядели они аппетитно, но ничем особенным не выделялись.
Ли Лу отнесся к ним скептически. Мужун Кэ, выросший в богатой семье, перепробовал всевозможные деликатесы. Неужели его могла удивить такая простая выпечка? Но любопытство взяло верх.
Он взял пирожное и откусил кусочек. Вкус превзошел все ожидания.
На севере предпочитали мучные изделия, и большинство сладостей готовили из пшеницы. Они были вкусными, но довольно сытными.
А эти пирожные, из чего бы они ни были сделаны, были нежными, мягкими и в то же время упругими. Сладкий вкус с легкой кислинкой наполнял рот, оставляя приятное послевкусие. И действительно…
— А где все?! — Ли Лу посмотрел на тарелку — она была пуста.
Он недоверчиво взглянул на Мужун Кэ. Щеки того были набиты, как у хомяка.
— Вот так ты гостей встречаешь? Позвал меня, а сам все съел?
Неторопливо прожевав пирожное, Мужун Кэ ответил:
— Хм… Я же тебя предупреждал! Кто просил тебя так долго тянуть?
Ли Лу не знал, что сказать этому обжоре. — Из чего они сделаны? Вкус действительно необычный.
— Это Тоу Хуа Цы, из риса из Усина. Что еще туда добавляют, я не знаю, но вкусно же! А, госпожа Саньсю! Подойдите, пожалуйста!
Мужун Кэ засиял и помахал рукой.
— Здравствуйте, господин Мужун! Что случилось? Вам не понравились сладости?
Услышав зов Мужун Кэ, девушка подошла с улыбкой.
Это была миловидная девушка с круглыми глазами и маленьким ртом. Когда она улыбалась, ее глаза превращались в полумесяцы, делая ее еще более очаровательной.
На ней было простое платье, без украшений и косметики. По сравнению с другими красавицами, блиставшими в зале, она выглядела почти бедно.
Но, разговаривая с Мужун Кэ, она держалась непринужденно и уверенно, как со старым знакомым.
— Что вы! Очень вкусно! — Мужун Кэ с улыбкой наклонился к ней. — Мой друг сегодня впервые попробовал Тоу Хуа Цы и не успел насладиться. У вас еще остались?
Бай Саньсю не смогла сдержать смех:
— Господин Мужун, это вы сами объелись, а теперь на друга сваливаете.
— Неправда! Не верите — спросите его сами.
Бай Саньсю повернулась к Ли Лу и увидела, что он пристально смотрит на нее.
Она на мгновение растерялась, но быстро пришла в себя: — А это…?
— Ли Лу, судебный следователь Далисы. Не бойтесь, он хороший человек.
— Приветствую господина Ли.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|