Глава 47. Бремя

Император и императрица вместе отправились во дворец Цзинжэнь.
Ли Хао явно восстанавливался не так быстро, как второй принц, он все еще не мог нормально ходить.
Во-первых, он получил более серьезные травмы. Во-вторых, лучшим в лечении кожных повреждений был императорский лекарь Чжоу, а он лечил второго принца. По сравнению с ним лекарь Ву не был таким умелым.
Гораздо важнее, что на время восстановления сил второй принц закрыл свой дворец Чэнцянь и не встречался с посторонними. Императрица Цяо позволила ему спокойно выздоравливать и навещала его только раз в три дня.
Су Чжаорун же приходила во дворец Цзинжэн каждый день, плакала и причитала возле сына, отчего настроение Ли Хао становилось мрачным и подавленным. Как он мог спокойно выздоравливать в такой обстановке?
Когда император Юнцзя навестил похудевшего и ослабшего Ли Хао, настроение его внезапно упало:
– Что происходит? Твой второй брат почти восстановился, почему же ты в такой плохой форме? Где лекарь, который ухаживал за тобой? Он должен понести наказание!
Ли Хао заступился за доктора Ву: 
– Пожалуйста, успокойтесь, отец-император. Имперский врач Ву сделал все возможное, чтобы вылечить меня. Это я слишком сильно волновался и тем самым навредил своему здоровью. Пожалуйста, не вините доктора Ву.
Су Чжаорун, стоявшая рядом с сыном, с красными и заплаканными глазами умоляла императора:
– Ваше величество, императорский доктор Чжоу лучше всех во дворце лечит травмы. Теперь, когда рана второго принца зажила, я умоляю вызвать к Хао имперского доктора Чжоу!
Императрица Цяо:
– ...
Ли Хао:
– ...
Императрицу Цяо происходящее раздражало, но она не показывала вида. Су Чжаорун сказала такое самому императору Юнцзя, а это ничем не отличалось от обвинения императрицы в чрезмерной любви к собственному сыну.
Разумеется, она действительно любила его сильнее других принцев. Но ведь все люди эгоистичны. Что плохого в любви к родному сыну?
Ли Хао занервничал и разозлился, когда услышал, как его мать плачет и обвиняет во всем императрицу.
Императрица Цяо лично пришла навестить ее сына, ей следовало радоваться. Но вместо этого Су Чжаорун одним предложением оскорбила императрицу.
Даже императора Юнцзя расстроили ее слова, он помрачнел.
Су Чжаорун не обратила внимания на перемену в его настроении, она продолжала его слезно просить:
– Умоляю, ваше величество, позовите доктора Чжоу.
Сердце императрицы Цяо учащенно забилось, она начинала злиться.
Ли Хао поспешил вмешаться и сгладить ситуацию:
– Я считаю императорского лекаря Ву мастером своего дела. Не нужно просто так беспокоить доктора Чжоу.
Пораженная Су Чжаорун повернулась к сыну:
– Хао...
Ли Хао посмотрел на мать. Су Чжаорун обиженно проглотила оставшиеся слова.
Как только наложница замолчала, императрица Цяо заметно смягчилась, она ласково сказала третьему принцу:
– Может Су Чжаорун и повела себя немного неуважительно, но это лишь потому, что она любит тебя. Все матери одинаковы, когда беспокоятся о своих детях. Я не держу обиды.
Ли Хао смиренно выразил свою благодарность: 
– Великодушие матери-императрицы не имеет себе равных. Неважно, во дворце или за его пределами, никто не может сравниться с вами.
Уголки губ императрицы дрогнули в улыбке. Она подумала, что с таким великодушием ей никак не подавить наложниц гарема. Все они были теми еще змеями.
Когда император Юнцзя увидел сына таким вежливым и чувствительным, огорчение покинуло его разум:
– Раз уж ты доверяешь императорскому доктору Ву, то пусть он продолжит лечение. Я дам ему еще пять дней. Если и тогда ты не восстановишься, прощения ему не будет.
Помолчав немного, он продолжил:
– Все эти дни ты выздоравливал, а также занимался самоанализом. Ты понял, в чем провинился?
Ли Хао признал свою ошибку еще искренне, чем второй принц: 
– Отец, я знаю, что был неправ. Неважно, что сказал второй брат, как младший брат я не должен был с ним ссориться. В тот день я был так зол, что на некоторое время ослеп от гнева. В эти дни я размышлял о себе. Чем больше я думал, тем больше мне становилось стыдно. Пожалуйста, будьте уверены, отец-император, это был первый и последний раз. Я никогда больше не буду делать ничего подобного.
Император Юнцзя остался доволен:
– Хорошо, что ты смог понять свои ошибки.
Су Чжаорун, наконец-то, поймала возможность вмешаться:
– Ваше величество, раз уж Хао почти восстановился, почему бы не позволить ему снова присутствовать на заседании?!
Ли Хао:
– ...
Если ты не умеешь разговаривать вежливо и интеллигентно, может просто помолчишь?
Император Юнцзя изменился в лице и бросил взгляд на Су Чжаорун:
– Ты ничего не знаешь о государственных делах, так зачем вдруг поднимаешь эту тему? Неужели Хао жаловался тебе?
Все-таки Су Чжаорун была не такой уж глупой, она замотала головой:
– Вовсе нет. Все эти дни Хао почти не разговаривал и уж тем более не жаловался. Я думала, что при дворе обсуждается много государственных дел, а ваше величество часто уводит войска в бой. Хао должен разделить заботы отца.
В душе Су Чжаорун радовалась, что смогла выкрутиться, император должен похвалить ее за дальновидность. Но она опешила, когда посмотрела на беспомощного Ли Хао, который мимикой и жестами просил ее замолчать.
Она опять сказала что-то не то?
Трудолюбивому Ли Хао снова пришлось спасать мать:
– Матушка – простая женщина, она, не думая, говорит то, что приходит ей на ум. На самом деле, она делает это без злого умысла. Пожалуйста, не обижайтесь, отец-император и мать-императрица.
Императрица Цяо не могла больше этого выносить и серьезно сказала: 
– Когда его величество командует армией, он поручает государственные дела двора канцлерам и другим гражданским чиновникам. В последние полгода первый канцлер Цяо Гэ много работал, посвятил себя делам двора и даже дважды из-за этого заболел. Если его величество, находясь на поле боя, не может доверять гражданским чиновникам дела двора, ему достаточно помощи второго принца, он может председательствовать над официальными лицами.
Проще говоря, очередь Ли Хао никогда не наступит.
Су Чжаорун поняла, что опять ошиблась, и смущенно улыбнулась:
– Ее величество императрица права. Я не читала книг, и знания мои бедны. Я не так образована, как ее величество. Пожалуйста, не обижайтесь.
Императрица Цяо едва заметно улыбнулась:
– Разве могу я быть столь ограниченной?
Су Чжаорун ее совсем не волновала.
На самом деле, Ли Хао тоже был жалок. Такой спокойный, умный, хитрый и способный юноша, но с такой узкомыслящей, недальновидной и невежественной матерью. Его мать – его бремя, тянущее сына на дно.

.....

Два дня спустя.
Результаты дворцового экзамена были обнародованы, и новые чиновники выехали на лошадях на парад. Этого события с нетерпением ждали все жители столицы.
Лу Минфан забронировала комнату на втором этаже чайного дома. Дети семьи Лу сидели там, если дыню, фруктовые закуски, пили ароматный горячий чай и ждали парад новых чиновников.
Жаль было лишь, что Лу Мингюй не смогла присутствовать.
– Действительно странно. Почему императрица вдруг вызвала четвертую сестру во дворец? – озадаченно пробормотала себе под нос Лу Минхуа.
Лу Минфан только сейчас узнала, что Лу Мингюй уехала во дворец по приглашению императрицы Цяо, она подумала немного и сказала:
– Возможно, императрица хочет лично спросить о намерении четвертой сестры привести мужа в семью.
Лу Мингюй тихо промурлыкала:
– Императрица и правда беспокоится о пустяках.
Разве это не так?
Хочет Лу Мингюй привести мужа в свою семью или нет, какое отношение это имеет к императрице Цяо?
Однако никакого другого повода они не смогли придумать.
Лу Сюань надменно покачал головой:
– Учитывая навыки и характер четвертой сестры, даже если она поселится во дворце, никто не решится ее тронуть.
В этом тоже был смысл.
Лу Минхуа и Лу Миньюэ одновременно кивнули.