Глава 8 (Часть 1)

Широкая дорога уходила вдаль, желтая пыль клубилась под палящим солнцем. Небольшой навес у дороги в такую жару казался настоящим раем.

Несколько человек, весело переговариваясь, вошли под навес. Оглядевшись, они увидели, что все места заняты, кроме одного столика в углу, за которым беседовали мужчина и женщина. Компания направилась к ним. Пара ничего не сказала и позволила им присоединиться.

Несколько человек из компании с интересом посмотрели на женщину. Несмотря на дорожную пыль, она была очень красива — такую редко встретишь в сельской местности.

— Далеко ли путь держите, красавица? — спросил один из мужчин.

Женщина промолчала, не обратив на него внимания. Её спутник поднял глаза, и его взгляд, полный холодного блеска, заставил мужчин смутиться. Они поняли, что с этой парой лучше не связываться.

Видя неловкость товарища, другой мужчина решил сменить тему. — Слышали? В Башне Встречи Героев появилась красавица, писаная красавица, — сказал он, многозначительно поглядывая на пару в углу. Те, как и все остальные, навострили уши.

— Рассказывай давай! — поторопили его остальные. — Что за красавица? Не врёшь ли?

— Сам я её не видел, — ответил мужчина, — но слышал, что Чай и господин Дунфан из-за неё подрались. Это точно! — Чтобы убедить слушателей, он добавил: — Мне двоюродный брат рассказал, он в Башне Встречи Героев служит.

— Подумайте сами, — продолжил он, — какие это люди! Если они из-за женщины дерутся, значит, она и правда писаная красавица.

— Но господин Дунфан ведь собирается жениться на сестре Чая, — удивился кто-то. — Как же он мог подраться с будущим шурином из-за другой женщины?

— Женщины всегда были источником бед, — усмехнулся другой. — Ничего нового.

— Интересно, что госпожа Чай сделает с этой разлучницей? — раздался еще один голос.

Все рассмеялись. В этом всеобщем веселье никто не заметил, как мужчина за соседним столиком сжал кулаки.

Чжао Да и Цзин Нян всё это время шли по следу Сяо Сяо и, наконец, узнали о её местонахождении, но вместе с тем услышали и эти сплетни. Чжао Да не мог сдержать гнева, а Цзин Нян, и сама разгневанная, не стала его останавливать. Чжао Да уже готов был вскочить, но тут раздался чей-то резкий голос, и смех мгновенно стих.

— Как вы смеете?! — С соседнего столика поднялся мужчина лет тридцати с приятным, но сейчас разгневанным лицом.

— А тебе-то что? — насмешливо спросил один из мужчин. — Ты, часом, не брат этой разлучницы?

Тот, кто рассказывал историю, тут же изменился в лице. Он попытался остановить товарища, прежде чем тот скажет что-то ещё более оскорбительное, и, отвесив поклон, произнес: — Господин Чжао! Простите мою невнимательность, не узнал вас сразу. Не сердитесь на мои глупые слова.

Остальные поняли, что сболтнули лишнего. Сплетничать за спиной — одно дело, но ни Усадьба Забвения Пыли, ни Башня Встречи Героев не были теми, кого они могли себе позволить оскорбить. Все начали извиняться, уверяя, что это просто недоразумение.

Чжао Пу, видя их раскаяние, больше ничего не сказал, но, чувствуя невысказанное раздражение, холодно произнес: — Поменьше сплетничайте, заработаете себе немного хорошей кармы. — С этими словами он развернулся и ушел.

Чжао Да и Цзин Нян обменялись взглядами и последовали за ним.

Сяо Сяо пряталась в тени старого дерева, скучающе разглядывая клумбы. Цветы цвели буйно и ярко, но ветер срывал лепестки, и они падали на землю. «Какая красота, а вокруг — только разруха», — подумала Сяо Сяо, вспомнив строки из стихотворения. Она не была уверена, что процитировала их правильно, но на душе стало грустно.

Послышались шаги. Неужели Фан Юй закончил со своими делами? — Эти цветы так одиноко цветут и увядают, — невольно произнесла Сяо Сяо. Фан Юй редко обращал внимание на её меланхолию, но всегда выслушивал.

— Если есть цветок, который можно сорвать, сорви его сейчас. Не жди, пока он завянет, и ты останешься ни с чем, — сказал подошедший.

Сяо Сяо посмотрела на безупречно чистые туфли и край белоснежного халата и поняла, что ошиблась. Это был Чай Жун.

Сяо Сяо всегда встречала его в самые неподходящие моменты. Она смутилась — на ней всё ещё был халат Фан Юя, и сидела она, скрестив ноги, без всякого намека на приличие. Подняв голову, она натянуто улыбнулась. — Господин Чай.

Чай Жун, не церемонясь, присел рядом с ней. — Знаете, когда никого нет рядом, я тоже люблю сидеть на земле. Так удобнее. Только никому не говорите, — сказал он.

Сяо Сяо была благодарна ему за эти слова. Но, взглянув на его лицо, не смогла сдержать улыбки. Чай Жун был обходителен и приятен в общении, но его лицо, как и у Фан Юя, было покрыто синяками и ссадинами.

Чай Жун, заметив её улыбку, ничуть не смутился и не рассердился. — Не ожидал, что такая жизнерадостная девушка, как вы, может грустить об увядающих цветах.

Сяо Сяо стала серьёзнее. — Даже святые грустят, что уж говорить обо мне. Но одиночество — не всегда плохо. Как вы думаете, что лучше для цветка: одиноко цвести и увядать или быть сорванным в момент своего расцвета?

— Чжуан-цзы говорил, что лучше быть живой крысой, которая возится в грязи, чем прекрасной, но безжизненной жемчужиной. Ваш вопрос похож на эту притчу, — улыбнулся Чай Жун. — Но для меня мгновение славы дороже вечности забвения. Я не люблю одиночество.

Его улыбка была туманной и глубокой, полной печали и тоски. Сердце Сяо Сяо екнуло. Она вспомнила его короткую, но яркую жизнь и погрустнела. Но ведь это был его выбор, и он получил то, чего хотел. О чем тут жалеть?

Чай Жун не знал, что девушка перед ним осведомлена о его судьбе. Он лишь заметил, как она на мгновение задумалась, а затем тихо продекламировала: — «Все бури Поднебесной — для нас, героев. Вступив на путь скитаний, годы летят, как стрела. О власти и могуществе — лишь смех да разговоры. Жизнь — лишь мгновение опьянения, не более того».

— Жизнь — лишь мгновение опьянения… Прекрасные стихи, — повторил Чай Жун. Он пристально посмотрел на Сяо Сяо, гадая, какие ещё сюрпризы она ему преподнесет.

Заметив его любопытный взгляд, Сяо Сяо замахала руками. — Это не я написала. Это стихи одного старого мастера, — сказала она. Строки из фильма — вроде бы не соврала. — Я всего лишь обычная девушка, но, когда слышу истории о героях прошлого, о битвах за Поднебесную, кровь закипает в моих жилах. Хотя мне остается лишь наблюдать со стороны.

— Это легко исправить, — сказал Чай Жун. — Я не ошибся в Дунфан Юе. У него большие амбиции, он и воин, и ученый. У него блестящее будущее. Пусть мы не стали родственниками, но мы всё равно братья. И я надеюсь, что он поможет мне.

Сяо Сяо горько усмехнулась. То, чего так хотел Чай Жун, было её главной проблемой. Чай Ся — благородная девушка, сдержанная и умеющая отпускать. Об этой сопернице можно было больше не беспокоиться. Но теперь ей предстояло бороться за Фан Юя с амбициями Дунфан Юя.

«Блестящее будущее…» Каким бы блестящим оно ни было, это было будущее в далеком прошлом. Даже если он станет императором, у него не будет ни телевизора, ни интернета, ни самолетов, ни родных. К тому же, император — совсем не он, а Дунфан Юй.

Как в книгах и фильмах поступают с потерявшими память? Сяо Сяо задумалась, насколько реально ударить его по голове.

Чай Жун с улыбкой наблюдал за ней, за тем, как меняется выражение её лица: то грусть, то радость, а порой даже что-то зловещее.