Глава 9. Мир людей

Дэн И и его спутники провели ночь на почтовой станции. Уладив дела с отправкой голубя с письмом к князю Чжуншаню, они снова тронулись в путь.

Князь Чжуншань поможет их перехватить, но он не станет сопровождать их до самой столицы. Поэтому им нужно было продолжать путь, чтобы встретиться с ним.

Отряд удалялся, ветер вздымал тучи песка. Начальник станции стоял у ворот и, щурясь, смотрел им вслед. Его рука лежала на поясе, нащупывая пустой кошель. Все события последних дней казались теперь не более чем сном.

— Господин, — подошёл к нему один из почтовых солдат. — Эта А Фу оказалась дочерью генерала Вэй. Вот же лгунья! Другие обманывают парой фраз, а она целый спектакль устроила, с шумом и гамом.

Начальник станции хмыкнул:

— Лгунья? Ты её недооцениваешь. Это не обман, это… разбой!

Так щедро разбрасываться деньгами, плести интригу за интригой, водить всех за нос — в этом чувствовалась настоящая бандитская хватка.

Начальник станции вспомнил А Фу: она часто ходила, опустив голову, но стоило ей поднять взгляд, как в её глазах вспыхивала неприкрытая ярость. Тогда он не придал этому значения — в конце концов, всего лишь маленькая девочка.

«Хм… А ведь тот почтовый солдат, А Цзю, так подробно обо всём расспрашивал. Может, он что-то заподозрил?» — подумал начальник станции, но тут же покачал головой. Какая теперь разница? В итоге А Цзю всё равно взял её с собой. Её история была слишком идеальной, кто бы мог подумать, что эта девочка просто заплатила людям, чтобы они сыграли свои роли.

Но всё же странно, что дочь Чу Линя оказалась такой.

Хотя, если подумать, ничего удивительного. То, что вытворял в своё время сам Чу Линь, было куда страшнее обмана маленькой девочки.

— Господин, — с любопытством спросил почтовый солдат, — а что на самом деле случилось с генералом Вэй? С одной стороны, о нём будто бы никто не знает, ведь должность у него такая низкая. А с другой — имя его у всех на слуху.

Начальник станции взглянул на него. Солдат был ещё совсем молод, лет семнадцати-восемнадцати. Когда Чу Линь был на пике славы, этот мальчишка ещё был молокососом.

— Когда генерал Чу Линь был в твоём возрасте, — сказал он, — он уже был знаменит.

— Как именно он завоевал расположение Его Величества, я точно не знаю. В народе ходят слухи, что император тайно посетил военный лагерь, а Чу Линь, приняв его за шпиона, сбил с коня. Правда это или нет, кто знает. Но если правда, то он с самого начала был дерзким и неукротимым юнцом.

— Позже он покинул столицу и отправился в пограничный округ служить младшим офицером. Он был искусен в бою, храбр и доблестен. Ему удалось переломить ситуацию на границе, где воины Си Ляна прежде хозяйничали как у себя дома. Затем он нанёс такой сокрушительный удар, что правитель Си Ляна был вынужден отправить императору прошение о мире, называя его своим братом.

— Чу Линь стремительно поднимался по службе и в итоге дослужился до генерала Вэй. Казалось, вот-вот станет Великим Генералом.

— Его Величество осыпал его милостями. Он мог писать императору напрямую, в обход Управления дворцовой стражи и Управы министров.

— Ради него на почтовых станциях держали отдельных гонцов для доставки писем.

О такой благосклонности почтовый солдат никогда не слышал. Он был поражён, но тут же спросил с недоумением:

— Тогда почему он так и остался всего лишь генералом Вэй? И почему всё время провёл в пограничье? Говорят, он не покидал его больше десяти лет.

Пограничный округ — место не из приятных. Офицеры там надолго не задерживались. Оставались лишь те, кого отправляли в ссылку.

Начальник станции усмехнулся:

— Как гласит старая поговорка, счастье и беда ходят рука об руку. Чрезмерная благосклонность тоже до добра не доводит. Этот Чу Линь был молод и дерзок, высокомерен и заносчив. В конце концов, избалованный донельзя, он потерял всякий страх и бросил вызов самому императору. Если бы не его многочисленные военные заслуги, он лишился бы не только звания генерала Вэй, но и головы.

Такие взлёты и падения ещё больше разожгли любопытство солдата:

— Какую же ошибку он совершил?

Начальник станции на мгновение замолчал, припоминая.

— Всё началось, кажется, с подавления бандитов. В тех краях, на границе, бесчинствовали воины Си Ляна, народ жил в нищете, разбойники были на каждом шагу. Кроме отражения атак Си Ляна, Чу Линь должен был по приказу истреблять бандитов. Но во время одной из операций он самовольно отпустил разбойников. Местные чиновники донесли на него, и когда Его Величество потребовал объяснений, он обвинил императора в том, что разгул бандитизма — это следствие его неумелого правления…

Солдат разинул рот:

— Это… это же какая дерзость!

Начальник станции посмотрел на него с видом человека, познавшего жизнь:

— Ничего удивительного. С военачальниками, которых ценит император, такое случается. Начинают нести всякую чушь вроде «генерал на поле боя не всегда подчиняется приказам государя», совершают безрассудные поступки и сами губят свою карьеру.

Солдат покачал головой:

— Его Величество мог бы и казнить его за такое. Оставить ему звание генерала Вэй — это поистине великая милость.

Начальник станции, заложив руки за спину, посмотрел в сторону пограничного округа:

— С тех пор Его Величество отвернулся от Чу Линя, оставив его на границе. Так он и канул в безвестность.

Солдат скривился.

— Туда ему и дорога. Имея такого отца-преступника, эта молодая госпожа Чу ещё смеет так нагло себя вести. Поистине, не знает своего места.

Наглая ли молодая госпожа Чу? Начальник станции потрогал свой округлый живот. Судя по её виду… Впрочем, не ему было судить эту девушку, ведь он и сам попался на её удочку. На этот раз он не только остался с пустыми руками, но и едва не лишился своей должности. От Чу Линя он держался подальше, и с его дочерью связываться не стоило.

— Ладно, идите, за работу.

— Да смотрите в оба!

— И поменьше доброты сердечной!

… …

Чем дальше на север, тем сильнее становился пронизывающий ветер. Когда спустилась ночь, они укрылись от него в затишье. Разведённый костёр понемногу согревал озябшие тела.

Чжан Гу снял шарф, выдохнул облачко пара и толкнул в бок товарища:

— Сухой паёк остался? Дай хоть кусок.

Не успел тот ответить, как рядом кто-то протянул половину вяленого кроличьего мяса.

— Господин Чжан, вот, поджарьте и съешьте, — робко прозвучал женский голос.

Чжан Гу обернулся и увидел укутанную в платок круглую фигурку:

— А Фу, это же мясо с тех дней? Как ты…

— Я замариновала его в травах, господин Чжан, не волнуйтесь, оно не испортилось, — торопливо объяснила А Фу и протёрла мясо рукой. — Это не грязь, это остатки трав.

Чжан Гу улыбнулся:

— А Фу, я не брезгую. Я о том, что это тебе дали. Почему ты не съела?

А Фу покачала головой:

— Я мало ем, мне столько не съесть. А вы, господин солдат, устали. Съешьте вы.

— Глупышка, — Чжан Гу отодвинул мясо обратно. — Мы все сейчас в пути, кто устал больше? Ты со своим хрупким телосложением устаёшь сильнее всех. Ешь давай!

— Господин Чжан, вы такой добрый, — сказала А Фу. Её большие глаза, видневшиеся из-под платка, были полны благодарности.

Внезапно чья-то рука перехватила мясо.

— Хрупкому телосложению много есть вредно, — сказал он. — Слабому организму излишества только во вред.

А Фу промолчала. Чжан Гу с досадой посмотрел на юношу:

— А Цзю, перестань обижать ребёнка.

А Цзю сел рядом с ним:

— Какой ребёнок, брат Чжан? Я ненамного старше её, я и сам ещё ребёнок.

Он даже вытянул руку, сравнивая себя и А Фу. Сидя, он со своими длинными руками и ногами был почти вровень с ней, стоящей.

— Видишь, мы почти одинаковые, — рассмеялся он.

Чжан Гу метнул в него сердитый взгляд. Оглянувшись на А Фу, он увидел, что та уже отошла и тихо сидела у костра рядом со своей сестрой, которая поджаривала на огне сухой паёк.

А Цзю лишь пару раз пронёс мясо над огнём и тут же принялся его рвать зубами и есть.

— Брат Чжан, попробуй, а ведь и вправду вкусно, — сказал он.

Чжан Гу хмыкнул:

— Я взрослый, у детей еду не отбираю.

А Цзю громко рассмеялся.

Другие почтовые солдаты тоже засмеялись. Они достали сухие пайки, немного вина и принялись шумно есть и пить. Вина много пить было нельзя, так, для сугреву, по паре глотков на каждого.

— Эй, А Фу, А… как там тебя, будете пить? — нарочно спросил А Цзю.

Имя А Фу он запомнил, а вот её сестру, которая всю дорогу молчала и неотступно следовала за ней, словно тень, так никто и не запомнил.

— Благодарю, господин солдат, — ответила А Фу. — Нам с сестрой хватит и горячей воды.

Сестра А Фу подвесила над костром небольшой глиняный горшочек с набранной водой. Когда вода согрелась, она намочила ею кусок ткани и принялась осторожно растирать руки А Фу.

Вымыв ей руки, она достала глиняную чашку, налила туда воды, и только тогда отдала пить.

А Фу одной рукой держала чашку и пила, а другую её сестра мазала мазью, от которой в воздухе разошёлся лёгкий лекарственный аромат.

Зимняя дорога была трудной, руки и лицо легко было обморозить. Сестра А Фу припасла мазь, чтобы уберечь сестрёнку.

— Говорят, старшая сестра — что родная мать, — увидев это, тихо вздохнул Чжан Гу. — Как же хорошо, когда есть сестра.

А Цзю, перехватив флягу с вином, сделал глоток и сказал:

— Да ну, для этого и служанка сойдёт. Моя служанка такая же заботливая. И зимой, и летом всегда помнит, что нужно тщательно натереть меня душистыми мазями.

«Вот же мальчишка!» — подумал Чжан Гу, сверкнув глазами, но тут же покачал головой. Что с него взять? Он вырос в неге и роскоши, откуда ему знать о тяготах жизни.