Глава 8. Старуха (Часть 8.1)

К тому времени, как пятьдесят ударов закончились, Чжан Юцай уже потерял сознание от боли. Он едва дышал, находясь при смерти.

— Юцай! Юцай, очнись! Юцай! — Жена третьего сына стояла на коленях рядом, протягивая руку, чтобы коснуться его, но, увидев, что вся спина мужа багровая от побоев, испуганно отдернула руку, не зная, что делать.

Она повернулась к Нин Цю, ее глаза, полные слез, метали молнии.

— Мама, какое у вас жестокое сердце! Юцай совершил ошибку, но не до такой же степени, чтобы забивать его до смерти! Неужели вы будете счастливы, только если лишите Юцая жизни?

Нин Цю даже не взглянула на нее. Она повернулась к братьям Чжан Юфу.

— Вы двое, отнесите третьего брата в дом.

— Да, — братья быстро поднялись и вместе внесли Чжан Юцая во внутреннюю комнату. Жена третьего сына, утерев слезы, поспешила за ними. Со спины было видно, как она торопится, словно пытаясь поскорее сбежать отсюда.

Жена третьего сына беспокоилась о Чжан Юцае, это одно. Но еще больше она боялась, что если промедлит, старуха потребует у нее семьдесят лянов серебра на уплату долга. Откуда ей взять такие деньги? Даже ценой жизни не расплатиться.

Как Нин Цю могла не разгадать ее мысли? Но она не обратила на это внимания и повернулась к Лю Дашаню.

Одного взгляда хватило, чтобы у Лю Дашаня подкосились ноги. Он рухнул на колени и, дрожа, с плачущим лицом проговорил:

— Тётушка, я поступил непорядочно. Я виноват перед Юцаем, перед вами, перед всеми предками деревни Саньваньцунь. У меня… у меня есть двадцать лянов серебра, я отдам их вам. Умоляю, не говорите моим родителям, они старые, не выдержат такого потрясения.

Эти двадцать лянов он копил с огромным трудом, чтобы жениться. Отдавая их сейчас, он чувствовал, как сердце его обливается кровью.

Но, видя, с какой жестокостью старуха била Чжан Юцая — собственного сына! — он понимал: если она решит отомстить его родителям, то его старики, эти старые кости, точно не переживут такого удара.

Хоть он и был в деревне мерзавцем, но подставлять под удар собственных родителей он не мог — это было бы хуже, чем быть скотиной.

— Давай сюда, — холодно хмыкнула Нин Цю, протягивая загрубевшую мозолистую руку.

Лю Дашань медлил, тянул время, но в конце концов все же вложил двадцать лянов в руку Нин Цю. В его глазах читались и жгучее сожаление, и страх, не позволявший сопротивляться.

Нин Цю взглянула на согретые в ладони серебряные слитки и сурово произнесла:

— Если это повторится, твоей проблемой мне, постороннему человеку, заниматься будет некогда. Но вот найти время, чтобы обсудить это с твоими родителями, я смогу.

— Да, да, тётушка Чжан права! Я клянусь, что больше никогда! Если я нарушу слово, пусть… пусть меня разразит гром небесный, и я умру страшной смертью! — Лю Дашань весь задрожал и тут же поднял три пальца, давая страшную клятву небу.

Увы, слова проходимца — пустой звук, доверия к ним мало. Нин Цю не приняла его клятву всерьез.

— Сколько всего Чжан Юцай должен игорному дому? — спросила она, повернувшись к Третьему Мастеру.

— …Семьдесят два ляна, — Третий Мастер потер все еще побаливающую шею. Страх перед Нин Цю не прошел, поэтому он не осмелился упомянуть три ляна дорожных расходов.

Деньги бесполезны, если нет жизни, чтобы их потратить.

Нин Цю не стала его принуждать.

— Долговая расписка?

Подавив страх, Третий Мастер все же ответил:

— Старушка, в игорном доме правило такое: расписку отдают только после получения денег. Мы с братьями просто на побегушках, работаем громилами. Правила игорного дома есть правила, их нарушать нельзя, вы же понимаете?

Он столько лет вращался в определенных кругах, но такую странную старуху встречал впервые. Однако законы улицы есть законы улицы. Он брал деньги за решение чужих проблем, и об условиях лучше было сказать сразу.

— О, правила? А разве не ты только что говорил, что правил не признаешь? — усмехнулась Нин Цю с насмешкой в глазах.

Третий Мастер смутился, но мудр тот, кто знает свое время. Он сложил руки в знак уважения, поклонился и вежливо сказал:

— То, что мы не соблюдали правила раньше, — наша вина. Приносим вам свои извинения. Давайте так: семьдесят два ляна… уберем мелочь, пусть будет семьдесят. В остальном я не могу решать, ведь Чжан Юцай действительно должен игорному дому деньги. Есть неопровержимые доказательства, тут не поспоришь.

Люди всегда стремятся к выгоде и избегают вреда. Если ты достаточно силен, чтобы заставить других подчиниться, даже самые острые когти и зубы будут убраны.

Выражение лица Нин Цю смягчилось. Она была вполне удовлетворена.

— Хорошо.

Однако эти слова заставили лица жен первого и второго сыновей помрачнеть. Получалось, что им все равно придется отдать пятьдесят лянов (семьдесят минус двадцать от Лю Дашаня). Если у старухи не будет денег, им придется помочь, отдав свои кровно заработанные сбережения. Никто бы на такое не согласился по доброй воле.