Глава 2 (Часть 1)

Услышав это, Фу Тяньшу замер.

«Теперь у вас есть я!»

Эти слова звучали так, будто она принадлежала ему. Он протянул ей руку помощи, и она решила, что отныне принадлежит ему?

Он никогда не хотел никого порабощать, никому приказывать или кем-то владеть. Спасая ее в тот день, он тем более не рассчитывал на ее благодарность.

Но в этот момент, услышав ее слова, он ощутил неописуемое волнение.

Осознав внутреннее смятение, он растерялся, но быстро взял себя в руки.

— Сегодня не готовь, мы… пойдем поедим лапши.

— А? — она замерла.

— У тебя так изранены руки, я разрешаю тебе сегодня отдохнуть. — Он повернулся и направился к воротам двора, говоря на ходу: — На юге города есть лапшичная, их лапша такая вкусная, что ты точно станешь их постоянной клиенткой, попробовав раз.

Сказав это, он заметил, что она не идет за ним. Остановившись и обернувшись, он увидел, что она стоит на месте, словно остолбенев, и поторопил ее:

— Почему не идешь?

Она резко пришла в себя.

— Да! — ответила она и тут же последовала за ним.

Поев лапши, Фу Тяньшу проводил ее обратно в отдельный двор, а сам снова ушел.

Воспользовавшись его отсутствием, она поспешила в маленькую кухню, чтобы нагреть ему воды, дабы по возвращении он мог принять горячую ванну.

Вскоре он вернулся. Увидев ее сидящей перед плитой, он слегка нахмурился.

— Что ты делаешь?

— Я грею воду для второго господина, уже…

— Встань. — Он подошел и рывком поднял ее. — Протяни левую руку. — Говоря это, он зачерпнул ковшом воды из чана.

Она с недоумением посмотрела на него и медленно протянула левую руку.

Он омыл ее левую руку в воде, затем вытер чистой тканью, после чего достал из-за пояса маленькую баночку с лекарством. Пальцем он зачерпнул немного светло-желтой мази и осторожно нанес на ранки.

— Эту мазь я только что взял у Цюнькая, — его руки не останавливались. — У него есть двоюродный дядя, лекарь, который продает мази от ушибов и ран. Говорят, это их семейный секретный рецепт, особенно эффективный при порезах. Он не только останавливает кровь и лечит раны, но и не оставляет шрамов.

Глаза Чжао Мучжэнь покраснели, а сердце наполнилось теплом.

Он специально выходил, чтобы принести ей лекарство? Он… беспокоится об этих маленьких царапинах на ее руке?

За всю ее жизнь, кроме любивших ее приемных родителей, никто так о ней не заботился.

За те годы в Ичуньюане она боялась даже заболеть, потому что своими глазами видела, как тяжелобольную куртизанку бросили в дровяном сарае на произвол судьбы, где она в одиночестве испустила последний вздох.

Мамаша и гуйгуны были как пиявки, желавшие лишь нажиться на куртизанках, но не готовые тратить на них ни гроша. Чтобы выбиться в люди, приходилось полагаться только на себя, вкладывать в себя. Чтобы привлечь клиентов, некоторые даже влезали в долги, лишь бы купить побольше красивой одежды и дорогих украшений.

Если так обращались с куртизанками, то что уж говорить о такой служанке на побегушках, как она?

В Ичуньюане, если ты случайно поранишься или заболеешь, не только не получишь утешения или заботы, но, наоборот, нарвешься на побои и ругань. Сколько ночей она тихо плакала от невыносимой боли, не смея издать ни звука.

С виду грубоватый и неприступный Фу Тяньшу сейчас обращался с ней так нежно и осторожно. У нее сдавило грудь, а глаза защипало.

— Оставь эту баночку себе, впредь… — Фу Тяньшу поднял голову и увидел, как в уголках ее глаз блестят слезы. Сердце необъяснимо сжалось, и на мгновение ему стало трудно дышать. Неужели так больно? Больно до слез?

— Больно? — спросил он.

Чжао Мучжэнь покачала головой.

— Не больно, уже совсем не больно. — Эти маленькие ранки для нее были пустяком.

— Тогда ты… — он указал пальцем на уголки ее глаз, — почему плачешь?

— А? — она вздрогнула и тут же подняла руку, чтобы коснуться лица. И правда. Она смущенно улыбнулась. — Я не от боли…

Его брови слегка сошлись.

— Не от боли? Тогда отчего?

— Я просто вспомнила прежние дни в Ичуньюане, — на ее лице появилась легкая тень печали. — Я попала в Ичуньюань служанкой в десять лет, работала день и ночь без передышки, даже на Новый год и праздники не могла увидеться с приемными родителями… Когда я скучала по дому и плакала, мамаша била и ругала меня. Когда я уставала так, что болело все тело, и плакала, мамаша все равно била и ругала меня. А если я случайно ранилась, мамаша… — Тут ее голос слегка дрогнул.

Слезы стояли у нее в глазах, но уголки губ были слегка приподняты, словно она не хотела, чтобы он подумал, будто она ищет сочувствия.

Глядя в ее решительные, но в то же время подернутые уязвимостью темные глаза, Фу Тяньшу почувствовал, как его сердце сжалось до боли. Впервые он был рад, что не бросил ее на произвол судьбы.

Если бы тогда он позволил разуму взять верх и отдал ее тем охранникам из Ичуньюаня, какую жизнь, хуже смерти, она бы сейчас вела?

Нет, она бы просто не выжила. Если ее слова были правдой, она покончила бы с собой, последовав за умершими приемными родителями. Она перестала бы быть человеком с теплом, бьющимся сердцем и дыханием, а стала бы одинокой душой в царстве мертвых.

При этой мысли он резко вдохнул и протянул руку, нежно стирая слезы с уголков ее глаз.

Такой нежный жест заставил Чжао Мучжэнь вздрогнуть. Сначала она удивленно посмотрела на него, а затем ее лицо залилось румянцем.

В тусклом, колеблющемся свете свечи ее раскрасневшееся, словно от жара, лицо вызвало в груди Фу Тяньшу смятение.

В этот миг у него возникло желание обнять ее, крепко прижать к себе. Это был не просто порыв, а какое-то неведомое ему доселе стремление.

Он, всегда веривший, что если ничего не желать, то ничего и не потеряешь, с ужасом осознал, что впервые чего-то хочет и боится. Это незнакомое чувство испугало его. Он отдернул руку и, скрывая смятение за спокойным, почти безразличным выражением лица, сказал:

— Хорошо, что все в порядке. — Он закрыл баночку с мазью и протянул ей. — Оставь себе. — Сказав это, он поспешно развернулся и ушел.

После полудня, поскольку в отдельном дворе дел не было, Чжао Мучжэнь по собственной инициативе пошла в главный дом помочь матушке Чжан.

Придя в большой зал главного дома, она увидела, что матушка Чжан протирает столы и стулья, и тут же спросила:

— Матушка Чжан, я могу чем-нибудь помочь?

— Ох, ты как раз вовремя! — Увидев ее, матушка Чжан расплылась в улыбке. — Вон то место можно протереть, только встав на скамейку. У матушки Чжан ноги болят, поможешь мне?

— Хорошо. — Она без колебаний тут же отжала тряпку, принесла скамейку, взобралась на нее и начала протирать. Вдруг снаружи послышался голос:

— Куда все подевались? Ваш молодой господин пить хочет, ноги болят, а тут ни души… — В зал вошел мужчина в роскошной парчовой одежде. Он остановился, уставившись на Чжао Мучжэнь. — Ты кто такая? Почему я тебя раньше не видел?

Она повернула голову к незнакомцу с недоуменным выражением лица.

— Старший господин, — матушка Чжан, увидев это, тут же подошла и объяснила, — она… она Мучжэнь.

Чжао Мучжэнь слегка опешила. Старший господин? Неужели это тот самый Фу Яоцзу, о котором говорила матушка Чжан — бездельник, который вечно задирает второго господина?

Поняв, что это Фу Яоцзу, она неосознанно приняла враждебное выражение лица.

— Мучжэнь? — Глаза Фу Яоцзу резко расширились. — Новая служанка?

В его глазах мелькнул странный блеск, он с удивлением и возбуждением уставился на нее.

— Хех, наконец-то в доме Фу появилась приличная служанка.

Сказав это, он протянул руку, чтобы потрогать ее. Чжао Мучжэнь инстинктивно взмахнула тряпкой в сторону его протянутой руки.

Не ожидавший такого отпора, Фу Яоцзу сначала рассердился, но тут же ухмыльнулся.

— Интересно, очень интересно. Вашему молодому господину как раз нравятся такие тихони с чертями в омуте. — Он схватил ее и стянул со скамейки.

— Старший господин! — Матушка Чжан попыталась остановить его. — Мучжэнь не служанка главного дома, ее привез второй господин из Чанцина…

Услышав слова «второй господин», Фу Яоцзу резко изменился в лице.

— Этот щенок привез ее из Чанцина? — Он холодно хмыкнул с презрением в голосе. — Что? Он наконец-то прозрел и решил стать мужчиной?

Матушка Чжан поняла, на что он намекает, и тут же объяснила:

— Нет, что вы. Родители Мучжэнь умерли, ей не на кого положиться. Второй господин пожалел ее, чтобы она не скиталась без крова, и привез сюда. Она из отдельного двора, она человек второго господина.

Эти слова матушки Чжан словно наступили Фу Яоцзу на больное место, он пришел в ярость.

— Отдельный двор принадлежит семье Фу, а не этому щенку! И эта девка не его человек, она человек моей семьи Фу!

— Старший господин, не сердитесь, я просто…

— Ты, старая карга, заткнись! — Он указал на матушку Чжан, злобно обрывая ее. — Этот щенок ест рис семьи Фу, пьет воду семьи Фу! Все, что у него есть, принадлежит моей семье Фу, включая эту девку!

Он оттолкнул матушку Чжан и схватил Чжао Мучжэнь за руку.

— Вашему молодому господину понравилась эта девка, я хочу, чтобы она служила мне! — Он с силой потащил отчаянно сопротивляющуюся Чжао Мучжэнь, пытаясь увести ее.

Внезапно раздался тихий, но гневный голос:

— Немедленно отпусти ее!