Глава одиннадцатая. Тяжкий путь

Почтовые солдаты передвигались очень быстро. И люди, и лошади мчались вперёд, словно от этого зависела их жизнь, почти не останавливаясь в течение дня.

От тряски на лошади А Фу стиснула зубы.

Она плохо спала, плохо ела. Стёртые в кровь раны на бёдрах и теле покрывались коркой, а затем снова вскрывались. Если бы не травяные лекарства А Лэ, они бы, скорее всего, загноились, и она не смогла бы двигаться дальше.

Она помнила, как в подростковом возрасте была отличной наездницей и целыми днями скакала верхом без малейшего дискомфорта. Возможно, дело было в том, что душа в её теле принадлежала той, что провела много лет после двадцати в неге и праздности, и её тело отвыкло от таких нагрузок.

А Лэ сразу заметила, что она постепенно отстаёт и с трудом сдерживает боль. Она тоже замедлила ход и держалась рядом с ней.

— Может, отдохнём немного? — не удержавшись, тихо предложила А Лэ.

А Фу покачала головой, глядя на мчавшихся впереди солдат. Нельзя. Она не могла остановиться, иначе дала бы повод, и этот А Цзю непременно бы её бросил.

К тому же, она и сама не хотела останавливаться.

— Я хочу как можно скорее добраться до приграничного округа, — сказала она, глядя вперёд. — Я хочу увидеть отца.

Она очень, очень давно не видела отца.

И никогда не думала, что у неё ещё будет такая возможность.

При этих словах по её щекам хлынули слёзы, и холодный ветер тут же заставил лицо мучительно гореть.

Глаза А Лэ тоже наполнились слезами. Она всё понимала: её молодая госпожа за всю свою жизнь не знала таких обид, а теперь её родной дядя собирался связать её и передать властям. Во всём мире единственным, кто по-настоящему любил и баловал молодую госпожу, был генерал.

Хотя А Фу и А Лэ молчали, Чжан Гу быстро заметил, что с девушками что-то не так.

— А Цзю, — крикнул он, догнав юношу, ехавшего впереди. — Давай сегодня больше не гнать. Остановимся на следующей почтовой станции отдохнуть.

— Лошади ещё день пробегут, завтра сменим, не поздно будет, — ответил А Цзю. Он оглянулся, и, тут же всё поняв, недовольно хмыкнул. — Братец Чжан, какой же ты сердобольный. У нас долг — срочная доставка. Не можем же мы по дороге нянчиться с детьми.

— К чёрту срочную доставку! Мы всего лишь везём последний утверждённый реестр семей военного сословия. Опоздаем на три, пять, десять дней или даже на полмесяца — ничего не случится, — раздражённо бросил Чжан Гу. — Да и вообще, если бы начальство не решило тебя проучить, нам, братьям, и не пришлось бы специально ехать с этим поручением!

А Цзю вскинул свои миндалевидные глаза: — Так значит, это я принёс удачу этим двум девицам? Выходит, я великий благодетель.

Чжан Гу невольно усмехнулся и сплюнул:

— Серьёзно, то, что эти двое до сих пор не отстали, меня поражает. Они действительно сильные, вызывают уважение.

А Цзю фыркнул:

— Что такого в том, чтобы бороться за свою жизнь? Чем тут восхищаться? Кому сейчас легко живётся?

Чжан Гу снова сердито уставился на него: — Ах ты, паршивец! У тебя сердце каменное или его вовсе нет?

А Цзю, казалось, улыбнулся, но в его глазах блеснул холодок. Он с резким щелчком взмахнул кнутом, и его лошадь понеслась ещё быстрее.

Чжан Гу ничего не оставалось, как последовать за ним.

Увидев, что почтовые солдаты ускорились, А Лэ, ехавшая сзади, не сдержалась и выругалась:

— Это наверняка тот А Цзю нарочно.

А Фу, однако, не рассердилась.

— Зачем его ругать? Он мне ничего не должен, да и вообще не обязан был нас брать, — сказала она. — Он злой человек, но нам от этого только проще.

Не нужно было ломать голову, как вызвать в ком-то сострадание. Достаточно было изо всех сил держаться рядом, не отставать, и тогда их не бросят.

Хотя она и говорила так, А Лэ видела, как от боли исказилось лицо её госпожи, когда та пришпорила лошадь. На душе у неё было и горько, и растерянно.

— Не нужно было молодой госпоже вообще приезжать в столицу, — пробормотала она.

Какой счастливой была молодая госпожа, когда уезжала из приграничного округа! Как радовалась, когда только приехала в столицу! Она с таким нетерпением ждала этой жизни.

Кто бы мог подумать, что столичные девицы окажутся такими злыми. Они смеялись, издевались и унижали молодую госпожу за то, что она из провинции, потешаясь над её манерой говорить, поведением и одеждой.

А молодая госпожа Чу Тан! Родная двоюродная сестра, но вместо того, чтобы заступиться, она смеялась вместе с чужими.

Все говорили, что это молодая госпожа ударила молодую госпожу Лян, но А Лэ была уверена: та первая начала издеваться, и её госпожа ударила, лишь когда терпение лопнуло.

Старший господин и старшая госпожа оказались такими трусами. Они испугались семьи Лян и, не разобравшись, что к чему, решили связать молодую госпожу и передать властям.

Как жаль, что её тогда не было рядом. Будь она там, молодой госпоже не пришлось бы и пальцем шевелить. Она бы сама одним пинком отправила эту госпожу Лян в полёт, а потом пусть бы её связывали, отправляли под суд или убивали — ей было бы всё равно.

А Фу видела, о чём думает А Лэ. На самом деле, та во многом ошибалась.

Будь она всё той же тринадцатилетней девочкой, она бы не ударила госпожу Лян.

К тому же, в тринадцать лет она была такой наивной, что даже не поняла бы, что над ней издеваются.

Она чувствовала, что её презирают, и поэтому изо всех сил старалась угодить этим девушкам, пыталась стать такой же, как они, думая, что тогда её перестанут презирать.

Какой же глупой она была тогда.

Да что там тогда — всю ту жизнь она была глупой.

Настолько глупой, что её жизнь была смехотворной, а смерть — трагичной.

Но в одном А Лэ была права: не следовало ей приезжать в столицу.

Все несчастья и злой рок начались именно там.

Прочь из столицы, обратно в приграничный округ, к отцу.

А Фу крепче сжала поводья. Силы снова наполнили её тело, боль утихла. Она тоже взмахнула кнутом, издав резкий щелчок.

Увидев, что отставшие девушки постепенно догоняют их, Чжан Гу растрогался. Какие хорошие дети — несчастные, но такие стойкие.

Он твёрдо решил, что они должны остановиться на почтовой станции, даже если А Цзю разозлится. В худшем случае этот парень просто ускачет прочь — ну и пусть.

Но, как назло, А Цзю гнал всё быстрее и быстрее, не сбавляя скорости до самой темноты. У Чжан Гу так и не появилось возможности высказать своё решение. Лишь когда зажгли факелы, а лошади уже едва могли идти, А Цзю наконец остановился.

Даже такой опытный почтовый солдат, как Чжан Гу, едва переводил дух.

— Ах ты, негодник! Ты что, с ума сошёл? — выругался он.

А Цзю взмахнул факелом, и густой дым заклубился в ночной тьме.

— Я не сошёл с ума. Разве не ты говорил про отдых? — сказал он. — Впереди почтовая станция.

Чжан Гу замер. Здесь есть почтовая станция? Почему он не помнит?

Он поднял голову и действительно увидел в тусклом свете ночи огоньки в горной лощине. Там висел красный фонарь, на котором отчётливо виднелись четыре слова: «Почтовая станция Хэлин».

… …

Эта станция была ещё меньше, чем в городе Бэйцао. Ни переднего, ни заднего двора — лишь один ряд комнат. На первый взгляд, она была ненамного больше сельского храма.

Начальник станции, старый солдат, похожий на духа-хранителя этих мест, встретил их, опираясь на костыль.

— Наша станция, по правде говоря, изначально не была станцией. Раньше в этих горах росло много хорошего дерева, и власти построили здесь простой домик для хранения срубленного леса, — добродушно посмеиваясь, сказал старый начальник. — От нас что в одну, что в другую сторону день пути до больших городов с нормальными станциями, так что путники либо торопятся, либо, наоборот, замедляются, но здесь не останавливаются. То, что вы, господа военные, нас нашли, — большая удача. Но у нас нет ни сменных лошадей, ни запасов фуража и еды. Впрочем, не волнуйтесь, у старика припасено немного съестного, хватит, чтобы набить животы.

Он продолжал бормотать, собираясь, пошатываясь, идти на кухню готовить.

Чжан Гу поспешно остановил его:

— Не беспокойтесь, почтенный. У нас с собой достаточно сухих пайков, мы сами приготовим. Вот только без сменных лошадей нам придётся отдохнуть лишний день, чтобы наши кони пришли в себя.

Старый начальник радостно ответил:

— Конечно-конечно, отдыхайте, сколько хотите. В этих горах так тихо, что ни птиц, ни зверей почти не увидишь.

Опираясь на костыль, он продолжал суетиться, показывая солдатам, где набрать воды и где нарубить дров.

Маленькая станция ожила.

Разведение огня и готовка были не для А Цзю. Он развалился на ступеньках, болтая ногами и глядя на звёзды.

— Надо же, ты знал, что здесь есть станция, — подошёл к нему Чжан Гу.

— На карте отмечено. Вы что, не видели, старший Чжан? — ответил А Цзю.

Столько лет он ездил по этой дороге, что знал её наизусть. Кто станет сверяться с картой ради расположения станций? Тем более такой маленькой и неприметной. Он и вправду никогда её не замечал. Чжан Гу улыбнулся:

— А ты довольно серьёзно ко всему подходишь. Неужели собираешься всю жизнь быть почтовым солдатом?

А Цзю, глядя на звёзды, небрежно бросил:

— А почему бы и нет? Быть почтовым солдатом неплохо. Путешествуешь себе по свету, ешь и пьёшь вволю.

— Не так уж это и хорошо, — подумал Чжан Гу. — Всю жизнь здесь проторчишь. Только тот, кто не знает горестей мира, может так говорить.

Он хотел было что-то сказать, но А Цзю резко повернул голову и крикнул:

— Эй, вы двое, стойте! Здесь только одна комната, и в ней буду спать я. Подождёте, пока кухня освободится, и спите там.

Спешившись и немного отдохнув, А Фу, которую А Лэ поддерживала под руку, остановилась. Она потянула служанку за рукав, и та помогла ей отойти от двери и сесть на каменную тумбу во дворе.

Чжан Гу метнул на А Цзю сердитый взгляд:

— Мы же мужчины…

— Ну и что, что мужчины? Мужчины тоже устают от целого дня в седле, — сказал А Цзю, болтая длинными ногами и снова устремив взгляд к звёздам.

На этот раз А Лэ, сидевшая на камне, не рассердилась, а наоборот, даже немного обрадовалась.

Хоть им и придётся спать на полу, а не в кровати, зато на кухне можно будет нагреть воды, как следует обмыть молодую госпожу, снять усталость и обработать раны.