Глава 6. Вино в печали, печаль в печали

— Распутник? — Цзи Дакоу, обдумывая это слово, хитро улыбнулся. После этого случая он начал заманивать посетителей, говоря: — Внутри есть миловидный служка. Это девушка, переодетая в мужскую одежду. Можете подразнить ее.

У Бай Елин начались проблемы. Посетители то и дело прикасались к ее рукам и запястьям. Бай Елин не могла понять, делают ли они это нарочно или нет, но не решалась возмущаться. Ради денег она должна была терпеть и не создавать новых проблем. Но когда один жирный и развратный посетитель протянул свою сальную лапу к ней, Бай Елин не выдержала.

Она еще не успела ничего сделать, как услышала пронзительный визг. Обернувшись, она увидела, как Хао Чи схватил нахала за руку, поднял его и вышвырнул за дверь. Перед тем как вернуться, он пригрозил Цзи Дакоу: — Еще раз услышу от тебя подобные слова — лишишься голоса навсегда.

Поступок Хао Чи вновь тронул Бай Елин. В ее глазах он становился все более сильным и надежным. Она чувствовала безмерную благодарность.

— Ты что, дура? Почему не дала отпор? — В тот момент, когда Бай Елин мысленно благодарила Хао Чи, она услышала, как он ругает ее на чем свет стоит. Бай Елин понимала, что он беспокоится о ней, поэтому не обиделась, а улыбнулась ему в ответ. Хао Чи от неожиданности потерял дар речи.

— Нельзя ссориться с посетителями… Иначе опять вычтут из зарплаты… — тихо ответила Бай Елин. Ради денег на дорогу ей приходилось терпеть.

— Деньги, деньги, опять деньги! Они так важны для тебя? Важнее собственного достоинства и чести?

— Без денег я не смогу добраться до Фэй Шаоцина. Он мой единственный родственник, единственный, кто заботится обо мне. Я должна найти его, как только накоплю достаточно денег… — Бай Елин чувствовала себя очень обиженной. Она не была скрягой и не хотела терять свое достоинство ради нескольких монет, но обстоятельства вынуждали ее идти на унижения.

— Он единственный, кто заботится о тебе? — А я тогда кто? Хао Чи не договорил, пробормотав эту фразу про себя, и прошел мимо Бай Елин. Он и сам не знал, кому хотел задать этот вопрос — ей или себе.

Бай Елин подумала, что он снова рассердился, но никак не могла понять, почему.

Ночь была очень темной. Тучи скрывали луну, и мрак окутывал сердца людей. У каждого в трапезной «Ши Лай Кэ» был свой секрет, за которым стояла своя печальная история. Они никому не рассказывали о своих переживаниях, и никто не мог представить, как тяжело им нести это бремя в одиночестве. Ночью, когда все стихало, их охватывало чувство одиночества. В огромном мире они были совсем одни, и лишь мутноватое вино могло скрасить их печаль.

Трапезная закрылась. Хао Чи сидел за столом, обнимая кувшин с вином, и все больше недоумевал, что с ним происходит. Он вмешивался в чужие дела, совсем не так, как подобает беззаботному постояльцу.

Вань Чуньшу и Чжу Цзусуань, составившие ему компанию, пили гораздо сдержаннее, маленькими глотками, словно смакуя вино. На первый взгляд казалось, что они наслаждаются напитком, но легкая печаль в их глазах говорила о том, что они пытаются заглушить свою тоску.

Они пили — кто понемногу, а кто целыми кувшинами. Внезапно Хао Чи рассмеялся и сказал Вань Чуньшу: — Я здесь уже пять лет, и все пять лет вижу, как ты пьешь. Кажется, я ни разу не спрашивал тебя о твоей истории.

— Что тут рассказывать? Просто судьба несправедлива… — Вань Чуньшу осушила чашу и, глядя на нее, задумалась.

— Судьба несправедлива… Серьезные слова. Если твоя судьба несправедлива, то как назвать мою? Игра судьбы? Или я сам во всем виноват?.. — Хао Чи горько усмехнулся, сделал большой глоток вина и повернулся к Чжу Цзусуаню: — А ты как считаешь?

— Нелёгкая судьба.

— Нелёгкая судьба… Выпьем за наши нелёгкие судьбы, — с горечью произнес Хао Чи.

— Впервые вижу тебя таким пьяным. Хочешь о чем-нибудь рассказать?

— Ты не из тех, кто лезет в чужие дела… — Хао Чи улыбнулся, вежливо отказываясь. Вань Чуньшу просто проявила вежливость, и было бы глупо воспринимать ее слова всерьез.

— Как и ты… Но ради этой девчонки ты постоянно делаешь исключения. — Вань Чуньшу не договорила, потому что знала, что после пяти лет знакомства Хао Чи прекрасно понимает, что она имеет в виду.

— Я и сам не понимаю, что со мной происходит…

— Хочешь разобраться?

— Нет.

Вань Чуньшу не удивилась ответу Хао Чи. Они были похожи. Даже если они понимали, что происходит, то предпочитали не признавать этого, обманывая самих себя. Но что им еще оставалось? Открыв свое сердце, они получали лишь боль. Самообман был их единственной защитой.

Не успела Вань Чуньшу ничего сказать, как Хао Чи продолжил: — Даже если я все пойму, это лишь причинит мне боль. Она все равно уйдет. Лучше не знать. — Вино стекало по его лицу, обжигая кожу, но еще сильнее оно жгло его душу. Он пытался смыть им непонятное чувство, возникшее в его сердце. Чжу Цзусуань все это время молча потягивал вино.

На следующее утро Бай Елин, спустившись вниз, увидела только Чжу Цзусуаня и Хоу Ши. — А где Хао Чи? — спросила она.

— Пьян, — коротко ответил Чжу Цзусуань. Он был скуп на слова, словно скряга, и говорил больше всего только когда считал деньги.

Хоу Ши мило улыбнулся Бай Елин: — Он соревновался с Вань Чуньшу в выпивке и теперь пьян в стельку. Еще не проснулся.

Дверь трапезной была закрыта, и Бай Елин удивилась: — Сегодня не работаем?

— Выходной, — спокойно ответил Чжу Цзусуань.

Бай Елин кивнула и, ничего не сказав, направилась на кухню, где уже вовсю хлопотал Вэй Цзюэсян.

— Вэй Цзюэсян.

Вэй Цзюэсян, не отрываясь от работы, лишь кивнул в знак того, что слышит ее.

— Но сегодня же выходной?

— Люди в трапезной разве не едят? — Вэй Цзюэсян с улыбкой посмотрел на нее. Вопрос показался ему глупым.

— Как приготовить суп от похмелья? — не тратя времени на любезности, Бай Елин сразу перешла к делу. Это наконец привлекло внимание Вэй Цзюэсяна. Он обернулся: — Ты пила?

— Нет.

Вэй Цзюэсян не стал больше спрашивать. Он понял, для кого предназначен суп, и, повернувшись, продолжил готовить: — Одна унция рисового уксуса, пол-унции коричневого сахара, три ломтика имбиря, все это отварить.

Бай Елин не сразу поняла, что он дал ей рецепт. — Я не знаю, что такое уксус, и не видела коричневый сахар… — тихо произнесла она, чувствуя себя неловко. В ее возрасте не знать таких простых вещей было стыдно. В прошлый раз она узнала мясо с зеленым перцем только потому, что видела его раньше.

Вэй Цзюэсян посмотрел на нее и, ничего не сказав, начал готовить ингредиенты, попутно объясняя, что к чему. В конце концов, он не выдержал и спросил: — Где Хао Чи тебя откопал?

— Ну… — Бай Елин мялась, не зная, что ответить. Сказать правду она не могла, а врать не хотела. Вэй Цзюэсян, видя ее замешательство, решил не давить. Он понимал, что у каждого есть свои тайны, особенно в «Ши Лай Кэ». — Неважно, просто так спросил.

Бай Елин с облегчением вздохнула. Наблюдая за тем, как Вэй Цзюэсян показывает ей различные ингредиенты и специи, она подумала, что он вовсе не такой чудак, как о нем говорят, а очень даже хороший человек.

Наконец, суп от похмелья был готов. Глядя на черную жидкость, Вэй Цзюэсян впервые подумал, что Бай Елин — настоящий гений. Он про себя помолился за Хао Чи, надеясь, что тот не спился окончательно и у него не будет расстройства желудка. Впрочем, ему было очень любопытно увидеть реакцию Хао Чи на это варево. Наверняка, зрелище будет незабываемым.

Бай Елин, не подозревая о мыслях Вэй Цзюэсяна, взяла суп и направилась к выходу. На пороге она остановилась и спросила: — Мастер Вэй, могу я учиться у вас готовить?

Вэй Цзюэсян промолчал, но едва заметно кивнул. Бай Елин поняла, что он согласился, и радостно пошла относить суп. На самом деле Вэй Цзюэсян с нетерпением ждал, что еще выкинет этот «гений».