Прогулка по городу (Часть 1)

— Не знал, что мадемуазель Мадлен была уличной девчонкой.

Высокий темноволосый мужчина уставился на Эпонину и улыбнулся — улыбкой суматранского тигра с обманчиво добрыми глазами.

Если бы ад действительно существовал, Эпонина точно смогла бы прямо здесь прорыть туннель и прыгнуть в него.

— Мадемуазель? — Жавер, видя, что девушка окаменела и смотрит на него не отрываясь, слегка наклонил голову и переспросил: — Вы в порядке?

Эпонина вздрогнула и с замиранием сердца ответила:

— Вы… вы когда…?

— По крайней мере, я видел, как вы трижды обошли перекресток, а также вашу доблестную битву.

«Черт!» — мысленно выругалась Эпонина. Она даже не заметила, что вернувшийся с патрулирования инспектор был рядом. Похоже, бдительность, выработанная за годы уличной жизни, сильно притупилась.

Ведь в прошлой жизни в Париже она могла учуять Жавера за две улицы и услышать звук его сапог, шаркающих по мостовой.

— Так вы…

Голос Жавера раздался снова, но Эпонина не могла позволить ему задать вопрос и быстро перебила:

— Разве можно принимать всерьез то, что говоришь в пылу ссоры с мальчишками?

— О?

Эпонина сделала самое искреннее лицо:

— Инспектор, вы же понимаете, если не задавить их своим авторитетом, эти маленькие негодники не отстанут.

Высокий инспектор слегка приподнял подбородок и уставился на нее знакомым испытующим и оценивающим взглядом. На его лице было написано: «Ты лжешь».

Эпонина знала, что в такие моменты паника выдаст ее с головой. Но сейчас, во второй жизни, у нее не было изъянов, поэтому она набралась смелости и, игнорируя суровый холодный взгляд, посмотрела прямо в серые глаза под густыми бровями.

Они смотрели друг на друга так несколько секунд, а может, и полминуты.

Жавер первым отвел взгляд, кашлянул и спросил:

— Так что же вы делали здесь, мадемуазель? Ждали кого-то?

— Ах, да, я ждала, — слабо улыбнулась Эпонина.

— Кого?

— Вас, инспектор Жавер.

Теперь настала очередь Жавера удивляться:

— Меня? Зачем?

Эпонина опустила голову, порылась в своей холщовой сумке, достала две красиво упакованные бумажные коробки и протянула их обеими руками инспектору:

— Чтобы лично поблагодарить вас за спасение. Спасибо, что спасли мне жизнь.

Жавер посмотрел на коробки и неосознанно пробормотал себе под нос:

— Что это?

— Кекс со сливовым джемом и миндальное печенье. Я сама приготовила.

— О, какая честь, — без тени эмоций в голосе произнес высокий инспектор, принимая коробки.

Эпонина глубоко вздохнула и продолжила:

— Шью я очень плохо, мои работы стыдно показывать, да и денег на дорогой подарок у меня нет. Это лучшее, что я могу сделать сама.

Жавер держал коробки и продолжал смотреть на нее с непроницаемым лицом.

— Я хорошо готовлю сладости, многие в городе пробовали. Трактир «Серебряная сельдь» даже хотел купить мой рецепт! — Эпонине стало не по себе под взглядом Жавера, и она поспешно замахала руками, объясняя: — Ес-если вы не любите сладкое, можете подарить кому-нибудь другому. Местный начальник полиции и многие офицеры любят мои угощения…

— Вы неправильно поняли, мадемуазель, — Жавер наконец убрал коробки в свою кожаную сумку через плечо. Когда он снова поднял голову, на его лице появилась легкая улыбка, на этот раз не пугающая. — Я люблю сладкое, и такой честью я не стану делиться с коллегами.

Эпонина вздохнула с облегчением:

— А я уж подумала, вы не любите сладкое.

— Нет, я просто… — высокий инспектор отвел серые глаза на противоположную сторону улицы и тихо пробормотал: — Впервые получаю подарок от дамы, немного непривычно.

«С твоим-то свирепым видом, какая девушка осмелится к тебе подойти? Еще и подарки дарить? Если бы я не была обязана тебе жизнью, я бы тоже не прибежала сюда с подношениями!» — Эпонина подавила бесконечный поток мыслей и постаралась сохранить улыбку на лице:

— Вы слишком скромны. Я всегда буду помнить о вашем поступке. Если я могу что-то для вас сделать, пожалуйста, не стесняйтесь.

Хотя Эпонина произнесла это из вежливости, Жавер, похоже, не собирался упускать возможность:

— Могу ли я в таком случае попросить вас об одной услуге?

— О какой?

— Если у вас сейчас нет других планов, — высокий инспектор снял свою фуражку, прижал ее к груди и сделал приглашающий жест, — не могли бы вы сопроводить меня на прогулке по городу?

— А? — Мозг Эпонины мгновенно перегрелся. Что он задумал?

Жавер снова улыбнулся, на этот раз его улыбка была немного сложнее:

— Не поймите меня неправильно, мадемуазель Мадлен. Я здесь недавно и плохо знаю местные порядки. Было бы замечательно, если бы такая местная жительница, как вы, смогла бы немного меня сориентировать.

«Кого ты обманываешь?! Ты приехал из Парижа в конце позапрошлого месяца! С твоими способностями лучшего сыщика Парижа, тебе месяца не хватило, чтобы изучить этот приморский городишко вдоль и поперек?!»

Хотя в голове у Эпонины бушевала буря возмущения, она трезво понимала, что малейший намек на это обернется для нее большой бедой.

Что же оставалось делать?

Она пригладила рукой выбившиеся из-под шляпки каштановые волосы и, подняв голову, изобразила самую невинную улыбку, на какую была способна:

— Конечно, мсье инспектор.

————

— На улице Сент-Сов много торговцев. Например, тетушка Бисоби, она продает очень хорошее сено. На площади много кофеен, но кофе там так себе, а выпечка и вполовину не так хороша, как в «Серебряной сельди», а цены на треть выше… Ах, видите дуб за кладбищем на холме? Это самая высокая точка в городе. Хоть и далековато, но с дерева виден весь город.

Эпонина и Жавер шли рядом по улицам Монтрёй-сюр-Мер. Ей все время казалось, что в этом есть что-то странное: дочь главаря уличной банды идет рядом с грозой бродяг и спокойно болтает с ним. Если бы она из прошлой жизни узнала об этом, то решила бы, что либо она сошла с ума, либо Жавер.

Собственно, это была не столько беседа, сколько поток сознания Эпонины — она рассказывала всякие мелочи и сплетни, которые приходили ей в голову по мере того, как они шли.

Жавер время от времени уточнял детали, но по большей части слушал, иногда доставая блокнот и делая записи, не выказывая ни малейшего нетерпения.

— …Инспектор, вам не скучно?

Жавер не прекращал писать и, не глядя на нее, спросил:

— Почему вы так думаете?

Эпонина склонила голову, глядя на заросший густой щетиной профиль высокого мужчины:

— Потому что это все пустяки. Я человек без особого опыта, кроме сплетен о еде, напитках и развлечениях, мне нечем вам помочь, никаких полезных зацепок я дать не могу.

— А что вы считаете зацепкой? — Жавер закрыл блокнот, засунул ручку под обложку и посмотрел на толпу людей на улице впереди. — То, что кто-то собирается избить кого-то другого, потому что он средь бела дня идет с дубинкой в руках и злым лицом?

— Э-э, а разве нет?

— Если бы все правонарушения были так очевидны, нам бы не пришлось так усердно работать, мадемуазель, — Жавер издал короткий, слегка насмешливый смешок. — Напротив, мир, который мы видим, изо всех сил старается скрыть свою истинную сущность. Преступники, прежде чем выдать себя, притворяются честными и порядочными, их речи сладки, как мед, они отчаянно пытаются убедить всех в своей безобидности.

Сердце Эпонины сжалось, она втянула шею, словно ее ударили.