Глава 2. Персики цветут пышно

— Тоскую, но тщетно,

— Тоскую, но тщетно…

— Днем и ночью думаю о тебе.

— Днем и ночью думаю о тебе…

— Волнуюсь и не нахожу покоя,

— Волнуюсь и не нахожу покоя…

— Ворочаюсь с боку на бок.

— Ворочаюсь с боку на бок…

…

— На сегодня урок окончен. Не играйте на улице слишком долго, чтобы не волновать родных. Идите домой, пообедайте и напишите десять иероглифов. Завтра утром сдадите мне. Понятно?

— Да, учитель!

— Хорошо. Собирайте свои кисти и тушь и ступайте домой. Линь Чансун, застегни сумку! Не беги так быстро! Упадешь ведь!

Линь Чансун был самым крепким из всех учеников, с круглым, пухлым лицом. Он был очень непоседливым: в школе клевал носом, а стоило уроку закончиться — тут же приходил в себя.

— Знаю, знаю! Учитель еще больше моей матери ворчит!

— Ах ты, негодник, еще и перечить научился!

— До свидания, учитель!

— До свидания.

Ван Цинь, прислонившись к дверному косяку, смотрел, как шумная ватага детей выбегала за ворота, щебеча и разбегаясь в разные стороны, словно зеленые ручейки. На душе у него было спокойно.

— Учитель.

Хм? Кто-то дернул его за рукав. Одна рыбка все же ускользнула из сети.

— Линь Чжицин, почему ты еще здесь?

Ван Цинь присел, чтобы посмотреть мальчику в глаза.

Ему тоже было шесть лет, но он был на целую голову ниже Линь Чансуна. Когда Ван Цинь увидел его впервые, мальчик был худеньким и смуглым, но с очень живыми, блестящими глазами. Сейчас он окреп, щеки порозовели, и он немного поправился, но глаза все так же ярко светились. Впрочем, по сравнению со сверстниками он все еще выглядел младше. Похоже, семье Линь нужно продолжать заботиться о его здоровье.

— Учитель, Лу Эр просит отпустить его на некоторое время.

— О? У тебя какое-то дело?

— Да. Дело.

И вправду, как и все Линь, он был очень сдержан: не сказал, на сколько уходит, и не объяснил причину.

— А когда ты уезжаешь?

— В ближайшие дни.

— Хорошо, я понял. Но не забывай про учебу. Даже вне школы нужно заниматься, нельзя забрасывать. Понятно? Когда вернешься, я тебя проверю.

— Да, Лу Эр запомнил.

— Хорошо, иди домой, не заставляй родных ждать.

— Хорошо. Учитель, вы тоже идите домой. До свидания.

— До свидания, Лу Эр.

Как только Линь Чжицин ушел, Ван Цинь заметил у дверей чью-то голову, которая украдкой заглядывала внутрь.

— Ладно, сколько ты еще будешь прятаться? Я вижу твой Тянь Шу.

— Я не прятался, я открыто стоял под навесом, — сказал Линь Шижань, входя с мечом в руках.

Ван Цинь слегка улыбнулся, уголки его губ приподнялись, делая улыбку еще шире. Он и без того был очень красив, а какая-то неземная аура придавала ему еще больше очарования. Возможно, из-за того, что он был учителем, он казался не таким, как обычные люди. Во всяком случае, Линь Шижань считал его особенным, и сейчас, под его взглядом, чувствовал, как у него горят щеки.

— Лу Эр только что ушел, ты не видел? Разве ты не за ним пришел?

— Пришел, но он ушел с Линь Чунем. Я зашел повидаться с тобой, давно не виделись.

— Вот как. Ну что ж, теперь, когда ты меня увидел, можешь идти? Я собирался домой.

— Эй, ну почему ты такой? С этими надоедливыми детишками ты так терпелив, а со мной холоден, спешишь меня прогнать. Истинно, нравы нынче не те.

— О, услышать от свободолюбивого Линь Шижаня о падении нравов — это одновременно и лестно, и удивительно.

— Ладно, хватит препираться, в словесных баталиях мне тебя не победить. Ты же домой собирался? Пойдем, я тебя провожу.

Ван Цинь посмотрел на Линь Шижаня с понимающей и немного лукавой улыбкой, и у того забилось сердце.

— Да! Я просто хотел выпить персикового вина, не придумывай!

Ван Цинь снова улыбнулся.

— О ветреном и галантном Линь Шижане я и помыслить не смею. Скорее, это ты сам о чем-то мечтаешь, — первая часть фразы прозвучала шутливо, а вторая — с оттенком грусти. — Пойдем, уже поздно, чем раньше выйдем, тем раньше вернемся.

Линь Шижань на мгновение опешил, а когда пришел в себя, Ван Циня уже не было рядом. Лишь край одежды мелькнул у двери. Линь Шижань поспешил за ним.

***

После сытного ужина наступил час Ю (с 17:00 до 19:00). В горах темнело рано, и хотя небо еще немного светилось, кое-где уже начали зажигаться огни.

Линь Шижань, держа в кармане список, который дал ему Ван Цинь, напевал какую-то мелодию и размышлял, как бы ему раздобыть все эти диковинные вещи. Предыдущие книги, которые он искал для Ван Циня, было непросто найти, но, к счастью, он был достаточно умелым и все раздобыл. Учитель отделался легким испугом, пригласив его на ужин. Кто знает, когда удастся собрать все из нового списка. В ближайшее время ему нужно будет заниматься делами поместья Линь и он не сможет уехать далеко. Впрочем, возможность почаще заходить на дегустацию персикового вина — тоже неплохо.

Ван Цинь сидел у окна. На столе лежала книга, которую только что принес Линь Шижань. Он не читал, а смотрел в окно на цветущую персиковую ветвь во дворе. Они только что пили и беседовали под этим деревом, и чашки все еще стояли на каменном столе.

Каждый раз, когда он просил Линь Шижаня что-то купить, тот делал вид, что ему это не нравится, но все равно брал список и ворчал, что сможет достать только две-три вещи и на это уйдет года три, а то и все пять. Ван Цинь знал, что на самом деле он быстро все найдет и вернется, чтобы рассказать, каких трудов ему это стоило.

Ван Цинь всегда с улыбкой слушал его красочные рассказы. Он не скупился на похвалы, а Линь Шижань принимал их как должное. Если бы он не был просто путником, а действительно учителем в этой горной деревушке…

***

— Учитель Ван, вы здесь?

Услышав голос, Ван Цинь очнулся и поспешил открыть дверь. На пороге стоял Линь Чунь, а за ним — второй господин Линь.

— Дворецкий Линь, второй господин Линь.

— Прошу прощения за беспокойство. Могу ли я поговорить с вами? — спросил Линь Цзисы.

— Второй господин слишком любезны.

— Тогда давайте прогуляемся, — предложил Линь Цзисы.

В двадцати шагах от дома находилась беседка Цзы Юнь.

— Хорошо.

Линь Цзисы сделал знак Линь Чуню, тот кивнул и отошел в сторону. Ван Цинь тоже кивнул дворецкому и последовал за Линь Цзисы. Они шли молча до самой беседки. Начал накрапывать дождь, и стало прохладнее.

— Мы ненадолго спускаемся с горы, едем в Зал Человеколюбия и Прощения, — сказал Линь Цзисы.

Ван Цинь вздрогнул.

— В Зал Человеколюбия и Прощения? — он нахмурился. — Что-то случилось?

— Праздник в честь дня рождения младшего сына главы Хэлянь.

— Младшего сына? Сколько ему лет? Когда день рождения? Как его зовут? — Ван Цинь заметно нервничал.

— Хэлянь Чжо, два года, четырнадцатое февраля.

— Хэлянь Чжо… Чжо… Два года, четырнадцатое февраля…

— Это тот самый ребенок?

— Должно быть, он. Дата совпадает. Если бы я мог его увидеть…