Глава 2 (Часть 2)

Кинжалом она выкопала ямку под грушей на склоне холма. Под рукой не было ничего, чтобы обернуть тело, поэтому она достала из узелка нижнюю рубашку Цянь Сюя, завернула в нее Цянь Яо, прикрыла его лицо свежими листьями лотоса и дрожащими руками стала засыпать его маленькое тельце землей.

Ее бедный младший брат больше никогда нежным голосом не позовет ее «сестра», больше никогда не будет просить второго брата взять его запускать воздушного змея.

Она лишь надеялась, что, когда в следующем году зацветут груши, он сможет увидеть их отсюда.

Сделав метку на стволе дерева, она вернулась к телу Ань Мина.

У нее было мало времени. Она лишь немного углубила неглубокую канаву, перетащила туда тело, кое-как засыпала землей и камнями, а затем вставила в землю перед импровизированной могилой плоский остроконечный камень в качестве надгробия.

Она прошептала: — Брат Ань Мин, ты с детства служил в нашем доме, верно служил отцу, был прилежен во всем. Теперь ты погиб, защищая моего младшего брата, и я бесконечно благодарна тебе за это.

Но сейчас мы столкнулись с бедой. Мы с Цянь Сюем остались без дома, без родины, без родных, и у нас нет возможности достойно похоронить тебя. Прости за такую небрежность.

Если мы переживем эти несчастья, то в будущем обязательно найдем хорошее место и достойно тебя похороним.

Она трижды поклонилась могиле и поднялась.

Наклонившись, чтобы поднять шляпу, она увидела тело цинского солдата. Гнев охватил ее. Она подняла саблю солдата и изрубила его тело.

Но и этого ей показалось мало. Увидев, что боевой конь солдата пасется неподалеку, она связала ноги мертвеца веревкой, привязала их к седлу и вонзила кинжал в круп лошади.

Лошадь взбрыкнула от боли, чуть не задев ее копытом. Цянь Чжао испуганно упала на землю и смотрела, как обезумевшее животное уносит прочь тело цинского солдата. Только когда конь скрылся из виду, она медленно поднялась и отправилась на поиски Цянь Сюя.

Солнце уже клонилось к западу. Цянь Чжао беспокоилась о Цянь Сюе и шла быстро. Перевалив через последний холм, она увидела вдали арку моста.

Маленький Цянь Сюй сидел на корточках на пустом месте у реки. Она знала, что он всегда послушный, и решила, что он, вероятно, упражняется в каллиграфии.

Она почувствовала облегчение, но тут же увидела, как отряд цинских солдат медленно едет к реке. Цокот копыт отдался в ее сердце, словно похоронный барабан.

Цянь Сюй, казалось, тоже заметил что-то неладное. Он встал и посмотрел в их сторону.

— Беги! — хотела крикнуть она, но не смогла издать ни звука. Голос охрип от слез.

В панике она схватила камень с земли и бросила в них. Одна из лошадей испугалась. Солдаты заметили ее, но только двое поскакали в ее сторону, остальные продолжили двигаться к реке.

Она сунула руку в узелок, достала золотой слиток весом около трех лян, изо всех сил бросила его в отряд и побежала.

Она бежала изо всех сил. Каждый ее шаг отдалял Цянь Сюя от опасности.

Она тяжело дышала, грудь и горло жгло огнем. Она слышала только собственное дыхание и сердцебиение, не замечая ни шума ветра, ни приближающегося цокота копыт.

Внезапно сверху на нее упала веревка, обвилась вокруг тела. Мир померк перед глазами, она упала на землю. Лошадь перепрыгнула через нее, обдав пылью и землей. Не успела она опомниться, как веревка потащила ее вперед.

Протащив ее около десяти чжан, лошадь остановилась. Один из цинских солдат спрыгнул с коня и сорвал с нее узелок.

Все тело болело так, словно кости вот-вот разлетятся на куски. Перед глазами все плыло. Она слышала вокруг множество всадников.

Другой солдат перевернул ее, ощупал и что-то возбужденно закричал своим товарищам.

Несколько солдат окружили ее. Это были воины в синих хлопковых доспехах — высокие и низкие, толстые и худые, среди них были даже совсем юные, с едва пробивающимся пушком на верхней губе. Но в глазах у всех горел одинаковый жестокий, хищный блеск.

Когда они схватили ее за руки и ноги, стали рвать одежду, она отчаянно сопротивлялась, но все было бесполезно. Она смотрела на них с отчаянием, запоминая каждое лицо. Она поклялась небу, что если выживет, то отомстит им за все десятикратно.

— Цок-цок-цок, — послышался топот приближающихся коней. Увидев происходящее, предводитель отряда что-то сказал, и солдаты, уже готовые к насилию, неохотно отступили.

Один из них, видимо, остался недоволен. Он что-то возразил, а затем вырвал кусок ткани с подола ученической одежды Цянь Чжао, сплюнул на него и хотел вытереть им ее лицо.

Цянь Чжао в ужасе, сама не зная откуда взялись силы, пнула солдата в грудь. Застигнутый врасплох, он упал на землю.

Вокруг раздался смех. Солдат, покраснев от стыда, вскочил и замахнулся на нее кулаком, но молодой военачальник, смеясь, остановил его.

Молодой военачальник спешился, достал откуда-то шелковый платок, налил на него воды из фляги и, взяв Цянь Чжао за подбородок, стал осторожно вытирать ей лицо.

Цянь Чжао вся перепачкалась в земле, когда хоронила младшего брата и Ань Мина, а потом ее еще и протащили на веревке. Волосы были полны пыли и травы, с головы до ног она была грязной, и ее лица было не разглядеть.

Но теперь, когда ее лицо очистилось, все замерли.

Последние лучи заходящего солнца золотили ее безупречную кожу. Ее полуприкрытые глаза блестели, и даже выражение отвращения на ее лице казалось притягательным.

Она подняла голову, вырвалась из его рук, отшатнулась назад, прижала руку к вороту одежды и закрыла глаза.

Молодой военачальник убрал руку, спрятал платок за пазуху, но все еще помнил нежную кожу под своими пальцами. Он кашлянул и приказал своим людям отвести ее.

Солдат, которого пнула Цянь Чжао, преградил им путь. К нему присоединились еще несколько человек. Молодой военачальник резко встал, лицо его стало холодным. Он грозно приказал им отойти, затем махнул рукой, и один из его подчиненных поднял Цянь Чжао и перекинул через седло.

Узелок Цянь Чжао остался у солдат, которые ее поймали.

Военачальник и его люди сели на коней и, забрав свою «добычу», скрылись в облаке пыли.

Цянь Чжао лежала лицом вниз поперек седла. От тряски у нее подкатывала тошнота.

Когда совсем стемнело, цинские солдаты остановились на ночлег. К этому времени она почти потеряла сознание.

Ее сняли с лошади и бросили на землю. Тогда она увидела, что они захватили не только ее, но и еще четырех или пятерых женщин, очевидно, попавших в такую же беду.

У нее не было сил обращать внимание на других. Она прислонилась к камфорному дереву и закрыла глаза.

— Шурх-шурх, — кто-то шел по опавшим листьям. Она открыла глаза и увидела молодого военачальника.

Он подошел к ней, присел на корточки и протянул флягу с водой и сухой паек.

Она посмотрела на него, но не взяла ничего, отвернулась к стволу дерева и снова закрыла глаза.

Через некоторое время она услышала, как он уходит, но не открыла глаз.

Когда развели костер, несколько солдат повели женщин к ручью, чтобы те умылись. Цянь Чжао не хотела обнажать руки и ноги перед ними, поэтому осталась лежать неподвижно, терпя грязь и зловоние.

В голове у нее был туман. Ей казалось, что она слышит, как отец вздыхает и зовет ее: «Чжаоэр». Его лицо было расплывчатым, но она ясно видела его прощальное письмо, написанное знакомым красивым почерком: «Пишу это письмо, чтобы навсегда проститься с тобой…» Цянь Яо обнимал ее за ноги и просился на руки, но он был таким тяжелым, что она никак не могла его поднять. Цянь Сюй сказал: «Я понесу братика». Ей казалось, что так не должно быть. Цянь Яо засмеялся и убежал, Цянь Сюй крикнул: «Братик, братик!» — и побежал за ним. Она тоже хотела побежать за ними, но почему-то ее тело было таким тяжелым, что она не могла пошевелиться. Она смотрела, как они убегают все дальше и дальше…

Так тяжело!

Она открыла глаза и поняла, почему ее тело такое тяжелое. На ней лежал кто-то, распахнув ее грязную ученическую одежду и глядя на ее белую шею.

Это был молодой солдат, лет семнадцати-восемнадцати. Встретившись с ней взглядом, он испуганно закрыл ей рот рукой, словно боясь, что она закричит.