Глава 1

Глава 1

— Остановите повозку.

Голос девушки звучал холодно и надменно. Как только она договорила, карета, неспешно двигавшаяся по длинной улице, плавно остановилась у обочины.

В карете сидели две дочери чиновника Министерства финансов Су Чэнцзуна. Су Чэнцзун только что прибыл в столицу со своей семьей, чтобы занять должность. По случаю семидесятилетия Сяо-гуна в его резиденции устроили пир. Главная госпожа Сяоши взяла с собой двух дочерей на праздник. Теперь пир закончился, госпожа Сяоши осталась в резиденции гуна для обсуждения дел со старшими, а дочерям велела возвращаться домой.

Небеса не благоволили им — хлынул сильный дождь. Карета семьи Су продвигалась под дождем. По приказу девушки из кареты кучер, дядя Чжао, одетый в соломенный плащ, туго натянул вожжи, стер с лица дождевые капли и повернулся, чтобы спросить, чего желает госпожа.

Не успел он и рта раскрыть, как хрупкую, словно ива, изящную девушку вытолкнули из кареты. Она не успела среагировать и тут же промокла под сильным ливнем.

Длинные волосы, намокнув, прилипли к ее нежному, как фарфор, лицу. Ивовые брови нахмурились, между ними залегла легкая морщинка — казалось, ей больно.

Кучер инстинктивно хотел было помочь ей, поддержать, но, помня о приличиях между мужчиной и женщиной, не осмелился прикоснуться.

Су Юньцяо, казалось, привыкла к такому обращению. Выпав из кареты, она лишь тихо охнула, не вскрикнув и не пытаясь оправдаться. Преодолев боль, она потрогала слегка подвернутую лодыжку, решила, что ничего серьезного, и собралась опереться о карету, чтобы встать.

В тот момент, когда она собиралась двинуться, рядом с ее рукой упал алый кошелек.

— Я хочу пирожное с лотосовой пастой из «Икоучжай». Если будут свежеиспеченные жареные каштаны, купи и их.

Су Юньхуа отдала приказ Су Юньцяо, словно та была служанкой.

«Икоучжай» — знаменитая кондитерская в столице. Сегодня на пиру одна из принцесс упомянула ее, и Су Юньхуа запомнила название.

Су Юньцяо, услышав это, наклонилась и подняла кошелек, не выказывая ни малейшего намерения сопротивляться. Приподняв юбки, она вышла из-под навеса кареты и побежала под дождем к переулку неподалеку.

Сейчас было начало лета. Кучер посмотрел ей вслед. Тонкая ткань ее одежды промокла насквозь и неприятно облепила тело девушки.

Во всей столице даже служанки обычных чиновничьих семей не выглядели так жалко.

Су Юньхуа посмотрела сквозь марлевую занавеску на окне на эту жалкую фигуру, уголки ее губ скривились в насмешливой улыбке. Она громко сказала: — Дядя Чжао, возвращаемся домой.

Кучер, дядя Чжао, немного помедлил и спросил: — Госпожа, мы не подождем ее?

— Далеко ли «Икоучжай» от нашего дома? — высокомерно ответила Су Юньхуа. — Она и пешком дойдет. Зачем ее ждать?

Дядя Чжао возразил: — Но дождь такой сильный…

— Разве она не любит изображать из себя несчастную, чтобы соблазнять знатных господ? — Су Юньхуа поправила мягкую подушку на сиденье кареты и лениво прислонилась к ней. — Может, по дороге она подцепит себе богатого мужа, еще и спасибо мне скажет.

Стоило ей вспомнить о позорном поступке этой дряни в резиденции гуна, как ее охватила такая злость, что хотелось вырвать все съеденное.

Что за ничтожество эта Су Юньцяо, как она посмела соблазнять жениха, которого мать выбрала для нее? Сегодня столько знатных дам видели ее позор, она непременно заставит эту дрянь пострадать.

В дождливый день на улицах было мало прохожих. Даже у дверей обычно процветающей лавки «Икоучжай» было пусто. Су Юньцяо, вся промокшая, подбежала к магазину. Хозяин удивился, увидев ее в таком виде.

— Мне пирожное с лотосовой пастой и жареные каштаны, — сказала Су Юньцяо, доставая из кошелька медные монеты и протягивая их.

Хозяин быстро завернул пирожные в промасленную бумагу, одной рукой протянул ей сладости, а другой взял половину монет. — Сегодня жареных каштанов нет. Приходите завтра, когда прояснится.

Су Юньцяо пришлось убрать оставшиеся монеты.

Она и предполагала это, когда входила. Каштаны в «Икоучжай» жарили и продавали свежими, и одну порцию никто жарить не станет. Дождь начался еще в полдень, покупателей в лавке было мало, так что хозяин, скорее всего, не стал готовить каштаны. Ее старшая сестра просто искала повод помучить ее.

Она взяла пирожные и вышла, но остановилась под навесом.

На улице у входа в переулок уже и след простыл от кареты семьи Су.

Су Юньцяо прикусила алую губу, растерянно глядя на дождевую завесу, похожую на жемчужные нити.

Если она побежит домой вот так, пирожные наверняка промокнут, и неизвестно, как еще Су Юньхуа будет ее мучить.

Нетрудно было догадаться, что случившееся в резиденции гуна снова разозлило эту властную старшую сестру.

Пока она стояла в нерешительности, по переулку проехала простая карета. Проезжая мимо «Икоучжай» и «Шушаньтан», занавеска на окне кареты приподнялась изнутри, и в окне показался профиль красивого мужчины.

Мужчина посмотрел на закрытые двери «Шушаньтан» и на скрещенные полосы бумаги, которыми они были запечатаны. Выражение его лица постепенно стало серьезным.

— Стой. Пойди посмотри дату на печатях.

Карета остановилась, и слуга направился к «Шушаньтан».

Мужчина собирался отвести взгляд и опустить занавеску, но случайно заметил жалкую фигуру изящной и хрупкой девушки с чистым и неземным лицом.

Одежда девушки была простой, на лице не было косметики. Именно эта естественность без прикрас подчеркивала ее природную красоту.

Возможно, она продрогла под дождем, поэтому цвет ее лица был бледноватым, а уголки глаз покраснели, придавая ей трогательный и жалкий вид.

Лицо показалось знакомым, словно он видел ее недавно.

Вспомнив разных женщин в резиденции гуна и видя ее нынешнее жалкое состояние, он подумал, что это, возможно, служанка из какой-то семьи.

Слуга быстро вернулся и, встав у окна кареты, сказал: — Господин, запечатали вчера.

Выражение лица мужчины осталось спокойным. Его взгляд был устремлен не на «Шушаньтан», а блуждал у входа в «Икоучжай».

Мгновение спустя он достал из-под сиденья зонт, протянул его наружу и взглядом велел слуге отдать его девушке перед «Икоучжай».

Су Юньцяо не ожидала, что случайный прохожий проявит сострадание. Внезапно увидев перед собой зонт, она удивленно подняла голову и посмотрела на карету.

— Мой хозяин добр сердцем и не может видеть, как вы страдаете под дождем. Возьмите зонт, госпожа, и поскорее возвращайтесь к своим хозяевам.

Су Юньцяо поняла: ее приняли за служанку знатной семьи.

Она не стала объяснять и лишь спросила: — Осмелюсь спросить имя господина?

Слуга обернулся к своему хозяину.

— Это пустяк, зачем оставлять имя?

Су Юньцяо оглядела мужчину. Его карета была простой, без украшений, волосы не были украшены золотом или нефритом, но ткань его одежды… Должно быть, он из знатной семьи.

Наверное, боится, что она попытается воспользоваться его добротой.

— Если господин не желает назвать свое имя, как же я верну ему зонт?

Мужчина не ответил и опустил занавеску.

Слуга понял и передал: — Госпожа, этот зонт вам дарят, возвращать не нужно.

Су Юньцяо оставалось лишь изящно поклониться и искренне поблагодарить: — Большое спасибо господину за его доброту.

…

Когда Су Юньцяо вернулась в дом Су, даже госпожа Сяоши уже вернулась из резиденции гуна. Су Юньхуа сидела в зале и смеялась с матерью.

Су Юньцяо оставила зонт снаружи, остановилась под навесом галереи, чтобы отжать воду с рукавов, и только потом, опустив глаза и приняв послушный и смиренный вид, вошла в дом. Она поклонилась своей мачехе Сяоши и поприветствовала ее: — Матушка, старшая сестра.

Госпожа Сяоши, увидев ее промокшую насквозь и с бледным лицом, на мгновение опешила, а затем бросила вопросительный взгляд на дочь.

Су Юньхуа не испытывала ни малейшего стыда и властно спросила: — Где то, что я просила?

Су Юньцяо аккуратно положила пирожное с лотосовой пастой и кошелек на квадратный столик рядом с Су Юньхуа.

Она и так уже промокла, так что еще немного дождя ей не повредило бы. Всю дорогу она держала зонт так, чтобы защитить пирожные, и, к счастью, они остались целы.

Яркая улыбка Су Юньхуа застыла на лице. Ее взгляд скользнул по неповрежденной упаковке из промасленной бумаги, в глазах мелькнуло удивление.

На улице такой сильный дождь, а пирожные не промокли? Как же ей теперь найти повод для придирок?

Раз один план провалился, она тут же придумала другой повод для нападок и холодно спросила: — Почему так долго?

Су Юньцяо робко ответила: — Дождь был очень сильный, я боялась, что если побегу слишком быстро, то пирожные намокнут. Простите, что заставила старшую сестру ждать, это моя вина.

Видя ее нежный и жалостливый вид, Су Юньхуа разозлилась еще больше. Она посмотрела на зонт, который та оставила снаружи и с которого капала вода, и спросила: — Откуда зонт?

Су Юньцяо вспомнила того мужчину, но сказала: — Одолжила у хозяина лавки. Когда погода наладится, я верну.

Взгляд Су Юньхуа вернулся к пирожным. Она хотела было продолжить придираться, но мать остановила ее взглядом.

Госпожа Сяоши обычно не выказывала особой любезности этой дочери от наложницы, но нельзя было так открыто издеваться над ней. Если слухи о жестоком обращении с дочерью от наложницы распространятся, это повредит репутации семьи.

— Иди переоденься, не то люди подумают, что я тебя мучаю.

— Да, Юньцяо удаляется.

Когда девушка ушла, Су Юньхуа сердито откусила кусок пирожного с лотосовой пастой и язвительно сказала: — Посмотрите на ее лисьи повадки! Вся промокла, а все равно кокетничает. Наверное, ее никчемная мать-наложница так же соблазнила отца.

— Ты тогда была еще в пеленках, что ты можешь помнить? — Госпожа Сяоши посмотрела на пирожное в руке дочери. — Из-за какой-то девчонки ты так злишься. Съешь немного лотосовой пасты, это охладит твой пыл.

— Матушка! — капризно воскликнула Су Юньхуа. — Матушка, вы же знаете, эта дрянь прекрасно знала, что вы хотите свести меня с наследником хоу Чанмина, но все равно кокетничала с ним! Теперь он так увлекся ею, что тайно встречался с ней на пиру. Вся резиденция гуна только и ждет, чтобы посмеяться надо мной!

Госпожа Сяоши слегка нахмурилась и прижала руку ко лбу. — Наследник не женится на ней. Даже если она обладает тысячей уловок и околдует его, она не пройдет через принцессу Шоуян.

— Даже если наследник не женится на ней, в его сердце все равно останется место для нее. Если вы, матушка, действительно устроите наш брак, неужели я должна буду терпеть, что мой муж думает об этой дряни? — Глаза Су Юньхуа покраснели, она обиженно сказала: — По-моему, ее вообще не следовало брать сегодня с собой!

— Взять ее на пир было решением твоего отца. Он хотел дать ей шанс устроить свое будущее. Раз уж она такая неблагодарная и посягает на твой брак, мне больше не нужно о ней беспокоиться. — Госпожа Сяоши холодно усмехнулась. — Найдем знатную семью, и пусть ее унесут туда в паланкине.

Услышав слова матери, Су Юньхуа немного успокоилась. — Матушка права. С ее происхождением ей самое место быть наложницей.

В это время снаружи послышался голос служанки: — Молодой господин вернулся!