Жун Сысы не знала, что за ней следят. Она и Лю Сяову несли по узелку. Иногда владельцы лавок приветствовали их, и они с улыбкой отвечали на приветствия.
А Цюань впервые занимался подобным и чувствовал себя неловко, ему все время казалось, что окружающие все поняли. Однако его господин вошел в роль и следовал за ними по пятам, не теряя бдительности.
Пройдя примерно две улицы, Коу Хэн и А Цюань увидели, как Жун Сысы со служанкой вошли во двор. Это был старый дом с черной черепицей, серыми стенами, половину которых покрывал густой плющ.
А Цюань огляделся по сторонам и не удержался:
— Господин, похоже, здесь живут только бедняки.
Коу Хэн пнул старую метлу, валявшуюся посреди дороги. Но метла была такой ветхой, что веревка, связывавшая прутья, истлела. От удара бамбуковые прутья мгновенно разлетелись, усыпав землю сухой желтизной.
Он брезгливо нахмурился, затем поднял взгляд на обшарпанную деревянную дверь и пробормотал словно про себя:
— Что она делает в таком месте?
А Цюань был сообразителен и тут же сказал:
— Господин, вы пока отдохните, а я пойду разузнаю.
А Цюань нашел торговца водяными орехами, сидевшего на корточках под навесом. Притворившись, что выбирает товар, он заодно расспросил о жильцах того двора.
Вскоре он вернулся, неся в руке завернутые в листья водяные орехи. Увидев, что Коу Хэн прислонился к тополю у дороги, но все еще не сводит глаз с того дома, А Цюань усмехнулся:
— Господин мой, вы так пристально смотрите, если вас увидят, то неизвестно что подумают.
Коу Хэну было лень болтать с ним попусту, он лишь спросил:
— Разузнал?
А Цюань улыбнулся:
— Разузнал. Семья по фамилии Сюй, три человека: пятидесятилетняя старуха и двое детей лет пяти-шести.
Коу Хэн удивился:
— А почему нет молодых?
А Цюань ответил:
— У старухи были сын и невестка, но невестка умерла от кровотечения во время родов. Сын три года назад ушел в солдаты и погиб в первом же бою. Поэтому в доме остались только старые да малые.
— Вот как… жаль их, — кивнул Коу Хэн. — А она?..
А Цюань, конечно, понял, о ком он спрашивает, и ответил:
— Про вторую барышню Жун я тоже спросил. Говорят, она была подругой покойной невестки, поэтому время от времени приходит навестить и помочь этой семье.
Коу Хэн молчал, и А Цюань продолжил:
— Надо сказать, эта вторая барышня Жун — хороший человек. Приносить рис, овощи, одежду — это мелочи, но главное — ее постоянство.
— Тот торговец водяными орехами рассказал, что последние несколько лет вторая барышня Жун лично занималась всеми делами семьи Сюй, большими и малыми. Когда сын Сюй погиб на войне, его родственники стали притеснять сирот и старуху, хотели даже отобрать этот старый дом. Но вторая барышня Жун вмешалась: нашла людей, чтобы подать жалобу в Управу градоначальника, попросила написать статью о творящейся несправедливости. Это вызвало возмущение всех горожан, и только тогда родственники отступили.
— Какая же она добрая, смелая и умная девушка, — с чувством произнес А Цюань. — Жаль только, что мы не пришли раньше и не видели всего этого своими глазами.
Коу Хэн по-прежнему молчал. Он вспомнил выражение лица Жун Сысы в тот день и совсем не удивился. Да, она была способна на такое.
Страннее было другое: он совсем не считал это чем-то неправильным. Он даже, как и А Цюань, почувствовал к ней некоторое восхищение. Клянусь Небесами, он, Коу Хэн, за свои неполные двадцать лет жизни еще никогда не восхищался женщиной.
Тем более дочерью торговца, которая, как он думал, только и думает что о деньгах.
— Господин? Молодой господин? — позвал А Цюань, видя, что Коу Хэн все молчит.
Коу Хэн кивнул подбородком вперед:
— Она выходит.
Жун Сысы и Лю Сяову вышли со двора семьи Сюй. Старушка Сюй с двумя детьми вышла их проводить.
— Бабушка Сюй, возвращайтесь в дом, — Жун Сысы обернулась, останавливая их. — Завтра я позову мастеров, чтобы они посмотрели крышу и починили, где нужно.
У старушки Сюй были больные глаза, они часто слезились. Она утерла их краем одежды и проговорила:
— Вторая барышня, я, старуха, право…
Она не смогла договорить, только потянула к себе детей, чтобы они поклонились Жун Сысы до земли.
Жун Сысы поспешно остановила их:
— Не нужно, не нужно.
Она погладила детей по головам:
— Слушайтесь бабушку, не шалите. И те два иероглифа, которым я вас учила, хорошенько выучите и напишите. В следующий раз проверю.
Это были мальчик и девочка, разнополые близнецы. Их рождение было бы радостью, если бы оно не стоило жизни их матери.
— Мы пошли, — снова сказала Жун Сысы и наконец ушла.
Лю Сяову вздохнула:
— Бедняги. — Каждый раз, приходя к семье Сюй, она чувствовала тяжесть на сердце.
Но Жун Сысы смотрела на вещи проще:
— По сравнению с теми, кто умер, у них все еще неплохо. Есть где жить, есть одежда, есть еда. Да, они бедны, но если подумать о будущем, когда дети вырастут, все наладится.
Лю Сяову улыбнулась:
— Но это же все благодаря вам, барышня! Если бы не ваша помощь, разве хватило бы им на еду того, что выручает старушка Сюй за свою вышивку? А вы еще каждый раз обманываете ее, говоря, что людям очень нравятся ее работы и за них хорошо платят.
Жун Сысы улыбнулась:
— Я делаю это ради Аман.
Аман была невесткой семьи Сюй. Когда-то она работала вышивальщицей в лавке Жун и прекрасно вышивала цветы. Именно она и научила Жун Сысы этому искусству.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|