Глава 7

Глава 7

Прошла неделя. Су Чанцин выглядела подавленной. На самом деле, с того дня, как она, набравшись смелости, вошла во двор и увидела лишь холодный очаг и пустой стол, она потеряла всякий интерес к жизни. Последние несколько дней её словно кошки скребли на душе, и от этого было невыносимо.

Капитанша говорила, что кроме родителей, никто просто так не будет к тебе добр. Все в этом мире гонятся за выгодой. Помощница тоже рассказывала, что беспричинная любезность — это либо обман, либо воровство, либо корысть, либо желание плотских утех.

Су Чанцин считала себя девушкой обычной внешности, вряд ли кто-то стал бы прилагать столько усилий ради неё. Поэтому ей было страшно. Она предпочла бы думать, что та, кто дарила ей тепло, была нереальной феей, чем представлять, что у этого таинственного человека могли быть скрытые мотивы.

Оставляя безделушки для незнакомки, она выражала свою благодарность, но в то же время надеялась, что та не станет раскрывать эту тайну и всё останется как прежде.

Но теперь всё внезапно исчезло, и в её сердце образовалась пустота.

В этот день у Су Чанцин был выходной, который совпал с годовщиной смерти Су Му. Рано утром она взяла приготовленные благовония и подношения и отправилась на гору.

Горная тропа почти не изменилась. Путь был лёгким. Су Чанцин уже приходила сюда однажды, но не ожидала, что за такое короткое время трава снова так разрастётся. Она молча выполола сорняки, разложила подношения, зажгла благовония, поклонилась и тихо села у надгробия.

Су Чанцин казалось, что у неё много чего накопилось рассказать отцу, но, сама не зная почему, она вдруг потеряла дар речи. Просидев долгое время, она так и не смогла начать разговор. Она вспомнила, как отец часто вздыхал: «Чанцин, почему ты во всём похожа на меня? Такая же молчунья, не умеешь ладить с людьми. Как же ты замуж выйдешь?»

Собравшись с мыслями, она наконец заговорила: — Папа, ты всё видел с небес, правда?

— Папа, кто это мог быть? Вернётся ли этот человек?

— Папа, мне так плохо.

— Ты всегда говорил, что нельзя быть жадной. Может, мне так плохо, потому что я слишком многого хочу?

— Папа, может, мне не стоит больше об этом думать?

— Вот глупышка… Ай!

— Кто там? — неожиданный звук заставил Су Чанцин вскочить. Всё повторилось, как тогда. Она повернула голову и медленно пошла вперёд. То же самое большое дерево. Следуя взглядом, она увидела, как из-за него выходит девушка с красивым лицом.

Ей показалось, что она где-то видела это лицо, но вспомнить не могла.

— Чего стоишь? Помоги мне встать.

Су Чанцин широко раскрыла глаза. В её памяти всплыла почти такая же сцена многолетней давности.

— Янь… Янь Нян? — неуверенно спросила она.

Янь Нян заметно повзрослела. На её лице ещё оставались детские черты, но она стала намного выше, теперь её голова доставала почти до лба Су Чанцин.

Маленькая девочка превратилась в девушку, и нести её на спине с горы было уже невозможно. Они спустились, поддерживая друг друга.

Су Чанцин была прямолинейной девушкой. Раз уж был такой опыт, она, не раздумывая, привела Янь Нян к себе домой.

Войдя в дом, Янь Нян, как ни в чём не бывало, села на кровать, ожидая, что Деревяшка займётся её ногой.

Су Чанцин принесла лечебную настойку, подошла к ней, наклонилась и сняла с неё обувь и чулки. На лодыжке было небольшое покраснение, без опухоли. Это совсем не соответствовало тому, как Янь Нян стонала от боли на горе. В глазах Су Чанцин мелькнуло сомнение, но нога всё же была ушиблена. Она села рядом с Янь Нян, положила её ногу себе на колени, налила настойку в ладонь, растёрла, чтобы согреть, и приложила к лодыжке. — Как ты оказалась на горе? — спросила она, массируя ногу.

— Увидела тебя на улице, стало интересно, вот и пошла посмотреть, — легко ответила Янь Нян, облокотившись на руки.

Су Чанцин вспомнила, что много лет назад Янь Нян сказала то же самое. Она нахмурилась, а потом вдруг что-то вспомнила и широко раскрыла глаза: — Ты… ты всё это время была там? Значит… ты слышала всё, что я говорила? — её уши покраснели, и она невольно усилила нажим.

— Ай! Ты что, хочешь сломать мне ногу? — закричала Янь Нян.

Су Чанцин опомнилась, ослабила хватку и, смутившись, замолчала.

Янь Нян с усмешкой посмотрела на неё. — Что я слышала? Там такой ветер, я была далеко, что я могла услышать? Ну, расскажи, что ты там такого секретного говорила?

Су Чанцин не знала, что ответить. Она с сомнением посмотрела на Янь Нян, но решила поверить ей и сменила тему: — Хуа Я сказала, что вы уехали. Почему… почему я видела тебя на улице?

Янь Нян помолчала, потом глубоко вздохнула и сказала: — Когда ты ушла, Нин-и… она заболела. Всё время говорила, что это она тебя прогнала, что она перед тобой виновата. Ещё ругала мою мать, что та не даёт ей тебя увидеть. Моя мать испугалась, что она совсем сляжет, и решила увезти её отсюда. Но и дома ей не стало лучше, она ни с кем не разговаривала, замыкалась в себе. Тогда мать уговорила её поехать путешествовать. Недавно она прислала мне письмо, просила узнать, не вернулась ли ты. Вот я и приехала. И как раз тебя встретила.

Су Чанцин поджала губы и промолчала. Она не верила этим словам, но не потому, что всё ещё злилась. Просто за эти годы странствий она много чего повидала и услышала.

Раньше, когда на корабле было скучно, помощница любила рассказывать разные истории. Иногда она обрывала рассказ на самом интересном месте, а когда её просили продолжить, смеялась и говорила: «Поздравляю, ты попался». Иногда она обсуждала героев своих историй, извлекая из них какие-то уроки. Она рассказывала про людей, которые вечно гонятся за недостижимым и не ценят то, что имеют. А ещё про тех, кто, совершив ошибку, пытается вызвать жалость и добиться прощения, хотя на самом деле не раскаиваются, а просто хотят избавиться от чувства вины. Помощница называла таких женщин «манипуляторшами» и «белыми лилиями» и говорила, что из них получаются идеальные героини мелодрам.

Су Чанцин не всё понимала в этих рассказах, но, когда речь заходила о таких женщинах, она сразу вспоминала ту, что испортила жизнь её отцу и теперь навязывала ей своё прощение.

Она посмотрела на Янь Нян и, вспомнив её слова, смягчилась. Янь Нян жила с матерью и никогда не упоминала отца. От этой мысли у Су Чанцин сжалось горло, но она не стала расспрашивать. — Они… оставили тебя одну дома? — спросила она.

Янь Нян промолчала, убрала ногу и стала надевать обувь и чулки.

Это молчание ещё больше убедило Су Чанцин в своей правоте. Она почувствовала к Янь Нян что-то вроде сочувствия.

Помолчав немного, словно забыв о предыдущем разговоре, Янь Нян подошла к столу. На одной стороне стола царил беспорядок, а на другой стояла деревянная фигурка. Янь Нян взяла её в руки и внимательно рассмотрела. Фигурка изображала большую раковину, лежащую на двух переплетённых листьях. Прожилки на листьях были чётко прорисованы, а узор на раковине был удивительно реалистичным. Глаза Янь Нян загорелись. — Какая красивая! Можно мне её?

Су Чанцин подняла глаза и увидела, что это та самая фигурка, которую она вырезала для незнакомки. Она вскочила: — Нет, нельзя! — сказала она так резко, что её голос дрогнул.

Янь Нян моргнула и посмотрела на неё с обидой: — Почему нельзя?

Су Чанцин смутилась, подошла к ней и сказала: — Я её другому человеку обещала. Если… если тебе нравится, я потом сделаю тебе ещё лучше. — Она с сожалением посмотрела на фигурку, словно хотела поскорее забрать её обратно.

Янь Нян посмотрела на неё с притворным гневом: — Не нужна мне твоя фигурка! Ещё будешь умолять меня её взять! — Сказав это, она сунула фигурку Су Чанцин в руки.

Су Чанцин решила, что Янь Нян обиделась, и не стала вдумываться в её слова. Обрадованная, она взяла фигурку, бережно поставила её в шкаф, достала оттуда изящную шкатулку с восемью сокровищами и протянула Янь Нян: — Вот, держи, это тебе.

Янь Нян взяла шкатулку, и её глаза снова загорелись. — Ты сама сделала?

Су Чанцин покачала головой. — Нет, я её в столице купила. Смотри, вот здесь, и здесь — везде секретные механизмы, — она показала несколько мест. — Внутри есть тайник, а снаружи замочек. Говорят, столичные барышни хранят в таких шкатулках украшения.

— Не хочу, — Янь Нян вернула шкатулку, даже не взглянув на неё, а потом, видя растерянность Су Чанцин, улыбнулась: — Чужие вещи мне не нужны. Если хочешь мне что-то подарить, сделай сама. И смотри, чтобы было ещё красивее и изящнее, чем эта.

— Договорились.