Глава 18. Скрытые течения

Хоу Ши сглотнул, оглядел остальных и снова сглотнул. Он просто хотел выпить чаю, так почему же все эти люди смотрели на него как волки на овцу? Пусть бы смотрел Ху Лесюнь — он все-таки правитель, но что этим троим нужно? Он вроде бы ничего не сделал не так. Только что он позвал Юэ Вэньмина, чтобы тот помог разрулить ситуацию.

— Спрашиваю еще раз: где ты живешь? — Голос Ху Лесюня становился все холоднее, его терпение было на исходе.

— Я живу… — Хоу Ши начал отвечать, но тут же осекся. Эти трое были слишком страшны, особенно Юэ Вэньмин. Хоу Ши не сомневался, что если он скажет хоть слово, Юэ Вэньмин тут же разорвет его на куски.

Взгляд Ху Лесюня похолодел. Он не мог надавить на Хоу Ши своим статусом правителя Сяоху, не раскрыв при этом личность Хоу Ши. Но и уходить просто так он не хотел.

— С кем ты живешь?

— Один… — тихо ответил Хоу Ши, опустив голову. Он не мог предать «Ши Лай Кэ», но и ослушаться правителя тоже не мог. Он был в безвыходном положении и в душе проклинал Ху Лесюня. Чего этому правителю неймется, зачем он сюда приперся? Видно, делать ему нечего.

— Хорошо, я буду жить с тобой, — довольно заявил Ху Лесюнь. Никто из его подчиненных не посмел возразить. Хоу Ши чуть не упал в обморок. Правитель собирается ютиться с ним в одной комнате! Если об этом узнает старик, он точно прикажет его убить.

Цзи Дакоу, с фирменной лисьей улыбкой, спросил:

— Господин Ху, вы собираетесь ютиться с простым работником в одной комнате? Неужели вам надоел трон и вы хотите отречься от престола, чтобы стать работником в «Ши Лай Кэ»?

— Дерзкий! — не успел ответить Ху Лесюнь, как один из его людей не выдержал и, указывая на Цзи Дакоу, закричал. Хоу Ши в душе помолился за этого стражника, чтобы в следующей жизни ему не довелось встретиться с этой хитрой лисой.

Цзи Дакоу усмехнулся:

— С каких это пор в «Ши Лай Кэ» собаки могут так разговаривать, Петушок?

Как только он произнес эти слова, стражник покатился с лестницы, окрашивая ее кровью. Он остановился только у ног Хао Чи и его товарищей. На его лбу зияла дыра, глаза были широко раскрыты. Зрелище было ужасающим.

— Хоу Ши, убери его…

— Почему… это я? — Хоу Ши хотел было спросить, но проглотил вопрос. Он в очередной раз пожалел, что не учился как следует боевым искусствам, и покорно потащил тело к задней двери, чтобы найти кого-нибудь, кто поможет ему избавиться от него.

— Вы… — лицо Ху Лесюня потемнело. Эти люди убили его человека прямо у него на глазах! Они явно не ставили его ни во что.

— Второе правило нашей трапезной гласит: любой, кто оскорбит сотрудника «Ши Лай Кэ», с согласия оскорбленного, будет убит без пощады, независимо от статуса и национальности, — Чжу Цзусуань погладил свои счеты. На них опять не хватало одной костяшки, придется чинить.

— Давно вы мне не нравились! Что вы зазнались, принц и правитель? С чего это вы стоите там наверху и разговариваете с нами свысока? А ну, спускайтесь вниз! — с улыбкой на лице и высокомерным тоном произнес Цзи Дакоу, скрестив руки на груди и даже не взглянув на них. Здесь были и знатные люди, и мастера боевых искусств. Что им какой-то принц или правитель?

На этот раз даже лицо Фэй Шаоцина изменилось. Всю свою жизнь он получал все, что хотел, и никто не смел ему перечить. А теперь какой-то работник трактира осмеливается его оскорблять! Он хотел было вспылить, но мужчина средних лет, стоявший рядом с ним, остановил его жестом.

В самом деле, если даже Ху Лесюня, правителя, оскорбили, то ему, принцу, нечего обижаться. Подумав об этом, он успокоился.

Внезапно из задней комнаты выскочила фигура, сверкнуло серебро, и мужчина средних лет, стоявший рядом с Фэй Шаоцином, бросился вперед. Послышался лязг оружия, а затем все стихло. Клинок Вань Чуньшу был приставлен к горлу мужчины.

— Шуэр… — послышался полный раскаяния голос. Все, кто был внизу, сразу поняли, кто этот мужчина.

— Не смей меня так называть! — обычно нежная и мягкая Вань Чуньшу сейчас была холодна как лед. — Ты довел мою мать до смерти, обманом заставил меня предать сестер, сделал меня неблагодарной дочерью! Ты не имеешь права называть меня дочерью!

— Шуэр…

— Я сказала, что с того момента, как я узнала о смерти матери, между нами все кончено! Зачем ты пришел?! — каждый ее вопрос был полон боли. Она уже не знала, что чувствует к этому мужчине — уважение или ненависть.

— Но я все равно твой отец, ты не можешь…

— Отец? — Вань Чуньшу засмеялась, и в ее смехе слышались горечь и насмешка. — И что с того? Я уже проявила к тебе неуважение, так почему бы не продолжить? — она сильнее надавила клинком, и на коже мужчины выступили капли крови.

Бай Елин, услышав эти слова из задней комнаты, пошатнулась. Неужели это Вань Чуньшу выдала ее? Предала ее?

Однако, вспоминая их разговор, Бай Елин поняла, что у Вань Чуньшу не было выбора. Ее слова о ее отце заставили Бай Елин почувствовать боль за нее. Она отдернула занавеску и вышла в главный зал.

— Сестра Вань…

— Елин… — Вань Чуньшу не ожидала, что Бай Елин все это время была здесь и слышала их разговор. У нее закружилась голова, и меч выпал из ее ослабевших рук с громким звоном.

— Сестра… — Бай Елин, под пристальными взглядами всех присутствующих, медленно поднялась по лестнице. Боже, как трудно было идти! Особенно под двумя острыми, полными сложных эмоций взглядами, от которых ей хотелось провалиться сквозь землю.

Обняв Вань Чуньшу, Бай Елин сказала:

— Это моя сестра! И откуда ты такой взялся, старый бесстыдник? — Нужно уметь ставить на место наглецов. После всех этих перепалок с Чжу Цзусуанем и Цзи Дакоу ее навыки словесных баталий значительно улучшились. Если она не убьет его словами, то уж точно доведет до инфаркта.

Мужчина средних лет чуть не упал, дрожащим пальцем указывая на Бай Елин, он прокричал:

— Как ты смеешь так разговаривать со старшими? Где твои манеры?!

— Манеры? Манеры нужны с людьми, а не со скотиной. Разве стоит тратить на нее свои чувства? Тем более что скотина все равно ничего не поймет. Так что мои манеры ей ни к чему, не так ли?

Услышав это, Чжу Цзусуань не смог сдержать аплодисментов, а Цзи Дакоу, смеясь, сказал:

— Золотая птица, неплохо! Не зря мы с Петушком тебя учили.

— Ты… — мужчина средних лет потерял дар речи. Фэй Шаоцин нахмурился.

— Елин, ты слишком резка…

Бай Елин застыла. С мужчиной средних лет она могла говорить как угодно, но с этим человеком — нет. Она чувствовала себя виноватой. Поддерживая Вань Чуньшу, она повернулась, чтобы уйти, и, спускаясь по лестнице, сказала Чжу Цзусуаню:

— Скряга, разве они не хотели снять комнату? Так пусть снимают! Зачем отказываться от денег, которые сами идут в руки? Тысяча лянов за ночь. Если смогут заплатить — пусть живут.