Эпилог (Часть 1)

Эпилог

В Сюйчжоу, недалеко от шумного центра города, на западе, находился небольшой магазинчик.

Он назывался «Цин Янь», и владели им две женщины чуть старше тридцати. Это был магазин для женщин, где продавались только женские товары. Говорили, что все вещи в магазине были сделаны руками одной из хозяек.

— Янь Нян, смотри, что я сделала! — Су Чанцин выбежала из заднего двора в торговый зал и, ни на кого не обращая внимания, подошла к своей жене. Она взяла её за руку и, улыбаясь, вложила в её ладонь новую поделку.

— Нравится? — спросила она с нетерпением и надеждой в голосе. Её тон и поведение не очень соответствовали её возрасту.

Янь Нян ничего не ответила, только взяла вещицу и подошла к прилавку.

— Эй, это тебе подарок! Ты же родилась в год Свиньи, вот я и сделала тебе свинку из жемчуга! Это настоящая «драгоценная свинья»! Я так долго над ней трудилась! Это не для продажи! — закричала Су Чанцин.

— Что ты кричишь? — перебила её Янь Нян и, бросив на неё укоризненный взгляд, добавила: — Не видишь, у нас покупатели?

— Покупатели? — Су Чанцин, похоже, только сейчас заметила, что в магазине есть ещё кто-то. Она смущённо почесала голову, но всё же подошла к Янь Нян и сказала: — Янь Нян, продавай что хочешь, но это не продавай, ладно? — Она заискивающе улыбнулась Янь Нян и, дождавшись её кивка, развернулась и, ни на кого не глядя, вернулась во двор.

— Прошу прощения, — сказала Янь Нян, когда Су Чанцин ушла, и сделала лёгкий поклон двум покупательницам.

Получив деньги и проводив покупательниц, Янь Нян осталась в магазине одна.

Она снова взяла в руки маленького поросёнка, сделанного из жемчуга. Каждый год на её день рождения она получала в подарок фигурку поросёнка. За десять с лишним лет ничего не менялось. Су Чанцин никогда не выбирала подходящий момент для подарка, а всегда, едва закончив работу, спешила вручить его.

Янь Нян провела пальцами по мелким жемчужинам. Су Чанцин начинала с простых деревянных поделок, а теперь могла создавать удивительные вещи из любых материалов. Её талант был поразителен, но в некоторых вещах она всё ещё оставалась такой же «деревянной».

Как быстро летит время…

Янь Нян выросла на историях о любви двух женщин.

Мать постоянно рассказывала ей одну и ту же историю: две девушки любили друг друга, но потом были вынуждены выйти замуж за других и расстаться.

Янь Нян это немного раздражало. Она не понимала маминых клятв в вечной любви, не могла представить себе отчаяние от невозможности быть вместе с любимым человеком. Ей казалось, что у матери всего одна история, которую она знает наизусть, но мать всё равно продолжает её рассказывать.

Потом мать забрала её из дома, где она выросла. Янь Нян не знала, что случилось, но с тех пор у неё была только мать, а отца не стало. Хотя в её памяти почти не осталось воспоминаний об отце — она с матерью были всего лишь одними из многих наложниц и детей в его доме — ей всё равно чего-то не хватало.

Она не помнила, когда Нин-и стала частью их семьи. Помнила только, что с её появлением мать перестала рассказывать ей ту историю и перестала постоянно обнимать её. Все её мысли были заняты другим человеком.

Янь Нян это не очень беспокоило. Иногда ей казалось, что так даже лучше. Она предпочитала играть одна, чем слушать мамины скучные истории.

Когда Янь Нян подросла, она наконец поняла, что героини той истории — это её мать и Нин-и. И теперь они снова вместе, их любовь обрела вторую жизнь, и всё закончилось хорошо.

Но действительно ли всё хорошо?

Казалось, что нет. Нин-и доставляла ещё больше хлопот, чем её мать.

Янь Нян не знала, что произошло, но Нин-и начала постоянно говорить о дочери, которую она родила, но не воспитывала.

Она всё время рассказывала, какая та была милая, послушная и умная, и жалела, что мало уделяла ей внимания, мало обнимала, мало дарила ей…

Су Чанцин… Это имя было для Янь Нян особенным. Она слышала его чаще, чем любое другое. Она никогда не видела Су Чанцин, но знала о ней всё, хотя и не полностью. Истории повторялись, и всё сводилось к нескольким событиям, но Янь Нян всё равно представляла себе эту девушку — несчастную девочку, брошенную собственной матерью.

Наконец, Янь Нян увидела Су Чанцин. Наверное, потому что все её знания о ней ограничивались рассказами Нин-и, реальность сильно отличалась от её представлений.

Она навсегда запомнила тот момент, когда открылась старая деревянная дверь, и на пороге появилась девушка, выше большинства женщин, с худым, не по-девичьи угловатым лицом. На ней было тёмное, поношенное платье, которое висело на ней мешком. Всё это вместе создавало впечатление хрупкости и одиночества.

Девушка сразу узнала Нин-и, но назвала её «госпожой». На её лице не было ни удивления, ни радости, ни гнева, ни печали, словно перед ней стояла не мать, которую она не видела много лет, а незнакомка.

Они вошли во двор, потом в дом. Комната была скромной. На столе стояла поминальная табличка с именем: Су Му.

Янь Нян догадалась, что это отец Су Чанцин, тот мужчина, которого бросила Нин-и. Интересно, каким он был? Таким же, как её отец?

Нин-и не знала, что её бывший муж умер. Она всегда была такой — сначала делала, потом думала. Так же, как сначала много лет жила с её матерью, а потом вспомнила о дочери, а ещё через много лет вдруг решила с ней познакомиться.

Су Чанцин зажгла три палочки благовоний и дала их Нин-и. Когда та закончила поминальный обряд, Су Чанцин сказала: — Отец хочет знать, почему.

Нин-и заплакала и, всхлипывая, пересказала ту самую историю, которую Янь Нян слышала бесчисленное количество раз. Су Чанцин слушала молча. Даже когда Нин-и, задыхаясь от рыданий, просила у неё прощения, лицо Су Чанцин оставалось бесстрастным. — Госпожа всё сказала? Тогда прошу вас уйти. — Не говоря больше ни слова, она спокойно попросила их покинуть дом.

Эти слова, сказанные без тени сочувствия, довели Нин-и до обморока. Янь Нян всё время наблюдала за Су Чанцин. Она заметила, как на мгновение на лице девушки промелькнули гнев и презрение, когда Нин-и с её матерью обнимались.

Вернувшись в гостиницу, женщины устроили скандал. Одна ругала Су Чанцин за неблагодарность, другая винила себя. Янь Нян не вмешивалась. Эти двое никогда не думали ни о ком, кроме друг друга.

В ту ночь Янь Нян плохо спала. Ей снилась худая фигура и невзрачное, но почему-то незабываемое лицо.

Потом Нин-и пыталась загладить свою вину: готовила Су Чанцин еду, покупала ей подарки, но та оставалась равнодушной, даже дверь не открывала, избегая встреч.

«Настоящая бесчувственная деревяшка», — думала тогда Янь Нян о Су Чанцин.

Но потом, слушая рассказы других людей, она узнала всю историю, и та, которую она знала наизусть, открылась с новой стороны, и за ней скрывалась глубокая боль.

Вспоминая худую, как тростинка, девушку, её гневный взгляд, то, как мать называла её неблагодарной, Янь Нян чувствовала смятение. Она уже не была ребёнком и понимала, как устроен мир. У каждого человека есть свои моральные принципы и обязанности. Если человек ради собственного счастья причиняет боль другим, это называется эгоизмом. Так учила её мать. Но теперь Янь Нян сомневалась. Неужели ради любви можно пожертвовать всем, даже собственным ребёнком?

Нет, это неправильно. Иначе Нин-и не плакала бы сейчас, говоря, что совершила ошибку.

Промучившись всю ночь, Янь Нян так и не смогла решить, кто прав, а кто виноват в отношениях её матери и отца, Нин-и и отца Су Чанцин. Но одно она знала точно: больше всех в этой истории пострадала Су Чанцин.

На следующее утро Янь Нян рано встала и, сама не зная зачем, пошла к дому Су Чанцин.

Дверь была заперта. Янь Нян знала, что Су Чанцин дома, но также знала, что та не откроет. Она и сама не понимала, зачем пришла. Глядя на остатки еды у порога, она больше не чувствовала жалости к Нин-и.

В тот день она случайно встретила Су Чанцин. Проходя по улице, она услышала, как кто-то позвал её по имени, и та, о ком она думала последние несколько дней, появилась перед ней.

Янь Нян последовала за ней на гору, к могиле её отца. Она видела, как Су Чанцин плакала, как рассказывала умершему отцу о своей боли.

Янь Нян стояла на расстоянии. Ветер доносил до неё обрывки фраз, но и этих слов было достаточно, чтобы сжать её сердце. Су Чанцин так любила своего отца, как же она могла простить Нин-и и её мать? У Янь Нян словно комок к горлу подступил. Она вдруг не захотела больше слушать.

Она хотела уйти, но споткнулась о корни старого дерева.

— Кто там?

— Чего стоишь? Помоги мне встать.

Всякий раз, вспоминая этот момент, Янь Нян не могла сдержать самодовольной улыбки. Она гордилась своей находчивостью.