Глава 20. Казнь

Предложение руки принцессы и титул фума — о такой чести многие и мечтать не смели. Инь Сяо смиренно поблагодарил Императора, оставаясь на коленях.

— Ваша милость — великая честь для меня, — сказал он. — Но еще до того, как я поступил на службу, я уже взял в жены девушку из простой семьи. Боюсь, это оскорбит принцессу. Прошу прощения, Ваше Величество.

Инь Сяо низко поклонился, ударившись лбом о золотые кирпичи пола Тронного зала. Императору даже показалось, что это было больно. Уже женат? Какая досада! Впрочем, вспомнив нрав своих дочерей, Император лишь покачал головой.

Инь Сяо был смелым и расчетливым, прирожденным военным стратегом, не раз одерживавшим победы благодаря своим нестандартным решениям. Император не хотел, чтобы его дочери создавали проблемы в семье полководца, и решил отказаться от мысли привлечь его на свою сторону с помощью брака.

— Ну что ж, — сказал он. — В таком случае поскорее перевези свою семью в столицу. Подай прошение, и я лично пожалую им титулы.

Инь Сяо стал Генералом Хуайхуа, обладающим реальной властью, и Император не мог не опасаться его. Но, честно говоря, этот простодушный парень ему нравился. Что ж, поживем — увидим.

Инь Сяо легким шагом вышел из дворца. Путь до столицы был полон опасностей, и он не знал, не натворила ли та девушка чего-нибудь. Увидев собственными глазами бедственное положение своей семьи, Инь Сяо еще больше заторопился. Но пожалование императорских наград — дело небыстрое, к тому же Инь Сяо только что вступил в должность и каждое его действие было на виду.

Чиновники из цензората всегда смотрели свысока на военных, считая их недалекими. Они постоянно твердили, что каждая военная кампания приводит к неоправданным жертвам.

Но если бы был выбор, кто бы стал развязывать войны?

Закончив со всеми делами, Инь Сяо не стал дожидаться утра и под покровом ночи отправился в путь. Он мчался во весь опор, подгоняя лошадь. Опасаясь, что его семья не поверит посланным подчиненным, Инь Сяо решил поехать сам. И вовсе не потому, что хотел увидеть кого-то.

Ли Чжиминь приговорили к смертной казни, не дожидаясь осени. Казнь должна была состояться через три дня на рыночной площади. В это время Инь Сяо еще не прибыл в столицу и все еще считался дезертиром.

Настал день казни. Ли Чжиминь плотно поела — ей дали простую лапшу на воде, но это была лучшая еда за последние дни. Затем ее посадили в телегу для заключенных и повезли по улицам для всеобщего обозрения. В нее, правда, не бросали яйца и гнилые овощи, как показывают в сериалах, но по сторонам дороги собралась толпа. Ли Чжиминь всматривалась в лица, надеясь увидеть перед смертью матушку, невестку и Сяо Гу. Не пострадали ли они из-за нее?

Ли Чжиминь горько усмехнулась. Если бы не она, Чжао Ши и Ло Ши не переехали бы в город и до сих пор жили бы, возделывая свои лучшие рисовые поля. Как же они теперь будут жить?

Впервые Ли Чжиминь почувствовала раскаяние.

То ли ей померещилось, то ли нет, но она увидела, как из толпы выбежала маленькая лисичка, очень похожая на ту, которую она спасла. Ли Чжиминь покачала головой. Выходив лисенка, она отпустила его в лес. Она беспокоилась, что он разучился охотиться, и даже устроила ему «курс выживания», чтобы убедиться, что он не умрет с голоду.

Наверное, это галлюцинация. Та лисичка уже давно бегает по лесу, как она могла оказаться в городе?

Телега с Ли Чжиминь проехала круг и… вернулась в тюрьму.

— Господин чиновник, что происходит?

Чиновник нетерпеливо махнул рукой.

— Что происходит? Жить будешь!

Что бы ни стало причиной отсрочки казни, Ли Чжиминь выиграла еще один день. Вернувшись в темную камеру, она даже почувствовала облегчение. Побывав на пороге смерти, Ли Чжиминь глубоко задумалась о своей жизни. Она была слишком упрямой. У нее еще столько дел, так глупо было умирать.

Проще говоря, Ли Чжиминь пожалела о своем поведении. Если бы ей дали еще один шанс, она бы изменила свой характер. Чтобы бороться, нужны силы, а сейчас ей нужно копить их.

Казнь отложили из-за четырнадцатой наложницы. Говорят, начальник уезда уже прибыл на место казни, чтобы лично наблюдать за ней, как вдруг прискакал гонец и что-то шепнул ему на ухо. Начальник уезда побледнел и уехал, не сказав ни слова. Без него казнь не могли провести, и Ли Чжиминь вернули в тюрьму.

Утром четырнадцатая наложница чувствовала себя хорошо. Сегодня должны были казнить Ли Чжиминь, и она хотела, чтобы все знали: тем, кто переходит ей дорогу, не поздоровится.

Если бы Ли Чжиминь отдала ей лису, четырнадцатая наложница, возможно, пощадила бы ее. Но раз лиса пропала, пришлось расплачиваться жизнью.

Как и велел лекарь, четырнадцатая наложница после завтрака прогуливалась по двору, чтобы подготовиться к родам. Вдруг перед ней мелькнула белая тень. Наложница испугалась, вернулась в дом, и ей стало плохо. У нее началось кровотечение.

Четырнадцатая наложница перепугалась, легла в постель и боялась пошевелиться. Послали за начальником уезда.

— Госпожа, неужели вы и правда разгневали лисьего духа? — со слезами спросила служанка. У начальника уезда было четырнадцать наложниц, которые родили ему шестерых детей, но все — девочки. Поэтому он очень ждал этого ребенка и боялся, как бы чего не случилось.

Четырнадцатая наложница задумалась и решила, что та белая тень и была лисой. Она побледнела от страха.

Лекарь осмотрел ее и сказал, что она испугалась и ей нужен покой. Никаких «кровавых» событий рядом с ней быть не должно.

За последние три месяца единственным «кровавым» событием должна была стать казнь Ли Чжиминь. Неужели все из-за нее?

Как бы то ни было, четырнадцатая наложница и начальник уезда очень испугались и больше не упоминали имени Ли Чжиминь. Так она и осталась в тюрьме.

По крайней мере, до родов четырнадцатой наложницы ее жизни ничего не угрожало. А что будет потом… видно будет. У каждого своя судьба.

Инь Сяо мог бы добраться домой за два-три дня, но на этот раз он решил устроить все с размахом. Теперь это была семья генерала, а не просто беззащитная вдова, которой все могли помыкать. Чтобы защитить Ли Чжиминь и ее семью, Инь Сяо сдержал нетерпение, но прошло уже четыре дня, а они все еще были в пути.

Лицо Генерала Хуайхуа становилось все мрачнее. Его люди, не сговариваясь, ускорили шаг и, двигаясь день и ночь, прибыли на место на день раньше запланированного.

Как только начало смеркаться, Инь Сяо с отрядом воинов въехал в деревню на высоком коне.

Староста, услышав, как в деревню входит отряд солдат в доспехах, чуть не обмочил штаны. Вроде бы с фронта никаких тревожных вестей не приходило. Что же происходит?

Инь Сяо увидел, что в его доме живет семья тетушки Лю. Лицо его помрачнело. Тетушка Лю упала на колени, дрожа от страха. В темноте она не разглядела мужчину и не узнала в нем Цзинь Эрчжу, которого все считали погибшим.