Глава 1. Вступление (Часть 2)

Видя, что Вэй Цзюнь не обращает на неё внимания, госпожа Хуа подошла ближе и осторожно, с заискивающей ноткой, взяла её за руку.

Вэй Цзюнь закрыла глаза. Перед её мысленным взором возникла сцена, от которой до сих пор перехватывало дыхание. В тот день она с утра отправилась в Храм Белой Лошади, чтобы помолиться за благополучие Чжоу Нань. Вернувшись во дворец, она услышала доносящиеся из своих покоев непристойные звуки. Подумав, что какой-то дерзкий слуга осмелился уединиться со служанкой, она распахнула дверь.

И увидела императора, обнимающего её сестру. Они были обнажены и сплетены в объятиях, издавая постыдные стоны. Услышав шум, они удивлённо обернулись, словно это она была здесь лишней.

Но это были покои императрицы! Как они посмели?!

На следующий день госпожа Хуа получила титул наложницы.

В день восшествия Чжоу Шэна на престол и своего назначения императрицей Вэй Цзюнь перестала мечтать о любви «одна жизнь, одна пара». У неё уже была Чжоу Нань, её надежда и отрада. Но это не значило, что она могла смириться с тем, что её муж и сестра совершают подобные поступки в её покоях. Каждое воспоминание об этом было мучительным.

— Сестра, в тот день император был пьян и принял меня за тебя…

— Я не хочу это слышать, — отвернулась Вэй Цзюнь. Она слишком много раз слышала это объяснение от Чжоу Шэна. Случайность это была или намеренный поступок, она больше не хотела в этом разбираться. Всё кончено, и теперь при виде этих двоих её охватывало лишь отвращение. Пути назад не было.

— Даже если ты не думаешь о себе, неужели тебе всё равно, что будет с новорождённой принцессой? Она ведь первый ребёнок императора!

При упоминании о Чжоу Нань сердце Вэй Цзюнь смягчилось. Она заколебалась.

— Я не буду препятствовать встречам На́нь-эр с её отцом.

— Дети — это действительно ахиллесова пята любой матери, — смущённо произнесла госпожа Хуа, прикрывая рукой всё ещё плоский живот. — Сестра, у… у меня тоже будет ребёнок. Лекарь сказал, что, скорее всего, это мальчик.

Как бы Вэй Цзюнь ни старалась сохранять спокойствие, эта новость потрясла её. Она совсем недавно покинула дворец, а госпожа Хуа уже беременна. Очевидно, Чжоу Шэн приложил немало «усилий» в последние два месяца. Вэй Цзюнь почувствовала приступ тошноты.

— Тебе не нужно меня уговаривать. Моё решение твёрдо. Если ты всё ещё считаешь меня своей сестрой, передай императору, чтобы он не тратил время.

— Раз сестра не желает, я не буду настаивать. Но, сестра, — госпожа Хуа посмотрела на дверь и тихо добавила, — неужели ты больше не хочешь меня видеть? Предпочитаешь общаться с чужими людьми?

Под «чужими людьми» она, разумеется, подразумевала Фу Жоу. Госпожа Хуа несколько раз видела их вместе, смеющимися и болтающими. В отличие от холодности между сёстрами, отношения Фу Жоу и Вэй Цзюнь были очень тёплыми.

— А-Жоу — моя подруга, — ответила Вэй Цзюнь, не давая прямого ответа, но ясно выражая свою позицию.

— Да благословит Будда Чэ́-эр и принцессу, дарует им долгую и счастливую жизнь. Да ниспошлёт он императрице мир и благополучие, — Фу Жоу, о которой в этот момент говорили сёстры, благоговейно вставляла ароматические палочки в курильницу перед статуей Будды, молясь за детей.

Её не покидало чувство тревоги. Эта женщина, так похожая на императрицу… Хотя их характеры разительно отличались. Как император мог перепутать собственную жену?

Перепутал ли он… или не хотел замечать разницы, никто не знал.

Наблюдая за тем, как госпожа Хуа тихо удаляется, Фу Жоу подумала, что та, похоже, ничего не добилась, но в то же время добилась всего.

Через несколько дней опасения Фу Жоу подтвердились. Император, который раньше часто появлялся у ворот Храма Белой Лошади, больше не приходил. Сыту Цинъюнь рассказывал, что атмосфера на императорских советах была очень напряжённой. Министры обвиняли императрицу в нетерпимости и неспособности выполнять свои обязанности, предлагая лишить её титула. Император, хоть и не соглашался, был вынужден взять в гарем ещё несколько наложниц, чтобы положить конец пересудам. Это ещё больше усугубило недопонимание между ним и Вэй Цзюнь.

Сыту Цинъюнь получил назначение на границу. Фу Жоу не хотела, чтобы четырёхлетняя Сыту Чэ отправлялась с отцом в Великую пустыню. Казалось, девочка очень привязалась к Чжоу Нань и радовалась каждой встрече с принцессой. Пусть её и часто обижали, радость и детская непосредственность на её лице были неподдельными.

Сыту Чэ была замкнутым ребёнком, и Фу Жоу, редко видя её такой оживлённой, хотела оставить её рядом с принцессой. К тому же, это давало ей самой повод чаще навещать подругу в храме.

Но она никак не ожидала получить такое предсказание.

Мастер Ляочэнь из Храма Белой Лошади сказал ей, что у Сыту Чэ и Чжоу Нань несовместимые гороскопы и слишком тесное общение может привести к несчастью для обеих. Фу Жоу не хотела верить, но… Она решила перестраховаться и увезти Сыту Чэ в Великую пустыню.

Перед отъездом она ещё раз попросила Вэй Цзюнь, ради принцессы, не гневить императора. В его руках была власть над жизнью и смертью, он не был обычным мужчиной.

— Я знаю, — улыбнулась ей Вэй Цзюнь, снова используя местоимение «я», словно желая успокоить подругу.

Увидев её улыбку, Фу Жоу немного успокоилась. Она верила, что ради ребёнка Вэй Цзюнь не будет больше проявлять свойственную ей твёрдость. Как бы Фу Жоу ни восхищалась этой сильной женщиной, которая не шла на компромиссы даже ради любви, судьба распорядилась иначе — она стала женой императора.

— Чэ́-эр, нам пора.

Фу Жоу с беспокойством смотрела на дочь, которая не хотела отходить от колыбели. Она никак не могла понять, почему у этих детей несовместимые гороскопы.

— Иду, — тихо ответила Сыту Чэ, но её ноги словно приросли к полу. Вэй Цзюнь подошла к ней и, присев на корточки, сказала:

— Юная госпожа, помни о своей младшей сестре. Когда вырастешь, защищай её.

Сыту Чэ, не отрывая взгляда от Чжоу Нань, кивнула. Тря глаза, она медленно вышла из храма, постоянно оглядываясь.

Глядя на удаляющийся Храм Белой Лошади, Фу Жоу не знала, что в эту ночь Чжоу Нань проплакала до самого утра. Она и не подозревала, что эта разлука с Вэй Цзюнь станет последней.

В тот год Сыту Чэ было четыре года, а Чжоу Нань только родилась.