Глава 4 (Часть 2)

— Указам императора нет прецедентов отмены,— начала Ду Ваньшу. — Неужели мне остается только головой об стену у… ммм…

Лю Чаоэр, быстрая как молния, засунула ей в рот пирожное, не дав договорить:

— Не говори слов, приносящих несчастье!

Даже если бы она и ударилась головой насмерть, дело бы на этом не закончилось. В итоге пострадала бы семья Ду: отец, братья, мать — все были бы втянуты.

Ду Ваньшу маленькими кусочками проглотила пирожное и, собравшись с силами, ответила:

— Я все понимаю.

Лю Чаоэр видела, что Ду Ваньшу явно расстроена, но та, боясь ее волновать, старалась держаться. Это так разозлило Лю Чаоэр, что даже то немногое хорошее впечатление о Юнь Ваньли, что у нее было, испарилось без следа.

— Не бойся. Если он посмеет тебя обидеть, я приведу людей отца, и мы его побьем,— пообещала Лю Чаоэр.

— Мой отец все еще цензор при дворе,— Ду Ваньшу выдавила улыбку. — Кто этого боится?

И все же она была благодарна Лю Чаоэр. Сама Ду Ваньшу и людей посылала разузнать, и «брата Лу Чжао» спрашивала, но сделав круг, так и не узнала столько, сколько рассказала Лю Чаоэр.

Она не боялась, что он ее обидит — Юнь Ваньли ведь тоже был жертвой.

Если он действительно так способен, как говорила Лю Чаоэр, то должен понимать, что союз с семьей Ду не принесет ему вреда.

Если бы речь шла просто о знакомстве, Ду Ваньшу, конечно, не возражала бы подружиться с Юнь Ваньли.

Но выйти за него замуж… Ду Ваньшу неосознанно сжала уголок своей одежды.

Они были совершенно незнакомы, она не знала ни его характера, ни его нрава, и вот так… вот так их свяжут на всю жизнь?

При мысли об этом Ду Ваньшу охватывала паника.

Но Лю Чаоэр была рядом, и Ду Ваньшу не хотела, чтобы подруга волновалась и злилась из-за нее.

Она усилием воли отогнала эти мысли:

— Я знаю, что ты беспокоишься обо мне. Я рада, что ты пришла. Когда будет время, мы вместе съездим на ипподром развеяться.

Лю Чаоэр скривила губы:

— А еще говорила, что не хочешь меня видеть.

Ду Ваньшу фыркнула:

— Разве я могу тебя остановить? Как обезьянка, сказала — перелезла через стену, значит, перелезла.

Они еще немного поболтали о том о сем, и Ду Ваньшу лично проводила Лю Чаоэр во двор.

Увидев их, Гуаньсин с серьезным видом подошла:

— Госпожа, из переднего двора Ду Сян передал сообщение. Сказал, что Юнь Ваньли снова пришел, хочет обсудить вопросы помолвочных даров.

Лю Чаоэр цокнула языком:

— Так быстро?

Сначала, услышав, что ее подруга выходит замуж за талантливого генерала, о котором говорил ее отец, она даже обрадовалась.

Но видя подавленное состояние Ду Ваньшу, она опомнилась, и ее впечатление о Юнь Ваньли испортилось.

Неужели… неужели дело дошло уже до помолвочных даров?

Ду Ваньшу ощутила глубокое бессилие. К тяжести на сердце примешивалось удивление.

— Да, это следует обсудить,— сказала она. — Но почему он пришел лично?

Помолвочные дары, свадьбу — это должны обсуждать родители.

— Я случайно подслушала,— сказала Гуаньсин. — Юнь Ваньли сказал, что у него нет ни отца, ни матери, поэтому ему пришлось самому привести сваху для переговоров.

Неужели это так?

Необыкновенный талант, столкнулся со злодеями, да еще и совершенно одинок.

Наверное, даже в вымышленных рассказах такого не напишут.

Ду Ваньшу подумала и сказала:

— Провожу тебя и пойду в передний двор посмотреть.

Лю Чаоэр удивилась:

— Ты же не можешь там появляться!

Где это видано, чтобы незамужняя девушка присутствовала при обсуждении помолвочных даров!

— Я тихонько посмотрю, ничего страшного,— Ду Ваньшу бросила взгляд на Лю Чаоэр. — Что-то раньше я за тобой такой щепетильности не замечала?

— Как знаешь.

Лю Чаоэр знала, что Ду Ваньшу только с виду послушная, а на самом деле у нее в голове полно своих идей.

Она перестала уговаривать:

— Тогда я пошла.

Сказав это, девушка в доспехах повернулась к стене, засучила рукава и явно приготовилась прыгать.

Ду Ваньшу, увидев это, сердито сказала:

— Обязательно лезть на стену? Что, семья Ду ворота заперла и не выпускает тебя?!

…………

……

Проводив Лю Чаоэр, Ду Ваньшу немедленно отправилась в путь.

На самом деле она знала, что Лю Чаоэр права.

Помолвка, обручение — во всем этом она не должна была участвовать.

Девушка на выданье должна была тихо сидеть в своих покоях и ждать дня свадьбы.

Но ее брак уже превратился в такой фарс, что у Ду Ваньшу не было настроения думать о том, как «должно быть».

Она и сама не знала, что хочет увидеть.

Возможно, необходимость выйти замуж за незнакомца вызывала у нее страх и панику, и, разузнав побольше, она хотя бы будет понимать, чего ожидать.

С такими мыслями она пришла в передний двор.

Не успела она подойти близко, как из главного дома донесся звонкий треск, словно на пол упало что-то фарфоровое.

Следом раздался гневный голос отца.

— …Этот скотина! И ты тоже, как ты смеешь…

— Довольно! Возвращайся, ни в коем случае… Поступай как знаешь…

Остальных слов испуганная Ду Ваньшу не расслышала.

Она остановилась и увидела, как из двора вышел управляющий Ду Сян с напряженным лицом.

— Дядюшка Ду Сян,— тихо позвала Ду Ваньшу.

— Третья госпожа, как вы здесь оказались?! — Ду Сян был поражен.

— Что случилось?

— Это…— Ду Сян с трудом взглянул во двор. — Вы туда не ходите. Не знаю, что сказал этот Юнь Ваньли, но господин в ярости. Эх! Как такое возможно, какой-то вояка смеет приходить сюда и кричать, я бы сказал…

Шаги за спиной заставили старого управляющего проворно замолчать.

Это был Юнь Ваньли.

Ду Ваньшу слегка подняла глаза и встретилась с холодным, пронзительным взглядом мужчины.

Заметив ее взгляд, Юнь Ваньли остановился.

Его худая фигура замерла шагах в пяти. Он незаметно повернул голову, стараясь скрыть шрам на правой щеке.

Но след от едкой щелочи был слишком заметен, его невозможно было спрятать.

Юнь Ваньли от природы был строен и выглядел мужественно, отчего шрам казался еще более уродливым.

Хоть Ду Ваньшу и видела его уже раз, она все равно не могла не почувствовать укол сочувствия.

Она поспешно опустила голову, не в силах смотреть, и пропустила, как Юнь Ваньли нахмурился из-за ее реакции.

— Дядюшка Ду Сян, прикажите слугам держать язык за зубами,— тихо проинструктировала Ду Ваньшу. — В конце концов, это воля императора. Нехорошо будет, если недоброжелатели скажут, будто отец недоволен.