Глава 9. Скандал

Повозка медленно удалялась от дома семьи Чэн, исчезая на деревенской дороге.

Тао стояла во дворе, глядя на корзину с цыплятами у своих ног и на четырёх упитанных пестрых кур-несушек, и хмурила брови.

— Не смотри так. Барышня добрая сердцем. Она знает, что ты не возьмёшь денег, вот и нашла другой способ помочь тебе! — из дома вышла седая старуха и встала рядом с Тао.

— Матушка, мне всё же кажется, что обманывать барышню нехорошо! — повернувшись, сказала Тао старухе.

Старуха покачала головой:

— Я тоже была вынуждена. К тому же, барышня такая умная, возможно, она и сама всё поняла!

...

— Что? Повтори, что ты сказала?! — Цинян проснулась после короткого сна, съела пару пирожных и тут услышала, как её личная служанка Ланьцао что-то прошептала ей на ухо.

Ланьцао поспешно опустила голову:

— Говорят, Ци Мама лично её привезла, и Цуйюй из покоев первой госпожи была с ней. Ошибки быть не может!

Цинян резко бросила недоеденное пирожное обратно на черный лакированный поднос. Своими нежными нефритовыми пальчиками она растёрла крошки в пыль, смахнула её в воздух и только потом встала.

— Какая-то служанка, и тоже смеет зваться сестрой мне, Бай Жунчжи? Пойдём, посмотрим!

Она повела за собой слуг к Западной комнате. Прислуга не смела её останавливать, только привратница-старуха пробормотала:

— Седьмая барышня, Девятая барышня сейчас уехала. Если вы ищете её...

Холодный взгляд Цинян заставил старуху замолчать. Она опустила голову и отошла в сторону, не смея больше произнести ни слова. Когда Седьмая барышня в гневе, лучше молчать. Если у тебя нет родственников или связей в усадьбе, даже первая госпожа тебя не защитит.

«А здесь неплохо», — подумала Цинян, осматривая убранство приёмной, которое могло сравниться с Восточной комнатой. На этажерке стояли бело-голубая фарфоровая ваза для цветов сливы, стеклянная ваза с резной пурпурной магнолией и эмалированная корзинка для цветов с инкрустацией из белого нефрита.

Цинян тихонько стиснула зубы:

— Бейте!

— Барышня! — воскликнула Ланьцао.

Цинян метнула на неё гневный взгляд:

— Ты не слышала, что я сказала?!

Ланьцао нахмурилась и обратилась к двум пожилым служанкам, пришедшим с ней со двора:

— Барышня велела разбить всё в этой комнате!

Одна из служанок была толстой, другая худой. Худая выглядела немного сообразительнее. Услышав приказ, она вздрогнула и посмотрела на толстую.

Толстая тоже была удивлена, но казалась немного туповатой. Услышав слова, она направилась в комнату.

Худая, стиснув зубы и опустив голову, последовала за толстой.

Со звоном разлетелась на куски бело-голубая фарфоровая ваза. Осколки брызнули к ногам Ланьцао. Сердце у неё ёкнуло, и она горько пожалела о случившемся. Если первая госпожа узнает, ей точно не избежать порки палками. Но если бы она не передала приказ барышни, и та узнала бы об этом позже, ей пришлось бы ещё хуже.

Худая служанка всё ещё дрожала, но взяла со стола чайные чашки и швырнула их на пол.

Тем временем толстая уже вошла в тёплые внутренние покои. Стоявшая у окна ваза цвета селадона была опрокинута на пол. Вода медленно вытекала из неё, и розовые лепестки персика тут же упали на синий кирпичный пол, выглядя особенно жалко.

На лице Цинян постепенно расцветала улыбка.

Когда Бай Цзинь вернулась в Восточный боковой двор усадьбы Бай, она увидела толпу служанок и пожилых слуг, собравшихся у дверей Западной комнаты. Изнутри доносились звуки бьющейся посуды — «дзинь!», «бам!», — и люди то и дело испуганно втягивали головы.

— Что здесь происходит? — увидев, что Бай Цзинь остановилась поодаль, не удержалась от вопроса Ци Мама.

Когда Цуйюй упомянула, что Седьмая барышня спала, Бай Цзинь уже знала, что ничего хорошего ждать не приходится. Когда ты в слабой позиции, лучший способ — избегать столкновения.

Хотя она видела её всего несколько раз, она была наслышана об этой дерзкой и властной, избалованной барышне, которую с детства все носили на руках.

Особенно вечерами или по утрам служанка Седьмой барышни, Чуся, часто приходила на кухню и заказывала какие-нибудь пирожные или супы, которых не было в меню. Если ей что-то не нравилось, она тут же разбивала тарелки.

Лю Мама с кухни внешнего двора иногда предпочитала отказаться от награды, лишь бы не связываться с этим делом. Но кухня внутреннего двора всегда ссылалась на занятость из-за поручений старой госпожи. Никого нельзя было обидеть. Жалобы Лю Мамы были известны даже Бай Цзинь, которая пробыла здесь совсем недолго.

Однако, хоть Цинян и была властной, она была немного глуповата. Она ведь ещё даже не въехала в этот дом. Ну и пусть бьёт, это же не её вещи. В итоге переживать будет только первая госпожа.

Бай Цзинь улыбнулась, прищурив свои глаза-персики, и посмотрела на Ци Маму:

— Похоже, седьмая сестра мне не рада! — Она стояла с видом человека, наблюдающего за интересным представлением.

На лбу Ци Мамы выступил пот. Она криво улыбнулась Бай Цзинь, сделала несколько шагов вперёд и холодно фыркнула на слуг. Толпа вздрогнула и, словно рассыпавшиеся жемчужины, поспешно разбежалась в разные стороны.

Затем она незаметно кивнула стоявшей рядом юной служанке. Та мигом выбежала со двора. Только после этого Ци Мама вошла в Западную комнату.

— Седьмая барышня, не сердитесь! Если что-то не так, первая госпожа непременно разберётся! — обращаясь к стоявшей перед ней с довольным видом Седьмой барышне, Ци Мама говорила с лёгкой дрожью в голосе. Слыша звон разбиваемого фарфора, она чувствовала, как её сердце трепещет.

Цинян приподняла бровь и кивнула подбородком в сторону двери:

— Кто это такая?

Паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Ци Мама почувствовала, как по спине струится пот, но не смела медлить. Собравшись с духом, она ответила:

— Это... это Девятая барышня!

— Какая ещё Девятая барышня! Обычная служанка для грязной работы, а смеет называться барышней! — С этими словами Цинян протянула руку, чтобы схватить чашку и швырнуть в Ци Маму, но тут обнаружила, что худая служанка уже разбила всю посуду на столе.

— Седьмая барышня, успокойтесь, это... это приказ первой госпожи... — Ци Мама была из приданого первой госпожи и пользовалась некоторым уважением у хозяйки, но перед вечно заносчивой Седьмой барышней она теряла дар речи.

— Матушка никогда бы так не поступила! Матушка уже отправила её в служанки, как она могла снова впустить её во внутренний двор?! — Голос Цинян становился всё громче. — Это наверняка вы, рабы, позволили ей своими льстивыми речами обмануть матушку! Вот она и попалась на её удочку!

Ци Мама с болью смотрела на усыпанный осколками пол:

— Моя дорогая барышня, не позволяйте им больше бить! Это всё вещи из кладовой...

Цинян взглянула на Ци Маму, и на её губах появилась улыбка:

— Продолжайте бить!

Ци Мама была готова расплакаться от отчаяния, но не смела подойти и остановить их.

— Ци Мама, не волнуйтесь, пусть бьют. У седьмой сестры денег много, в крайнем случае, возместит ущерб! — раздался чистый и мелодичный голос Бай Цзинь, заставив всех в комнате с любопытством посмотреть на дверь.

Даже Ланьцао стало любопытно, как выглядит эта Девятая барышня, вышедшая из служанок, чей голос звучал так приятно?

Пара прекрасных глаз-персиков, живых и выразительных, чистых и ясных, как горный ручей. Слегка вздёрнутый подбородок, улыбка, полная уверенности и дерзости, тёплая и ласковая, как весеннее утреннее солнце.

Хотя на ней была лишь простая одежда из грубой ткани, какую носят служанки, это не могло скрыть её благородной осанки. Многие в душе вздохнули: вот так, наверное, и должна выглядеть барышня из резиденции премьер-министра!

Лицо стоявшей поодаль Цинян потемнело:

— Что ты сказала?

Бай Цзинь невозмутимо ответила:

— По правилам усадьбы, за порчу общественного имущества положено возмещать стоимость, будь то барышня или служанка!

Цинян ещё не успела открыть рот, как две пожилые служанки прекратили погром. В душе они молились, чтобы Седьмая барышня не свалила вину на них.

Ци Мама заметно вздохнула с облегчением.

— Разве я не права? В прошлый раз старший брат случайно разбил вазу из казённой мастерской, и на следующий день возместил её стоимость по счетам. Второй управляющий даже похвалил его, сказав, что старший молодой господин поступает в духе господина премьер-министра, — улыбка Бай Цзинь стала шире. — Седьмая сестра, полагаю, вы поступите так же, как старший брат?

Цинян резко вскочила, её маленькие глазки округлились. Было видно, что она вот-вот начнёт ругаться.