— Расплачиваться жизнью?
— У них ещё корова есть, — напомнил Шуй Даюн.
Кто в деревне не знал, что эта корова — самое дорогое для их семьи? Забрать у них корову — всё равно что лишить их жизни. Нет уж, хватит.
— Тогда позвольте мне порыться у них в доме. Сломанный стол, треснувший стул — всё сойдёт. Так можно?
Это… пожалуй, можно.
Ли чжэн обратился к Му Яньли:
— Что скажешь? Нет стола — будете есть, держа миски в руках. Нет стульев — можно и на корточках посидеть. Но раз уж ранили человека, нельзя это просто так оставить.
Чжао Цюи подумала: «Ну вы, старейшина, и мастер сглаживать углы».
— Я же сказал, моя жена не ранила Шуй Фужун! — возмутился Му Яньли. — Не могу же я нести ответственность только из-за его пустых слов!
Шуй Даюн своими глазами видел кровь на белой повязке на ноге дочери. Неужели он позволит этому щенку нести всякую чушь?
— Похоже, ты из тех, кто, пока гром не грянет, не перекрестится! — громко заявил он. — Хорошо, хорошо! Я, Шуй Даюн, готов поставить на кон репутацию своей дочери, лишь бы ты не мог голословно нас обвинять! Односельчане! Не найдётся ли несколько женщин, чтобы пойти со мной домой?
Несколько пожилых женщин тут же вызвались помочь.
Толпа снова двинулась гурьбой в деревню у подножия холма. От дома Му до дома Шуй нужно было лишь спуститься по склону, так что они быстро добрались.
Му Яньли всё время держал свою жену-дурочку за руку. Не столько для её защиты, сколько из-за опасения, что она слишком буйная. Если она и вправду кого-нибудь покалечит, придётся отдать Хэй Ню в качестве компенсации.
К слову сказать, эта дурочка стоила дешевле, чем Хэй Ню.
— Что такое? Почему все вернулись?
Ли Лючжи вышла из комнаты Шуй Фужун с пустой миской в руках.
— Муж, что случилось с нашими сыновьями? Почему они вернулись с голым торсом…
— Не обращай пока внимания на этих щенков, — прервал её Шуй Даюн. — Дочь проснулась?
— Да, только что выпила лекарство.
Старшая невестка семьи Шуй слегка удивилась. Разве это не яичный суп? Она сама его готовила. С каких пор он стал лекарством?
Шуй Даюн, увидев это, тут же начал хлюпать носом и пускать слезу, пытаясь вызвать сочувствие.
— Посмотрите, посмотрите, моя дочь ещё и лекарство пьёт! Как раз кстати! Уважаемые женщины, прошу, зайдите в дом и посмотрите сами, действительно ли эта дура сделала мою дочь калекой!
— Хорошо, посмотрим, — согласились несколько женщин и, отворив дверь в комнату Шуй Фужун, вошли одна за другой.
Шуй Даюн с полной уверенностью пригласил их внутрь. Ли Лючжи ничего не понимала.
— Муж, что происходит?
— Ли чжэн решил, что нужно осмотреть рану нашей дочери, чтобы обсудить компенсацию, — улыбнулся Шуй Даюн.
— Что?! — Ли Лючжи чуть не выронила миску.
— Эй, чего застыла? Иди тоже посмотри!
Не успел он договорить, как из комнаты донёсся визг, похожий на предсмертный хрюк свиньи.
«Попались», — подумала Ли Лючжи.
— Ай-яй, уважаемые женщины, полегче! — с деланым сочувствием воскликнул Шуй Даюн.
Однако через мгновение женщины вышли с растерянными лицами, держа в руках белую тряпку. За ними выскочила Шуй Фужун, готовая наброситься на кого угодно от злости.
Все были ошарашены. Разве она не калека? Как же она так резво бегает? Совсем не похоже на человека с увечьем.
— Что происходит? — мрачно спросил ли чжэн.
Шуй Даюн потерял дар речи и посмотрел на свою полную жену.
Ли Лючжи опустила голову, не смея ничего сказать.
Одна из женщин пояснила:
— Нога совсем не повреждена. А красное на этой тряпке — это краска из спелых семян древесного гриба.
Что?
Все присутствующие остолбенели.
— Односельчане, теперь вы всё видите? — холодно усмехнулся Му Яньли. — Семья Шуй, очевидно, узнав о смерти моей матери, решила нажиться на нашем горе! Раз уж сегодня здесь собрались все односельчане, будьте свидетелями: мы, семья Му, с сегодняшнего дня разрываем все связи с семьёй Шуй! Мы им больше не родственники!
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|