Глава 10. Затруднительное положение (Часть 2)

Ван Сифэн, заметив колебания на лицах Цзя Шэ и Цзя Чжэна, а также смущение Цзя Ляня, понимала их чувства.

Неожиданное поклонение предкам — это же посмешище.

Сыновнее почтение — это хорошо, но если оно не соответствует ритуалу, то может вызвать нарекания. В "Книге ритуалов" четко прописано, когда следует проводить церемонии поклонения.

К тому же, храм предков не откроешь просто так, когда захочется.

Однако сейчас из двух ветвей семьи, Нинго и Жунго, главной считалась Жунго.

А в поместье Жунго главной была госпожа Цзя. Не говоря уже о других заслугах, она носила титул госпожи первого ранга, дарованный императором.

Об этой чести мечтали все женщины Поднебесной, и это была не просто честь.

Госпожа первого ранга имела право напрямую обращаться с докладом к императрице.

Если бы она захотела подать жалобу императору, это было бы весьма эффектно.

А простым женщинам из народа, чтобы подать жалобу императору, приходилось бить в барабан жалоб.

Однако всякий, кто бил в этот барабан, независимо от того, прав он или нет, и выиграет ли он дело, сначала приговаривался к ссылке за три тысячи ли и должен был пройти через пытку — катание по доске с гвоздями. Ужас!

Вернемся к нашим баранам...

Власть Ван Сифэн в поместье Цзя во многом основывалась на благосклонности госпожи Цзя.

Ее положение было довольно щекотливым: она была невесткой Цзя Шэ и племянницей госпожи Ван.

В скрытой борьбе между двумя ветвями семьи Жунго ее положение можно было назвать затруднительным.

К счастью, благодаря своему умению угождать и ловкости, она завоевала расположение главы семьи — госпожи Цзя, и таким образом упрочила свое положение.

Поэтому, чтобы хорошо жить, ей нужно было, чтобы госпожа Цзя была довольна.

Обдумывая все за и против, она невольно остановила взгляд на Цзя Хуане. Придя в себя, она увидела, что Цзя Хуань не сводит с нее своих ясных глаз. Ван Сифэн не ожидала этого и вздрогнула.

Сердито посмотрев на Цзя Хуаня, она вдруг придумала что-то и довольно улыбнулась, обращаясь ко всем: — Конечно, открывать храм предков и проводить церемонию поклонения без причины — это нарушение ритуала. Но мы же не просто так это делаем! Если бы не появление старого господина, Хуань-эр был бы в опасности. Уже только за это Хуань-эр должен поблагодарить дедушку в храме предков. Это же не будет нарушением приличий? А мы просто составим ему компанию.

Этот предлог был настолько убедительным, что госпожа Цзя сразу же просияла и посмотрела на своих "непочтительных" сыновей.

Что могли сказать Цзя Шэ и Цзя Чжэн? Им оставалось только пообещать все устроить как можно скорее.

— Кстати, что вы скажете насчет слов Хуань-эра о том, что если он не преуспеет в учебе, то лучше ему заняться боевыми искусствами?

Госпожа Цзя говорила нерешительно.

К удивлению Цзя Хуаня, эти слова заставили почти всех присутствующих тихонько ахнуть.

Что это значит?

Цзя Хуань удивленно посмотрел на всех.

Цзя Шэ, как старший, должен был высказаться: — Матушка, по идее, раз отец дал такое указание, мы должны ему следовать. Но... но телосложение Хуань-эра не очень подходит для боевых искусств. Может, ему сначала нужно немного окрепнуть, а потом попробовать?

Госпожа Цзя была недовольна. Ее волновало не столько будущее Цзя Хуаня, сколько то, что Цзя Шэ и остальные, похоже, не собирались выполнять волю старого господина.

Разве это не неуважение к предкам?

Видя это, Цзя Шэ посмотрел на Цзя Чжэна, безмолвно прося его вмешаться.

Цзя Чжэн был очень расстроен, но ему пришлось выйти вперед и сказать: — Матушка, старший брат прав. К тому же, наша Великая Цинь существует уже сто лет. Благодаря усердию и военным подвигам деда и отца в стране мир и покой. Что касается боевых искусств... Конечно, мы должны следовать воле отца. Может, сначала пригласим учителя кунг-фу?

Госпожа Цзя уже давно не вникала в дела семьи. Услышав слова Цзя Чжэна, она удивилась: — В нашем поместье даже нет никого, кто разбирается в боевых искусствах?

Ведь обе ветви семьи, Нинго и Жунго, добились своего положения благодаря военным заслугам. И вот, прошло всего несколько лет, и не осталось ни одного воина...

Что может быть позорнее для потомков?

Цзя Шэ, как глава семьи Жунго, был очень смущен, но не знал, как объяснить ситуацию.

Цзя Чжэн тем более не мог ничего сказать — он был конфуцианским ученым, книжным червем...

В конце концов, Ван Сифэн, видя, что лицо госпожи Цзя становится все мрачнее, хлопнула в ладоши и сказала: — Старая госпожа, господин Цзя Шэ и господин Цзя Чжэн постоянно заняты государственными делами, им некогда заниматься домашними вопросами. Они могут не знать, есть ли в семье воины, но я знаю одного.

— О? И кто же это? Только не обманывай меня!

— поспешно спросила госпожа Цзя.

Она хотела убедиться, что распоряжение ее покойного мужа будет выполнено.

Ван Сифэн лучезарно улыбнулась: — В поместье Нинго есть старик по имени Цзяо Да. Он когда-то служил вместе со старым господином Нинго, был конюхом и солдатом, очень опытный человек!