Глава 4. Полоса везения

Вернувшись домой и закрыв дверь, Цинь Ланьхуа принялась жаловаться Линь Фэйину.

— Ещё когда я жила в родительском доме, то слышала, что твоя старшая невестка — сама покорность. А на деле всё притворство. Ты только посмотри, как она меня эти дни изводит.

Линь Фэйин тоже был в отчаянии: — Ты сама на каждом углу очерняешь Эр Маони. Старшая невестка всегда любила своих дочерей, как она может тебя терпеть?

Цинь Ланьхуа упёрла руки в боки, гневно вздернув брови, и указала на Линь Фэйина: — И что я не так сказала? Разве не меня тошнит, стоит мне заговорить с этой обузой? Эта дрянная девчонка точно меня сглазила. Неужели ты ждёшь, пока твоего сына сглазят, прежде чем поймёшь, что к чему?

Линь Фэйин, видя, что она не унимается, тоже рассердился: — Ну и что ты предлагаешь? В последнее время Эр Маони либо отправляют со вторым братом сгребать листья, либо старшая невестка держит её дома, заставляя учиться вышивать. Ей всего восемь лет, а ты с ребёнком препираешься, не стыдно?

Цинь Ланьхуа заплакала: — Я с ней препираюсь? Она меня сглазила, а ты и не видишь! Либо отправь эту злую звезду к её бабушке, либо я вернусь в свой родной дом!

Линь Фэйин в несколько шагов подскочил к ней, зажал ей рот рукой и сердито прошипел: — Похоже, ты и вправду не хочешь жить по-хорошему. Если мама услышит, как ты говоришь "злая звезда", то выгонят не Эр Маони, а тебя.

Цинь Ланьхуа, понимая, что неправа, тоже испугалась. Рот у неё был зажат, и она могла лишь взглядом показать, что поняла свою ошибку.

После этой ссоры оба были в подавленном настроении.

— Что, если эта злая… эта дрянная девчонка и вправду сглазит твоего драгоценного сына?

Цинь Ланьхуа смягчилась, беспомощно прижалась к Линь Фэйину и проговорила слабым голосом.

Линь Фэйин не хотел продолжать препирательства и раздражённо сказал: — Ты всё твердишь, что это сын. А мне кажется, что это девочка, иначе с чего бы ей так тебя мучить, стоит тебе обругать Эр Маони?

— Сын, сын, точно сын! Плюнь скорее…

Цинь Ланьхуа не успела договорить, как её лицо исказилось, а подступившая к горлу тошнота не давала покоя.

— У-у…

В доме никого не было. Линь Лаоху и Линь Дасюн взяли лопаты и отправились окучивать землю. Старшая невестка ещё не вернулась с посиделок.

Лян Цинъэ и Е Иньхун, взяв корзины, отправились на небольшой участок поля высаживать рассаду масличного рапса.

Дети пошли собирать хворост и траву для свиней. Кроме лежащего на кане и спящего Сы Чжуана, даже Сань Чжуан отправился с братьями и сёстрами в лес у подножия горы.

Линь Фэйин убрал зловонные рвотные массы и, сидя на кане, уставился на Цинь Ланьхуа. Оба молча размышляли.

Их взгляды невольно обратились к всё более округляющемуся животу Цинь Ланьхуа, в глазах читались любопытство и неуверенность.

Лицо Цинь Ланьхуа было бледным, а выражение лица — подавленным.

Линь Фэйин утешил её: — У нас уже есть два сына, ещё одна дочка не помешает. Ещё будучи в утробе, она уже понимает, что хорошо, а что плохо. Когда родится, точно будет умной и смышлёной девочкой.

Цинь Ланьхуа тут же занервничала: — Не каркай! Точно будет сын. Какой бы умной она ни была, разве сможет сдать экзамены на высшую ученую степень?

Сказав это, она предостерегла Линь Фэйина: — Только не говори маме. Недавно я слышала, как она жаловалась, что в доме одни лохмотья, и собиралась купить тонкую хлопчатобумажную ткань, чтобы сшить одежду для ребёнка. Если родится девочка, то новая одежда достанется старшей невестке!

— Тьфу-тьфу… У старшей невестки точно будет девочка. Говорят же, что дочка — мамина отрада. Посмотри, как спокойно старшая невестка вынашивает ребёнка, тут уж точно не ошибёшься.

Старшая невестка подряд родила двух дочерей, и только спустя столько лет снова забеременела. Вся семья, от мала до велика, ждала, что старшая невестка родит крепыша.

А эта женщина каждый день болтала, словно мечтая, чтобы все мальчики оказались в её животе.

Линь Фэйину было неприятно это слышать, он хотел было возразить, но, увидев бледное и измождённое лицо Цинь Ланьхуа, проглотил слова.

В этот момент проснулся Сы Чжуан.

Малыш, закрыв глаза и нахмурив брови, начал шарить ручками рядом с собой.

Видимо, не найдя мать, он расплакался.

— Мама здесь, здесь, Сы Чжуан, не плачь…

Успокаивая сына, Цинь Ланьхуа привычным движением расстегнула одежду.

После этого Цинь Ланьхуа, если у неё было время, запиралась в комнате, чтобы проверить, мальчик у неё в животе или девочка.

Метод её был прост: заперев дверь, она гладила округлившийся живот и начинала бормотать, ругая и проклиная девчонок.

Каждый раз, когда она это говорила, её рвало. И так до тех пор, пока она не падала духом и не бросала эти затеи.

Видимо, убедившись, что носит девочку, она каждый раз, чувствуя шевеление плода, расстраивалась и начинала ещё больше любить Сы Чжуана, который невнятно звал маму.

Но, выйдя из комнаты, Цинь Ланьхуа тут же скрывала своё недовольство и делала вид, что всем довольна.

Кроме того, Лян Цинъэ часто готовила на пару две миски яичного пудинга или через каждые два-три дня замешивала небольшой комок белой муки и нарезала тонкую белую лапшу.

Лапша из чистой белой муки имела насыщенный пшеничный аромат, была гладкой и не царапала горло. Даже бульон с зеленью был невероятно вкусным.

Если бы свекровь знала, что она носит девочку, то все эти лакомства достались бы старшей невестке, а ей бы ничего не перепало.

Цинь Ланьхуа, прикинув всё это, стала время от времени прохаживаться перед Лян Цинъэ, поглаживая живот.

Она нахваливала старуху за то, как та любит внуков, и наставляла ещё не родившегося ребёнка, чтобы тот в будущем почтительно относился к бабушке.

А на помрачневшее лицо Лян Цинъэ она не обращала внимания.

Главное, чтобы ей доставался её кусок, а почему свекровь недовольна, её не волновало.

Погода становилась всё холоднее. Зимой, когда выпадал снег, женщины и дети сидели в одной комнате, чтобы согреться. Было и тепло, и весело, да и дров на одну печь уходило меньше.

Братья Линь Лаоху тоже не сидели без дела. В снежную погоду в горах было мало еды, да и люди сидели дома. Можно было выкопать в горах яму-ловушку, положить приманку, и, если повезёт, поймать какое-нибудь травоядное животное.

В этом году братьям особенно везло, каждый раз они возвращались с добычей.

То фазан, то два зайца, а однажды им попалась глупая косуля.

Хоть мясо косули и грубоватое, но вытопленный из неё жир — вещь ценная. Он хорошо помогает при ушибах, снимает отёки и выводит лишнюю влагу.

Им хорошо смазывать руки и лицо, он лучше обычного жира.

Лян Цинъэ, глядя, как невестки по очереди мажут лица косулим жиром из бамбуковых трубочек, невольно оглядывала животы Чэнь Цюлянь и Цинь Ланьхуа.

На днях утром, умывшись, младшая невестка пожаловалась, что у неё сохнет лицо, а от холодного ветра щиплет, и хорошо бы чем-нибудь его смазать.

Тут же две внучки, протянув обветренные, потрескавшиеся, в кровавых ссадинах руки, тоже нахмурились и пожаловались на боль. Старшая невестка, очень расстроившись, пошутила, обращаясь к братьям, собиравшимся в горы проверять ловушки:

— Вот бы сегодня поймать косулю или барсука, чтобы вытопить жир и смазать детям руки и лица.

Никто из братьев не принял её слова всерьёз. Они охотились только на окраине леса, и если им удавалось поймать фазана или зайца, это уже была удача.

О косуле или барсуке и мечтать не приходилось.

Никто в семье, включая саму Чэнь Цюлянь и Лян Цинъэ, которая в последнее время всё связывала с будущей внучкой, не придал этому значения.

Но через час братья, ликуя, притащили глупую косулю.

Остальные просто обрадовались, а Лян Цинъэ была потрясена.

Опомнившись, она пришла в восторг и, сияя глазами, уставилась на округлившиеся животы невесток, думая, что этот ребёнок — настоящее благословение для семьи, золотой слиток.

По правде говоря, она всё ещё не знала, в чьём животе находится её внучка. Подумав об этом, Лян Цинъэ помрачнела: она всё ещё не могла баловать свою внучку.

Эта зима выдалась для семьи Линь самой спокойной и беззаботной.