Глава 9. Часть 1

Осознав это, Янь Чжэнмин понял, что ему нужно спуститься с горы и отправиться в путешествие.

Трудности закаляют тело, а радости и печали — дух.

Техника деревянного меча Фуяо, хоть и являлась базовой, отражала все этапы жизни обычного человека. Такое невозможно постичь, запершись в башне из слоновой кости. Оставаясь в своей «Стране нежности» на горе Фуяо, он мог прожить тысячу лет, и это было бы всё равно что один год. Он никогда не смог бы ступить на извилистый путь мирской жизни.

Не каждому дано такое прозрение. Большинство практикующих, столкнувшись с подобной проблемой, обрадовались бы возможности преодолеть препятствие и подняться на новый уровень.

Но разве Янь Чжэнмин был таким, как все?

Мысль о путешествии лишь на мгновение мелькнула в его голове, тут же уступив место фантазиям о трудностях и неудобствах дороги.

Одна только мысль о том, сколько вещей нужно взять с собой, повергала его в ужас. Лень сковывала его по рукам и ногам, не давая сделать и шагу.

— Путешествовать? — размышлял молодой господин. — Пусть этим занимаются другие. Я пас. Какая разница, есть у меня этот «барьер» или нет?

Янь Чжэнмин принял решение. Он решил не обращать внимания на несовершенство своей техники. Раз уж он запомнил движения, значит, он её освоил. Завтра он попросит учителя показать ему четвертую форму.

Беспечный старший брат, довольный собой, принялся лениться. Он метнул несколько камешков, сбив с дерева четвертого младшего брата, который пытался вытащить птичье гнездо деревянным мечом. Его движения были точными и выверенными.

Глядя на Хань Юаня, катающегося по земле и вопящего от боли, Янь Чжэнмин решил, что его навыки достаточно хороши и не стоит слишком усердствовать.

После полудня ежедневные мучения учителя и учеников наконец-то закончились.

Все, кроме старшего брата, разошлись по своим дворам, чтобы поесть и отдохнуть. После обеда им предстояло продолжить тренировки. Те, кто не хотел заниматься, могли играть с обезьянами на горе.

Мучунь Чжэньжэнь не ограничивал своих учеников, лишь просил их соблюдать правила школы и не бродить по горам в ночи новолуния и полнолуния.

Только Янь Чжэнмин должен был остаться и дальше лицезреть своего учителя.

Заметив, что послушники принесли деревянные дощечки и резцы, Ли Юнь объяснил своим новым младшим братьям:

— Это талисманы. Бывают явные и скрытые талисманы. Явные — это те, что вырезают на чём-либо, чаще всего на дереве. Мастера могут использовать и другие материалы, например, металл или камень. Скрытые талисманы гораздо мощнее. Их можно создавать из воды, воздуха и даже силой мысли… Но это всего лишь легенды. Никто их не видел. Наверное, такое под силу только могущественным мастерам.

Чэн Цянь делал вид, что ему неинтересно, но на самом деле он слушал очень внимательно.

Ведь талисманы были основой магических артефактов, а артефакты — это то, что больше всего впечатляло простых людей в мире культивации.

Хань Юань, быстро освоившись, спросил:

— Второй брат, а кто такие могущественные мастера?

— Среди живущих никто не осмелится назвать себя могущественным, — усмехнулся Ли Юнь. — Истинные мастера давно вознеслись на небеса.

Хань Юань невзлюбил старшего брата, но понимал, что ему с ним не справиться. К тому же, в отличие от Чэн Цяня, он не был злопамятным. Пакетика кедровых орешков в сахаре было достаточно, чтобы он забыл все обиды.

Слегка завидуя беззаботному Янь Чжэнмину, он спросил Ли Юня:

— Брат, а когда мы научимся вырезать эти штуки?

— Мы не сможем, — ответил Ли Юнь, разводя руками. — Чтобы изучать талисманы, нужно чувствовать ци. Не спрашивайте меня, что это такое, я не знаю. Учитель говорит, что это какое-то таинственное чувство, позволяющее общаться с небесами… В общем, потом сами поймете. Не стоит слишком вдумываться в слова учителя. Всё равно ничего не поймете.

У Ли Юня были тонкие губы, уголки которых всегда были слегка приподняты, словно он постоянно улыбался. Когда он улыбался по-настоящему, он выглядел еще более подозрительно. Сделав паузу, он притворно нахмурился:

— Но некоторым людям так и не удается почувствовать ци. Кто-то из-за недостатка способностей, а кто-то просто невезучий.

Хань Юань напрягся и невольно выпрямил спину:

— Как жаль.

— Конечно, жаль, — подтвердил Ли Юнь. — Без чувствительности к ци, как бы хорошо мы ни владели деревянным мечом, это всего лишь упражнения для здоровья. Никакой пользы.

Поначалу Чэн Цянь не обращал внимания на слова Ли Юня. Он был уверен, что Янь Чжэнмин — всего лишь пустышка. Если уж Янь Чжэнмин смог за семь-восемь лет достичь чувствительности к ци, то если он сам окажется хуже, ему лучше забыть о пути культивации и вернуться домой, чтобы торговать или заниматься земледелием.

Но в словах Ли Юня он почувствовал какой-то подвох.

Чэн Цянь посмотрел на Ли Юня и медленно произнес:

— Второй брат, мне кажется, ты знаешь какой-то способ пробудить чувствительность к ци?

Ли Юнь улыбнулся, его глаза превратились в две черные бусинки, пристально глядящие на Чэн Цяня. Он молчал.

Чэн Цянь не поддался на провокацию:

— О, это замечательно. Желаю тебе скорейшего успеха.

«Если бы такой способ существовал, разве Ли Юнь, уже год как поступивший в школу, не воспользовался бы им? — подумал Чэн Цянь. — Явно задумал что-то недоброе. Ищет подопытную жертву.»

Ли Юнь, заметив проницательность мальчика, слегка прищурился.

Хань Юань, нетерпеливо ерзая, тут же спросил:

— Какой? Какой способ?

Ли Юнь, махнув рукой на Чэн Цяня, обратился к Хань Юаню:

— Не могу сказать. Это нарушение правил школы.

При этом его тон говорил: «Ну же, спроси еще раз!»

Ли Юнь вырыл яму, и Хань Юань с радостью в неё прыгнул.

Хань Юань, похоже, после истории с превращением в жабу считал второго брата своим лучшим другом. Он продолжал упрашивать Ли Юня, который, «не в силах больше сопротивляться», наконец, прошептал:

— Я читал одну книгу о горе Фуяо. Там говорилось, что под горой заточен могущественный демон. В ночи новолуния и полнолуния его аура взаимодействует с луной, и в пещерах на заднем склоне горы даже обычный человек может почувствовать ци.