Экстра: Письмо Балдуина IV Балиану

Я отправляюсь в поход на Керак и не знаю, смогу ли вернуться сюда.

Это письмо не должно попасть в чужие руки, поэтому я должен написать его, пока у меня есть силы.

Эти дела не будут упомянуты в завещании, но я верю, что ты поможешь мне их исполнить.

Я прекрасно понимаю, сколько времени мне осталось. Судя по тому, что я знаю о Салах ад-Дине, если мой поход увенчается успехом, он не пойдет на Иерусалим, пока я не испущу дух.

И на это время я поручаю наследника престола и Иерусалим тебе, а не его номинальному отцу. Прошу, не отвергай мою последнюю просьбу.

Возможно, ты не годишься в правители, но ты определенно годишься в защитники.

Я знаю, что ты отличаешься от них. Ты ценишь реальность и тепло, презираешь пустоту и холод.

Этот город драгоценен благодаря вере, что живет в нем, а не из-за трупов и руин под нашими ногами.

Но некоторые искажают веру.

Теологические толкования — лишь оболочка. А во что ее облачить — в роскошные одеяния или рубище, в рясу или доспехи, сделать пастырем или мясником — зависит лишь от вашего решения.

Я все чаще вижу нелепость и абсурд в напускной важности, подрыв устоев — в оправданиях, малодушие и страх — в праведных речах.

Так что, пусть все идет своим чередом.

Нам не нужно защищать эти трупы и руины — те, что были, те, что есть, и те, что еще появятся.

Восемьдесят восемь лет назад здесь пролилось гораздо больше крови, чем сегодня. В прошлом мы захватили его не так, как того желал Бог, поэтому теперь мы все искупаем грехи. Прежние короли либо умирали молодыми, либо не оставляли наследников — вероятно, все из-за этого. Впрочем, я не знаю, какой грех привел тебя сюда для искупления. Я считаю тебя чище их.

Тысячу лет назад фарисеи спросили Иисуса, когда придет Царство Божие.

Иисус ответил: Царство Божие приходит незримо, и нельзя сказать: «Смотрите, здесь!» или «Смотрите, там!», ибо оно внутри вас.

Если ты спросишь о моем последнем решении, то вот оно.

То, чего желаешь ты, — это то, чего желаю я, чего желает Бог, и чего желают тысячи и тысячи простых людей.

Наше царство никогда не падет, никогда не погибнет, потому что оно — в наших сердцах.

Это Святой город для каждого. Твой Господь, мой Господь, его Господь — все они словно Единый. Мы молимся в одном храме — здесь нет неверных и священной войны, здесь нет высших и низших, мы все едим один хлеб, мед и молоко.

Воды Мертвого моря не затопят его, огонь ада не сожжет его, бедствия войны не ранят его.

Зачем нам беспокоиться о его судьбе?

Ты лишь должен поступить так: «Больше всего хранимого храни сердце твое».

Все, что ты должен сделать, — это уберечь этот город от пламени войны. Остальное — если кто-то будет настойчиво требовать — ты можешь и отдать.

Не говоря уже о том здании, что занимает штаб-квартира тамплиеров, — под этим городом всегда найдутся руины, принадлежащие им. И однажды то, что мы видим сегодня, тоже станет руинами под песками.

Не следуй за камнями, не следуй за рясами, не следуй за догмами, и не следуй за мной.

Я не такой, как ты. Во мне течет кровь Лотарингии и Анжу, я не могу ослушаться воли предков-королей. Но ты свободен. Ты не должен чувствовать себя виновным, если тебе придется сдать этот город. Напротив, ты совершишь великое дело.

Когда я умру, в Иерусалимском дворце почти не останется следов моей жизни. Занавеси в моих покоях, мою одежду и постель — все сожгут.

Да, ты понимаешь — чтобы кара Божья ограничилась мной одним.

После этого я больше ничего тебе не поручу. Я дарую тебе свободу. Если Сибилла захочет, она может уйти с тобой.

Прощай. Я прощаюсь с тобой как друг (прости, если между строк все еще проскальзывает высокомерный и властный тон).

И последнее, Балиан. Я рад, что узнал тебя в этот последний год. Я хотел бы узнать тебя раньше — до того, как встретил Ги, или даже еще раньше.

Я хотел бы, чтобы ты не отсутствовал эти одиннадцать лет.