Три года истекли (Часть 2)

— Костяшки пальцев Пэй Яня побелели. Тао Сухэ сдалась и сказала правду: — Я помню, прошлой ночью ты уснул раньше меня, и тогда я… Нет-нет, я не говорю, что ты не можешь… что ты быстро устаёшь. Я имею в виду, что ты… я…

Не дав ей закончить, Пэй Янь, взмахнув рукавом, ушёл, бросив:

— Семья Тао хоть и воины, но тоже образованы и знают правила приличия. Как же из неё вышла такая… распутная… Не стоит и говорить!

После того, как Пэй Янь ушёл, Тао Сухэ медленно поднялась и с самоиронией произнесла:

— Он мой муж. Что за преступление в том, что я восхищаюсь его красотой?

Почему он так презирает её? С той ночи прошло уже три дня, а Пэй Янь так и не вернулся в резиденцию, говоря, что занят государственными делами и задержан императором во дворце.

Три дня спустя Тао Сухэ получила неприятные новости.

Тао Си лишили военного командования и поместили под домашний арест.

Пальцы Тао Сухэ, расчёсывавшей волосы, замерли. Затем, как ни в чём не бывало, она сказала гонцу:

— Я поняла. Можешь идти.

Тао Си был человеком осторожным, никогда не участвовал в интригах и заговорах. Обычно, кроме чаепитий и тренировок с мечом, у него не было других увлечений. К тому же, в последнее время в стране было спокойно. Почему же император вдруг принял такие меры?

Похоже, события той ночи на Праздник середины осени окончательно разозлили Пэй Яня, и он решил выполнить своё трёхлетнее обещание.

И начал он с её брата.

Движения её рук вдруг стали быстрее. Она позвала Цю Гэ:

— Скорее, приготовь карету. Мне нужно съездить домой.

Карета мчалась вперёд. Выезд жены канцлера, госпожи из Резиденции Умиротворяющего Север Маркиза, был таким пышным, что немногие из женщин императорского дворца могли с ней сравниться. Естественно, на улицах все глазели на процессию.

Тао Сухэ подъехала к воротам своей резиденции. Цю Гэ помогла ей выйти из кареты, и тут Тао Сухэ увидела, что дом окружён плотным кольцом стражи.

Она хотела войти, но два стражника, подняв алебарды, преградили ей путь.

— Я приехала навестить семью. Разве это запрещено? — спросила Тао Сухэ.

— По указу императора никому не позволено входить или выходить из Резиденции Умиротворяющего Север Маркиза, — ответил стражник.

— Как там мой брат?

Хотя она и была госпожой из Резиденции Умиротворяющего Север Маркиза, сейчас её статус — жена канцлера.

Один из стражников, оглядевшись по сторонам, подбежал к ней и сказал:

— Не беспокойтесь, госпожа. Император всего лишь приказал маркизу оставаться дома и размышлять о своём поведении. Он не подвергся никакому порицанию.

Тао Сухэ знаком велела Цю Гэ дать ему небольшой, но тяжёлый мешочек. Стражник пощупал его и с глухим стуком упал на колени.

— Нельзя ли мне хотя бы одним глазком взглянуть на него? — спросила Тао Сухэ.

— Госпожа, не ставьте нас в трудное положение. Мы, возможно, и сможем взять эти деньги, но не сможем их потратить, — ответил стражник, поднимая мешочек с серебром над головой.

Жестокость и бессердечность — это в стиле Пэй Яня.

И действовал он очень быстро. Теперь ей даже трудно было связаться со своей семьёй.

Тао Сухэ снова вложила мешочек с серебром в руку стражника:

— Тогда разделите эти деньги со своими товарищами. Ваша служба нелегка. Если будет возможность, пожалуйста, утешьте моего брата, не позволяйте ему впадать в уныние.

Сказав это, она повернулась и села в карету.

Похоже, медлить больше нельзя. Сейчас её положение жены канцлера давало ей некоторую свободу действий. До конца трёхлетнего срока, данного ей Пэй Янем, оставалось двадцать три дня и восемь часов. Она должна была хорошо использовать это время. Прежде всего, нужно было снять домашний арест с Тао Си.

Поэтому в эти дни Тао Сухэ была занята тем, что связывалась с министрами, дружественными Резиденции Умиротворяющего Север Маркиза, используя все возможные методы, от угроз до посулов.

Она обнаружила, что все военачальники восхищались её покойным отцом и братом и, несмотря ни на что, верили в невиновность семьи Тао.

С гражданскими чиновниками всё было иначе. Они лицемерили и юлили, и порой Тао Сухэ с трудом понимала, что они говорят.

В тринадцатый год эпохи Юаньхэ Пэй Янь сдал экзамены на высшую учёную степень. Сейчас при дворе было много его сокурсников, поэтому нетрудно понять их позицию.

После всех этих хлопот она поняла, что уже много дней не видела Пэй Яня. Через три дня после Праздника середины осени канцлер вернулся домой, но когда Тао Сухэ возвращалась в резиденцию, он уже спал, а когда она уходила по делам, он ещё не вставал.

Так они жили под одной крышей, но не виделись день за днём.

В этот день уже прошла полночь. Стрекотали сверчки, луна клонилась к западу.

Тао Сухэ всё ещё обдумывала, что делать, когда, войдя во двор, вдруг увидела там человека.

Всё та же холодная фигура медленно прохаживалась взад-вперёд, изредка поднимая голову, чтобы взглянуть на лунный серп. Казалось, он очень любил смотреть на ночное небо. Может быть, он представлял себе, что во Дворце Лягушки живёт его Чанъэ, имя которой он шептал, глядя на её лицо в ночь Праздника середины осени.

Недостижимое желание, о котором он думал день и ночь.

Тао Сухэ решила пройти по галерее за домом, чтобы не разговаривать с ним, дабы он снова не смотрел на неё с таким ледяным взглядом, от которого даже в самый жаркий летний день можно было продрогнуть до костей.

А сейчас, в эту морозную ночь, она могла бы тут же превратиться в снежную бабу.

Тао Сухэ уже собиралась улизнуть, как вдруг Пэй Янь быстрым шагом направился к ней.

Отступать было некуда. Она не стала избегать его взгляда, а прямо посмотрела на него:

— Господин канцлер, почему вы ещё не спите?

Его глаза, подобные чёрному обсидиану, сверкнули:

— Как ты меня назвала?

Тао Сухэ объяснила:

— Господин канцлер, вы всегда соблюдали строгий режим дня и презирали тех, кто не спит по ночам и не встаёт до полудня. Что же вы сейчас делаете во дворе?

Пэй Янь нахмурился:

— Мне не нравится, когда меня называют по должности.

Тао Сухэ кивнула, показывая, что понимает:

— Хорошо, господин Пэй.

Пэй Янь едва заметно вздохнул, его кадык дрогнул:

— Чем ты занималась все эти дни? Почему я не видел тебя с того дня?