Глава 2 (Часть 1)

Рано утром, когда небо еще не совсем рассвело, Цзиньхуа встала.

Она надела лунно-белый шелковый жакет, бамбуковой шпилькой заколола волосы в пучок и пошла на кухню.

Ловко открыв деревянную крышку, лежавшую на кадке с рисом, она наклонилась и зачерпнула со дна горсть зерновых отходов.

В нынешних условиях семья Му не могла позволить себе изысканный рис. Хорошо, если удавалось купить хотя бы такой, смешанный с песком.

Долго перебирая рис, глаза Цзиньхуа немного заболели. Она подняла голову и посмотрела в окно.

Недалеко от дома, на дровяном сарае соседского дома, взлетел высокогребнистый красноперый златоногий петух.

Петух задрал голову и мужественно издал громкое «ку-ка-ре-ку».

Этот крик был слышен на всю округу, наверное, километров на пять.

Затем несколько кур с серо-желтым оперением и крапинками подлетели к нему.

Но курица не была такой величественной, как петух. Хотя она тоже напрягла горло и изо всех сил кудахтала, но могла издавать только звуки «ко-ко-ко».

Женщина из той семьи встала еще раньше, чем она. Из трубы уже начал регулярно подниматься белый дым.

С тех пор как они переехали сюда, всю работу приходилось делать самой. Ее пальцы затупились, а на ладонях вырос тонкий слой мозолей.

Когда-то она была «большой барышней», «молодой госпожой», которая и пальцем не касалась воды.

К счастью, у нее был легкий характер: она умела наслаждаться счастьем и могла переносить трудности.

Иначе, оказавшись в таком положении, она бы давно повесилась на балке.

Перебрав зернышки, Цзиньхуа дважды промыла рис и начала разжигать огонь, чтобы сварить кашу.

Это была плита, сложенная из серых кирпичей, с двумя отверстиями — большим и маленьким. На большом стояла чугунная сковорода для жарки, а на маленьком — котелок для кипячения воды и варки каши.

Для растопки использовали высушенную траву мангцзи, которую Му Цзысюнь специально принес с горы.

Она легко загоралась, дыма было немного, а запах даже приятный.

Цзиньхуа умылась водой, в которой только что промыла рис, и прополоскала рот.

Сделав все это, она присела у плиты, внимательно следя за огнем, и заодно высушила влажные пальцы, вытянув руки к теплу.

Вскоре Му Цзысюнь тоже проснулся. Цзиньхуа подозревала, что его разбудил крик петуха.

Вчера он ушиб подбородок, помазал его лечебным вином, и рана стала синей и опухшей, что вызывало одновременно смех и жалость.

Му Цзысюнь был высоким и немного похожим на ее свекра: густые брови, большие глаза, прямой нос и тонкие губы. Может, он и не был красавцем, но выглядел очень приятно.

Он потер глаза и, немного заспанный, присел рядом с ней, говоря:

— Отдохни, жёнушка, давай я подброшу дров.

Вспоминая все те глупости, что он делал раньше, Цзиньхуа чувствовала обиду.

Но, как бы ни был плох Му Цзысюнь, он все же хорошо относился к своей юной жене, с которой был связан узами брака с юных лет.

Она была замужем за ним много лет, и несколько лет назад свекровь заговорила о том, чтобы взять ему наложницу, но Му Цзысюнь отказался.

Он сказал, что она еще молода и умеет рожать, просто у нее случился выкидыш, и ее тело еще не восстановилось, но в будущем у них обязательно будут дети.

После банкротства семьи Му свекровь однажды случайно сказала ему: «Мне кажется, что Цзиньхуа — настоящая ведьма».

Она тогда стояла за дверью и слышала, как свекровь это говорит, и ей стало очень грустно, потому что свекор умер на третий год после ее замужества, а на седьмой год семья Му обанкротилась.

Многие говорили, что она ведьма, и возлагали на нее вину за раннюю смерть ее родителей, говоря, что она приносит несчастье отцу, матери и свекру, а в будущем уморит свекровь и мужа.

Она думала, что Му Цзысюнь, воспользовавшись ее отсутствием, пожалуется на нее свекрови, но Му Цзысюнь тут же серьезно сказал свекрови:

— Мама, не говори ерунды. Семья Му оказалась в таком положении, потому что сын ни на что не годен, а Цзиньхуа здесь ни при чем.

Сын сейчас беден, а она все еще хочет быть со мной, хлопочет, не покладая рук. Такую жену днем с огнем не сыщешь.

Впредь не смей говорить такие вещи и, тем более, не упоминай перед ней никакую ведьму.

Свекровь, услышав это, не осмелилась пикнуть и с тех пор не говорила о ней ничего подобного.

Она тогда стояла за дверью, тронутая до слез.

После этого перерождения у нее возникала мысль бросить Му Цзысюня и выйти замуж за мужчину с более благополучной семьей, ведь она еще молода и довольно красива.

Кто знает, не случится ли так, что она, оставшись рядом с ним, снова задохнется, как в прошлой жизни?

Но всякий раз, когда она вспоминала, как он относился к ней все эти годы, ей не хватало духу оставить его. «Легко найти бесценное сокровище, трудно найти любящего мужа»!

Цзиньхуа увидела, что Му Цзысюнь присел, и немного отодвинулась в сторону.

Она подняла руку, потрогала его подбородок и тихо спросила:

— Все еще болит?

— Болит, жёнушка подует, и все пройдет.

Хотя он сейчас похудел, носит грубую холщовую одежду и больше не похож на того ветреного молодого господина в парчовых одеждах и соболиной шубе, в уголках его губ все еще виднеется наивность ребенка.

Именно эта детская непосредственность и нравилась Цзиньхуа.

Цзиньхуа улыбнулась, надула губы и действительно подула ему на подбородок.

Му Цзысюнь закрыл глаза и нежно коснулся кончиком носа ее носа.

Цзиньхуа, погладив его по лицу, сказала:

— Ну ты!

Впредь будь осторожнее, такой взрослый, а все еще падаешь, расшибаешь подбородок.

Му Цзысюнь беспомощно и жалко сказал:

— Откуда мне было знать, что на дороге будет такая большая гнилая тыква?

Когда я шел утром, ее еще не было, а когда возвращался, я не обратил внимания, наступил на нее, да еще и собака злобно залаяла, я испугался и упал.

Цзиньхуа, слушая его рассказ и представляя эту сцену, не могла не засмеяться.

Вчера, когда он вернулся, первым вопросом свекрови было, не наступил ли он на дерьмо.

Посмеявшись, Цзиньхуа снова принялась наставлять его:

— В дом Чжан больше не ходи, даже если увидишь этого Чжан Дажэня, не нужно с ним разговаривать.

Не то чтобы я была слишком болтлива, просто когда у нас раньше были деньги, все эти люди целыми днями называли тебя братом, сколько вина они выпили и сколько денег потратили.

А теперь что? Все отвернулись и не признают тебя, даже медного гроша не хотят дать. Знай, что все те, кому ты раньше открывал душу, не друзья тебе вовсе.

Цзиньхуа увидела, что Му Цзысюнь молчит, и поняла, что ему тоже не по себе, и вздохнула:

— Дома почти не осталось риса. У меня есть пара жемчужных сережек. Когда поешь кашу, отнеси их в Чэнцзи и заложи.

— Разве это не твои любимые серьги?

Оставь их! Деньги, я еще что-нибудь придумаю, — нахмурившись, сказал Му Цзысюнь, хотя он пока не мог придумать лучшего решения.

Когда он был богатым молодым господином и купцом, его везде встречали с почестями, а теперь другие при виде него бегут, как от чумы. Действительно, в трудную минуту узнаешь, кто чего стоит.

— Все равно я их не ношу, вещь, которая лежит без дела, все равно что ее и нет. Лучше отнести и обменять на деньги, — очень легко сказала Цзиньхуа. — На вырученные деньги купим немного риса и муки, а то каждый день пить жидкую кашу — это не дело. Я раньше видела, как другие делают лепешки из муки, можно попробовать… Да, и сходи на Восточный рынок, посмотри, не продают ли там цыплят.