Братья

Когда Умухэ добрался до шатра Токуна, двое других принцев, прослышав о новостях, уже были там.

Умухэ внутренне презирал их. Старший и второй брат притворялись еще лучше него, разыгрывали еще больший спектакль.

Старший принц Ивань был мягкого нрава, общепризнанный добряк, который со всем соглашался. Он был сыном второй жены Царя Степей. Второй принц Эр Ту говорил обтекаемо, не допуская промахов, и был рожден от наложницы Царя Степей.

Странно, но все главные жены Царя Степей умирали через несколько лет после вступления в царскую семью. К настоящему времени он женился уже на четырех царицах, и четвертая, мать Токуна, тоже недавно скончалась.

Поэтому за спиной шептались, что Царь Степей несет проклятие для жен.

— Четвертый, ты наконец вернулся! Брат так усердно тебя искал, — Умухэ вовремя выдавил слезу.

Токун, который до этого беседовал с двумя старшими братьями, увидел вошедшего Умухэ с его лицемерным видом и мысленно выругался.

— Давно не виделись, третий брат.

— Четвертый брат, ты наконец благополучно вернулся! Не зря я каждый день молился за тебя.

— О, правда? Тогда младший брат благодарит третьего брата.

— Четвертый брат, третий брат получил приказ от отца-царя найти тебя. Он не нашел тебя и был наказан отцом-царем. Его искренность очевидна для неба и земли, — вмешался Ивань.

— Действительно, действительно. В другой день обязательно угощу третьего брата вином.

Братья еще немного поболтали и посмеялись, после чего один за другим попрощались и ушли.

Токун вздохнул с облегчением. Наконец-то в ушах снова воцарилась тишина.

— Ваше Высочество, — после ухода принцев почтительно вошел слуга. В руке он держал парчовый мешочек. — Я нашел это, когда приводил в порядок вашу одежду.

Токун положил мешочек, подаренный Дань Сянъи, в подкладку одежды и, вернувшись, забыл его достать.

— Сяо Цзо, дай его мне.

Слуга по имени Сяо Цзо передал мешочек обеими руками.

— Можешь идти, — Токун взял мешочек и стал его разглядывать, бормоча себе под нос. — Любимая женщина? Какая она, любимая женщина?

На этот счет в голове Токуна царил хаос, не было ни малейшего образа.

Она, по крайней мере, должна быть такой же красивой, как Дань Сянъи?

Токун тут же покачал головой, усмехнувшись своим мыслям, а затем запер мешочек в ящике стола.

— Этому четвертому парню действительно везет! Черт возьми, упал со скалы и не разбился насмерть! — вернувшись к себе, Умухэ, вспомнив невредимый вид Токуна, пришел в ярость и разбил еще две тарелки.

*

— Дядя, есть ли в твоем окружении красивые молодые женщины со светлой кожей?

Санчжо, который пил чай, услышав такой вопрос от племянника, поперхнулся и закашлялся.

— Кхе-кхе-кхе, что такое?

Этот мальчишка так рано почувствовал весеннее пробуждение?

— Дядя, просто скажи, есть или нет? — прямо спросил Токун.

— Нет. Кроме твоей тети, меня окружают в основном мужчины, — это был вопрос жизни и смерти.

— Тогда ладно!

— Чего ты вообще хочешь, парень?

После возвращения Токуна его поведение поразило окружающих. Хотя он по-прежнему каждый день ездил верхом и стрелял из лука, теперь он мог сосредоточенно заниматься каллиграфией, причем иероглифами Великой Чжоу, от которых раньше его клонило в сон. Он также стал серьезно читать книги.

Его личный слуга Сяо Цзо был потрясен до глубины души.

Он и представить не мог, что их юный принц способен не только скакать на боевом коне и размахивать саблей, но и быть тихим красавцем, сосредоточенным на учебе. Это казалось сном!

Через несколько дней Царь Степей Гэ Жи устроил пир в честь благополучного возвращения четвертого принца Токуна.

На пиру подавали ароматные и жирные бараньи ноги, тонкие лепешки с обильной мясной начинкой, освежающее фруктовое вино. Группа прекрасных танцовщиц исполняла песни и зажигательные танцы.

Цветные газовые юбки танцовщиц были тонкими, как бумага, сквозь них просвечивали рубашки телесного цвета, создавая иллюзию обнаженной кожи и привлекая всеобщее внимание.

Когда вино полилось рекой, несколько танцовщиц сошли со сцены и, извивая тонкими талиями, медленно направились к Царю Степей, принцам и нескольким вождям племен.

Некоторые мужчины уже смотрели на них с вожделением. Кто-то обнимал подошедшую танцовщицу за талию, а кто-то и вовсе целовал.

— Стой, стой, не подходи слишком близко, сиди там. У меня аллергия на твои духи, — Токун проигнорировал приблизившуюся к нему танцовщицу.

Токун взял баранью ногу и принялся ее грызть. Вот он, вкус степи! Он не ел этого больше полугода и очень скучал.

К еде Великой Чжоу Токун со временем привык, но все же считал, что она не такая ароматная, как степные деликатесы.

Токун с аппетитом ел, совершенно не обращая внимания на соблазнительную танцовщицу.

Другие же, кто был поскромнее, угощали танцовщиц вином; те, кто посвободнее нравом, не стеснялись распускать руки.

— Съешь кусочек, — Токун протянул кусок баранины скучающей рядом танцовщице, чтобы ей не пришлось сидеть без дела.

Танцовщица бросила взгляд, фальшиво улыбнулась и отказалась, про себя подумав: «Есть так, чтобы весь рот был в жиру? Ни за что!»

Она поняла, что ей попался тот, кто играет не по правилам.

Судя по всему, награды ей не видать, как и шанса возвыситься.

Какая неудача, нарваться на этого сопляка, у которого еще молоко на губах не обсохло.

Пир близился к концу. Некоторые уже не могли дождаться, чтобы увести танцовщиц в свои шатры для приятного времяпрепровождения.

Гости и хозяева постепенно расходились.

Танцовщица рядом с Токуном посмотрела на него с надеждой.

Токун достал несколько серебряных монет и положил перед танцовщицей.

— Возвращайся. Ты сегодня меня не беспокоила, вела себя хорошо.

— Господин, вам не нужна служанка?

— Не нужна. Чем быть игрушкой, которую передают из рук в руки, лучше возвращайся и хорошо танцуй.

Танцовщица замерла. Хорошо танцевать?

Это же пустые мечты! Их, таких как она, с самого начала готовили как игрушки для знати. Некоторым удавалось добиться благосклонности и стать кем-то большим, но большинство умирали в унижении, или их убивали главные жены. Хорошего конца не предвиделось.

Танцовщица все же взяла серебро и ушла.

В ту ночь во многих шатрах горели свечи и кипели страсти. Для Токуна же это была ночь удовлетворения от долгожданной вкусной еды, ночь с книгой о военном деле и спокойным сном.

На следующий день Умухэ, проведший бурную ночь, чувствовал себя свежим и бодрым.

— Четвертый, отец-царь подарил тебе красавицу, а ты отказался. Может, ты не очень-то силен в этом? — Умухэ злорадно улыбнулся.

— Третий брат, младший брат глуп и не способен оценить красавиц. Не хочу быть как ты: сына от главной жены еще нет, а сын от наложницы уже ходит.

В степной царской семье юноши обычно в тринадцать-четырнадцать лет под руководством наставника по этикету изучали науку супружеских отношений, познавая дела человеческие.

Умухэ в этом году исполнилось шестнадцать. Он был падок на свеженькое и красивое. Еще до женитьбы на принцессе Цицигэ в пятнадцать лет он успел сделать ребенка одной из наложниц.

Цицигэ происходила из самого сильного племени Уюэ. Она была сильной и искусной в боевых искусствах женщиной. С тех пор как она вышла замуж, в доме Умухэ постоянно случались скандалы, и покоя не было.

— Хм, брат надеется, что ты поскорее сможешь вкусить этот прекрасный плод.

— Спасибо, третий брат.

Умухэ словно ударил кулаком по вате. Почувствовав, что это бессмысленно, он махнул рукавом и ушел.

Ему хотелось вернуться и еще позабавиться с той соблазнительной штучкой, он еще не насытился. Но нужно было остерегаться, чтобы домашняя тигрица не узнала, иначе она снова будет за ним гоняться.

*

Мать Токуна, Сажэнь, была несравненной красавицей. Дочь вождя племени Шэньму, она наполовину была иноземкой по крови, и ее внешность имела экзотические черты.

Ее голос был сладок, как пение иволги; ее танец очаровывал, словно танец лунной феи.

Царь Степей Гэ Жи случайно увидел ее на одном из пиров и был сражен ее красотой. Однако в то время Гэ Жи уже был женат на третьей царице, матери Умухэ.

Учитывая статус Сажэнь, она не могла выйти за Гэ Жи в качестве наложницы.

Именно в это время третья царица Гэ Жи внезапно скончалась.

Поползли слухи, что Гэ Жи, желая жениться на Сажэнь, приказал тайно отравить свою царицу.

Слухи были весьма подробными.

С тех пор это событие стало занозой в сердце Умухэ и его родного племени Уму.

Чтобы успокоить племя Уму, Гэ Жи пожаловал им множество скота и красавиц, а также наделил определенной властью.

Однако это не только не успокоило людей, но и подтвердило слухи.

Скрытая ненависть разрасталась, как степной пожар.

Умухэ ненавидел Токуна и его мать, считая мать Токуна виновницей гибели своей матери.

А все более сильное племя Уму тайно помогало Умухэ в его мести.