Приди, аромат жемчуга и изумруда (Часть 1)

Приди, аромат жемчуга и изумруда

Стену напротив моего заведения снесли подчистую. Кто-то скупил весь участок, да еще и с таким размахом, что захватил чуть ли не пол-улицы.

За две недели на этом месте вырос новый ресторан. Вывеска у него броская, а лето близится к концу, и впереди, боюсь, наступят тяжелые времена.

Меня зовут Мо, я из Цзичжоу, и мне вот-вот исполнится восемнадцать.

Моя семья небогата, к тому же у нас сложные отношения. Я — незаконнорожденная дочь, без особых талантов. Мать умерла рано, и мне пришлось самой учиться зарабатывать на жизнь. Скопив немного денег, в шестнадцать лет я приехала в Кайфэн и устроилась на подработку. Открыла чайную лавку, а когда заработала побольше, решила расширить дело. Скрепя сердце, я заплатила двухлетнюю арендную плату и открыла небольшую закусочную в восточной части города, рядом с Переулком Непрерывной Луны.

Сейчас я живу продажей лепешек-хуошао, жареных блюд, костного бульона и пирожков с начинкой. Сначала это был простой чайный киоск, но в прошлом году я добавила кухню и надстроила второй этаж. Теперь все как положено, а чай я предлагаю бесплатно.

Кроме блюд родной кухни, я продаю и еду из других мест. Наняла двух поваров из своей деревни. Я сама умею читать и считать, поэтому веду счета. В закусочной много разных дел, и мне спокойнее самой всем заниматься, поэтому я больше никого не нанимала.

Последние два года я только и делаю, что мешу тесто, варю бульоны, читаю книги и подсчитываю доходы. Думала, что так и буду продолжать, постепенно выкуплю помещение и наконец обрету свое место в столице.

Размер заведения неважен. Я не гонюсь за богатством и не боюсь, что бизнес прогорит, и мне некуда будет идти. Главное, чтобы все было в моих руках, чтобы у меня был дом, свой очаг. Тогда я смогу спокойно жить, не возвращаясь в родную деревню на сбор урожая, не прислуживая другим.

Родственники пишут письма, но я никогда не рассказываю им о своих трудностях. В Бяньляне нелегко выжить, одна только арендная плата душит.

Беззаботная жизнь — это обман. Даже не знаю, правильно ли я поступила, открыв здесь закусочную. Последние несколько месяцев расходы давят на меня, не давая вздохнуть.

Стоит ужасная жара, работать тяжело. Лето вроде бы подходит к концу, но ни грома, ни дождя. Духота давит на грудь.

Еще больше меня раздражает роскошный ресторан напротив. Вывеску еще не повесили, а туда уже несколько раз приезжали знатные столичные чиновники. Необычайная суета.

Наверное, все важные персоны города хотят вести дела с богатыми торговцами. Что ж, это их дело, а я просто завидую.

В день открытия там собралась огромная толпа.

Торжественное открытие, и яблоку негде упасть. Все спешат в новый ресторан, а у меня посетителей еще меньше, чем обычно.

У меня в закусочной работают простые люди из деревни. Они не читали священных книг и не видели больших денег, поэтому им не о чем говорить с богачами. Да и не пристало нам лезть к ним со своим любопытством.

Когда нет посетителей, я скучаю, сижу за деревянным столом, клюю носом.

Вывеска напротив написана золотыми иероглифами. Сидя здесь, я вижу ее постоянно. Название красивое — «Павильон Цзянвэнь».

Ресторан выглядит роскошно и величественно. Там подают блюда кухни Цзяннани. Редкий товар — дорогой товар, поэтому у них всегда много посетителей.

День-два я еще терпела, но с тех пор, как открылся этот ресторан, у меня стало совсем безлюдно, а у них веселье не прекращается.

В городе мало бедняков, а богатых легко обмануть. Они не торгуются и один за другим соблазняются на эти деликатесы.

Ну и что, что мясо у них нежнее и изысканнее? Мне и своего хватает.

Отрываю кусок лепешки-хуошао и смотрю на вытертые до блеска столы, стулья и пол напротив. В голове зреет план.

Конечно, я завидую. Но они делают свой бизнес, а я свой. Никто никому не мешает.

Я откладываю кисть и спрашиваю: — Посетителей стало больше или меньше?

В последнее время доходы совсем упали. Странно.

Сяо Тао выжимает тряпку и, прищурившись, качает головой: — Смотря с чем сравнивать. По сравнению с тем, что было раньше, — меньше, а по сравнению с последними днями — больше.

— Вот именно, — говорю я. — Всякие деликатесы быстро приедаются. Чтобы жить, нужно есть лепешки и хуошао.

Сяо Тао качает головой и кивает в сторону востока: — А если пройти пару улиц к северу, там многие заведения подняли цены. Вот люди и идут к нам.

Я массирую переносицу: — Наверное, увидели, какие цены в «Павильоне Цзянвэнь», и позавидовали.

— Да, там цены взлетели до небес. Наверное, решили выгнать лишних клиентов. У них каждый день толпы народу. Тебе бы своими делами заниматься, а не чужие обсуждать.

Я киваю: — Ладно, умеют же люди деньги делать!

Вот и все. За целый месяц я всего один раз упомянула их заведение, никого не ругала, не сквернословила. И кто бы мог подумать, что на следующий день ко мне явится гонец. Вот беда.

Когда меня разбудили, солнце уже стояло высоко. В последнее время я постоянно хочу спать. Не сказать, что сильно устаю, но Сяо Тао без конца ворчит, что я мало работаю, а деньги теряю, и откуда только берется эта сонливость.

Весной клонит в сон, осенью — в дремоту, летом — в забытье, а зимой — в спячку. Так и должно быть, это не моя вина.

Вчера вечером я заснула за счетами и кое-как добралась до кровати только под утро.

Рано утром за окном поднялся шум. Я только начала засыпать, как Сяо Тао постучала в дверь и позвала меня работать.

Похоже, ночью был сильный дождь с ветром. Даже пыли на решетчатых окнах не осталось.

Я быстро умылась, причесалась, и, еще толком не проснувшись, услышала стук в дверь. Словно смерть за мной пришла.

— Не стучите, иду!

Испуганная Сяо Тао стояла в дверях и торопила меня вниз, говоря, что меня кто-то ждет.

Ее слова мгновенно меня взбодрили. Сон как рукой сняло. У каменной скамьи возле входа стоял мужчина в бледно-сером воротнике и белых рукавах — служащий из «Павильона Цзянвэнь».

Увидев меня, он поклонился: — Госпожа Мо, моя хозяйка просит вас пожаловать к ней.

Я ничего не понимала. Сяо Тао толкнула меня локтем в бок.

Я что-то промычала в ответ и последовала за мужчиной через улицу. Вокруг кипела городская жизнь, а мостовая была покрыта слоем пыли и мелких камней.