Глава 9. Дышащий кусок гнили

Муж Чэнь-гуафу умер несколько лет назад, и она осталась одна с сыном Тан Сотоу.

Она была довольно привлекательной и всё мечтала снова выйти замуж за хорошего мужчину. Из всех жителей деревни ей приглянулся Тан Циншань.

Спокойный, красивый, умный, в возрасте — будет ценить и заботиться. Чем больше она на него смотрела, тем больше он ей нравился.

Но эта мерзавка Линь-нянцзы, с лисьей мордашкой, крепко держала мужа под каблуком. Сколько Чэнь-гуафу ни пыталась заигрывать с Тан Циншанем, тот даже глазом не моргнул… Она злилась и ненавидела Линь-нянцзы.

Вчера, когда начался весь этот шум, она тайком радовалась, но в итоге Линь-нянцзы только выиграла от этого.

Почему? Почему Линь-нянцзы теперь сможет избавиться от свекрови и деверя и жить спокойно? Да ещё и сразу после переезда нашла такую ценную вещь?

Чэнь-гуафу решила насолить ей.

Покачивая бёдрами, она направилась к старому дому семьи Тан.

Постояв у ворот и посмотрев по сторонам, она не увидела никого и позвала:

— Тётушка Лю, тётушка Лю, вы дома?

Она позвала несколько раз, но никто не ответил. Удивлённая Чэнь-гуафу подошла к двери, толкнула её и вошла:

— Тётушка Лю? Невестка Лю? Никого нет дома?

На шум вышла Лю-по. Её нога, которую она вчера растянула, всё ещё болела. Увидев Чэнь-гуафу, она недовольно буркнула:

— Что тебе?

— Ох!

— Чэнь-гуафу решила начать с любезностей.

— Саньшую полегчало?

Лю-по закатила глаза:

— А тебе какое дело? Какое тебе до этого дело?! Говорю тебе, ты — разведёнка, даже не думай заигрывать с моим Саньшуем! У моего Саньшуя большое будущее, он женится на городской девушке! Ты нам не пара! Уходи!

Она плюнула на землю и, повернувшись, вошла в дом, продолжая громко ворчать:

— Лисица! За версту несёт твоим душком! Кто знает, сколько мужиков тебя уже имело, как тебе не стыдно строить глазки моему Саньшую! Тьфу-тьфу, бесстыжая…

Чэнь-гуафу опешила от её слов.

Она была умной женщиной и, желая удачно выйти замуж, всегда следила за своим поведением, держала себя в рамках и никогда не флиртовала с простыми деревенскими мужиками. Все считали её серьёзной и скромной.

В деревне про неё редко сплетничали, и это был первый раз, когда её так оскорбили!

«Да и вообще, насколько же я должна быть слепа, чтобы засматриваться на этого Тан Саньшуя?! Дышащий кусок гнили, ни на что не годный! Только Лю-по считает его сокровищем!»

Её лицо покраснело от гнева. Она хотела наброситься на Лю-по и заткнуть ей рот, но ведь это она сама пришла сюда!

Если она сейчас устроит скандал, то окажется неправа!

Чэнь-гуафу, продрожав от злости, всё же не решилась поднимать шум и, развернувшись, ушла.

Она не знала, что Цзяньшоуцин — очень коварный ядовитый гриб.

Кажется, что после лечения всё прошло, но это лишь период мнимого выздоровления (цзяюйци). Через день-два болезнь вернётся, да ещё и в худшей форме, снова измучив человека. Можно даже лишиться жизни.

И вот, рано утром Тан Саньшуй снова начал корчиться от боли. Лю-по чуть с ума не сошла от беспокойства. К тому же, последние два дня у неё и так на душе кошки скребли, она злилась на весь мир, так что ей было не до Чэнь-гуафу.

К этому времени Тан Циншань уже вернулся домой.

Старейшина, хоть и был простым деревенским жителем, был очень мудрым человеком.

Он ничего не сказал Тан Циншаню заранее, но, придя, объявил всем:

— Это место я сам выделил семье Циншаня. Здесь и раньше жили люди, но ничего подобного не находили. Циншань поселился — и в первый же день выкопал такую диковинку. Это его собственная удача… К тому же, Циншань построил для деревни родовой храм и посадил деревья, оказал нам большую услугу. Даже если бы он ничего нам не дал, мы бы не стали возражать. Но Циншань — человек благородный и решил поделиться находкой, так что мы с благодарностью примем её.

— Но мы посовещались и решили, что нельзя допустить, чтобы он остался в убытке. Когда продадим Тайсуй, семья Циншаня получит одну десятую часть выручки, а остальные девять десятых разделим между жителями деревни.

Против этого никто не возражал.

Старейшина был прав. Даже если бы Тан Циншань ничего не дал, люди бы только втихомолку злословили, в лицо никто бы ничего не сказал… Ведь строительство родового храма — это дань уважения предкам, если ты не благодарен за это, значит, ты забыл свои корни.

Тан Циншань был немного удивлён, но, нужно признать, ему стало гораздо легче на душе.

Вернувшись домой, он рассказал об этом Линь-нянцзы и добавил:

— Старейшина ещё сказал, что, помимо одной десятой части серебра, мы можем взять пол-цяня Тайсуя. Тогда Шижун и Синьбао…

Не успел он договорить, как маленькая дочка наклонилась к нему и потянула за рукав.

Тан Циншань подумал, что дочь хочет, чтобы он взял её на руки, и поднял её, продолжая:

— Говорят, эта штука лечит все болезни и дарует бессмертие. Интересно, правда ли это? Может, Шижуну и Синьбао дать немного попробовать?

Малышка заволновалась, обхватила его лицо ручками, заставив посмотреть на себя, и сказала:

— Не надо! Не надо!

Тан Циншань удивился:

— Что не надо?

Малышка сказала:

— Не есть мясо Тайсуя! Не есть! Никому не есть! Мясо плохое!

Она энергично покачала головой и твёрдо заявила:

— Хочу денежки!

Сейчас у семьи Тан была только одна жилая комната, идти им было некуда, поэтому, пока они совещались, малышка тихонько слушала рядом.

Хотя в древности Тайсуй считался волшебным лекарством, на самом деле его нельзя было есть. Это был конгломерат различных бактерий, слизевиков и грибков — вряд ли что-то хорошее могло из этого получиться. Никто не знал, к чему приведёт его употребление.

Тан Циншань рассмеялся от решительного тона дочери, подбросил её на руках и, отбросив все принципы, сказал:

— Хорошо, не будем есть, будем денежки копить.

Тан-эргэ вздохнул.

Он считал, что отец потерял голову — как он мог согласиться? Это же легендарное лекарство, которое не так-то просто найти!

Но эта штука выглядела так отвратительно, что, даже если бы ему предложили, он бы не стал её есть. Хотя он надеялся, что отец и сестра попробуют.

Так или иначе, семья Тан приняла решение.

Когда все собрались на гумне, оказалось, что желающие получить кусок Тайсуя всё же нашлись, но их было всего десять с небольшим семей.

Не то чтобы они не хотели жить вечно, но легенды — это всего лишь легенды, никто не проверял их на практике, и все сомневались.

К тому же, Деревня Рыбного Пруда была бедной, и далёкое бессмертие всё же не могло сравниться с несколькими сытными обедами здесь и сейчас.

После подсчёта и разделения Тайсуя Тан Циншань твёрдо отказался от своей доли, чем очень тронул старейшину, который не переставал его хвалить!

Затем Тан Циншань, сын старейшины, несколько старейшин клана и молодые парни отнесли Тайсуй в город.

Торговля была коньком Тан Циншаня. Он сразу же повёл людей в самую большую аптеку города и, как заправский торговец, начал сбивать цену. Он упорно торговался, подняв цену с десяти лянов за цзинь до тридцати, а затем выторговал ещё два ляна сверху, создав такую напряжённую атмосферу, что остальные даже слова сказать не могли.

В итоге, после всех торгов и взвешивания, Тайсуй весом шестьдесят шесть цзиней (около 33 кг) был продан по тридцать два ляна за цзинь, что составило более двух тысяч лянов серебра. За вычетом доли семьи Тан, каждая семья в деревне получила более семи лянов — это был доход крестьянской семьи за два-три года.

Все были очень довольны.

Взяв серебро и договор, они поспешили обратно в деревню. Сын старейшины, глядя на идущего впереди Тан Циншаня, не удержался и прошептал своим спутникам:

— Вот скажите, такой способный человек, как брат Циншань, если бы не этот вредитель Тан Саньшуй, насколько бы он сейчас был богат?

Остальные с ним согласились:

— К счастью, они порвали с ними отношения, теперь всё будет хорошо.

Один из них, по имени Тан Шиту, не удержался и съязвил:

— Конечно, хорошо, двести с лишним лянов серебра на ровном месте свалились!

Услышав эти неприятные слова, другой член клана, Тан Дуаньу, одёрнул его:

— Что за чушь ты несёшь! Это серебро по праву принадлежит им! Твой родной дядя жил в том дворе, разве он что-нибудь нашёл?

Тан Шиту хмыкнул, но не посмел возразить.

Тан Дуаньу, хоть и был старшим по поколению, был ещё не очень стар, ему не было и сорока. Видя, как Тан Циншань быстро идёт впереди, словно ничего не слыша, он подумал, что тот действительно умён, и снова обратился к своим спутникам:

— Вы подумайте, если бы они выкопали Тайсуй ночью и тайком продали, разве бы вы что-нибудь узнали? Нужно быть благодарными!

И правда!

Все притихли.

Только Тан Шиту машинально потёр пальцы, провожая взглядом спину Тан Циншаня.