Глава 2. Линейка (Часть 2)

Юньхэн потянулся, чтобы вытереть слезы, но нечаянно коснулся распухшей щеки. Резкая боль заставила его вздрогнуть. Он испуганно произнес: — Папа, я был неправ. Мне не следовало играть с Сян Юй и другими.

— Ты хоть и молод, но не уличный мальчишка, чтобы так себя вести, — холодно ответил Фу Лунчэн. — Я совсем недавно говорил тебе об этом. Ты снова нарушил правила. Сам напросился.

Он взял со стола линейку. — Протяни руки.

Юньхэн, преодолевая страх, вытянул руки перед собой. Фу Лунчэн посмотрел на ладони сына. Из-за пощечин они немного покраснели и опухли, но других повреждений не было. Это еще больше разозлило его.

Фу Лунчэн переживал, что вдали от дома Юньхэн станет вести себя неподобающе, поэтому поручил своему второму брату, Фу Лунби, присматривать за ним. Фу Лунби не ослушался, но отправил самых добродушных Янь Дуна и Янь Бэя. В качестве «семейного наказания» им дали только тонкую линейку, даже прута не было. Неудивительно, что Юньхэн осмелел и, забыв о правилах поведения ученика благородной семьи, играл со служанками.

Юньхэн хотел взглянуть на отца, но не осмелился. В его памяти чаще всего всплывал образ отцовской спины — высокой и сильной. Ему казалось, что отцовские объятия должны быть надежными и теплыми, но это чувство он испытывал очень редко, пожалуй, только после того, как отец его строго наказывал.

«А-а!» — невольно вскрикнул Юньхэн, когда внезапная жгучая боль пронзила его ладонь. Он тут же закусил губу и бросил робкий взгляд на отца, но быстро опустил глаза. — Папа, я был неправ.

Фу Лунчэн немного помедлил, но снова опустил линейку на ладонь Юньхэна. С каждым ударом Юньхэн вздрагивал, но терпел жгучую боль, не смея ни кричать, ни шевелиться.

— Папа, — прошептал Юньхэн, чувствуя, что ладони горят огнем. Боль и страх были невыносимы, слезы катились по его щекам. — Я был неправ. Прости меня, папа.

Фу Лунчэн уже хотел остановиться, но, услышав мольбы сына, ударил еще сильнее. Юньхэн вскрикнул, его руки дрогнули, и линейка выпала. Он инстинктивно поднес руки ко рту, хотел подуть на них, но вдруг остановился. Медленно выпрямив ладони, он, сдерживая слезы, сказал: — Папа, мне не следовало просить пощады. Накажи меня как следует.

— Тридцать ударов, — холодно произнес Фу Лунчэн. — Считай сам.

— Да, — ответил Юньхэн, закусив губу. «Тридцать ударов, я смогу вытерпеть», — подбадривал он себя.

Раздался резкий звук удара. Боль была невыносимой. На ладони Юньхэна появился багровый волдырь.

— Один, — всхлипнул Юньхэн.

Фу Лунчэн посмотрел на сына, чьи руки слегка дрожали. — Выпрями ладони! — строго сказал он.

Юньхэн попытался выпрямить ладони. — Папа… — невольно вырвалось у него.

Второй удар линейки был таким же сильным.

— Два, — голос Юньхэна дрожал.

Фу Лунчэн вздохнул. Этот ребенок слишком избалован. В его возрасте он был гораздо выносливее.

Подумав об этом, он немного ослабил силу ударов.

Юньхэн не заметил, что отец стал бить слабее. Ему казалось, что боль становится все сильнее и сильнее, и он уже не мог ее терпеть. Кожа на ладонях была гораздо тоньше, чем на ягодицах, и он боялся, что после тридцати ударов у него просто не останется рук.

— Двенадцать, — произнес он, и Фу Лунчэн замер. Юньхэн вдруг понял, что сбился со счета — он уже говорил «двенадцать». По правилам, если сбиться, наказание начиналось сначала. — Папа, — заплакал Юньхэн, — я больше никогда не буду шалить. Я буду послушно делать уроки. Прости меня на этот раз.

— Молчать! — Фу Лунчэн ударил линейкой по плечу Юньхэна, и тот упал на пол. Юньхэн оперся на руки, но тут же отдернул их, словно его укусила змея. Он с трудом поднялся на колени, дрожащими руками вытянул ладони вперед. Слезы ручьем текли по его лицу, но он не смел плакать вслух.

Фу Лунчэн занес линейку для удара. Юньхэн зажмурился, думая, что сегодня отец его точно убьет.