Глава 4. Семья У (Часть 2)

Слова певички: «Господин спас меня, моя благодарность безгранична», — вскружили У Эрлану голову, и он, сам не понимая как, принял от неё вышитый платок. На следующий день он снова вышел из дома, а певичка уже ждала его в переулке и угостила фруктами. Так, слово за слово, они сошлись. У У Эрлана водились кое-какие личные деньги, и он снял для певички дворик в Цзянчжоу, устроив себе таким образом «внешний дом».

Эта певичка была весьма обольстительна. Завися от него, она превозносила его как героя. Дома Суцзе хоть и была добра к нему, но У Эрлан всё равно чувствовал себя униженным, ему казалось, что даже слуги у ворот и подметающие двор смотрят на него свысока. Он лишь досадовал, что всё ещё зависит от семьи жены и не может проводить всё время с певичкой.

Вскоре Суцзе родила дочь. В семье тогда испытали лёгкое разочарование и дали девочке имя Чжао Ди, надеясь, что Суцзе родит сына следом. Однако радостных вестей от Суцзе больше не поступало. Зато певичка родила У Эрлану сына, который, по сути, приходился Сюин младшим братом.

Родив сына, женщина начала строить свои планы. Она стала давить на У Эрлана, чтобы он забрал её с ребёнком в семью Чэн: «Я буду почитать её как главную жену, относиться к ней как к родной старшей сестре. Мальчик ведь твой сын, а сестре… разве не нужен сын? Чей бы сын ни был, он всё равно будет считаться сыном главной жены».

У Эрлан и сам хотел воссоединиться со своей кровной семьёй, к тому же для мужчины сын всегда важнее — продолжение рода дело великое. Сын, рождённый Суцзе, должен был носить фамилию Чэн, а этот, возможно, сможет носить фамилию У? Он также подумал, что Суцзе всегда была мягкой и сговорчивой. Если она согласится, то вместе они смогут уговорить дедушку и бабушку, и дело, скорее всего, выгорит. Он даже придумал предлог: «Он ведь брат Чжао Ди. Возьмём его, пусть будет как приманка. Суцзе увидит его, и, может, сама сможет родить сына?»

Однако он не учёл, что Чэн Лао Тайгун и Линь Лао Аньжэнь были не лыком шиты! Чэн Лао Тайгун ещё хмурился, а Линь Лао Аньжэнь уже пришла в ярость: «Мы тебя привели сюда не для того, чтобы ты нам внебрачных детей пристраивал!» Линь Лао Аньжэнь сама была из богатой семьи, выйдя замуж за Чэн Лао Тайгуна, оставалась состоятельной госпожой, и воспитание у неё было хорошее. Но на этот раз её действительно вывели из себя, и с тех пор её суровый нрав стал проявляться всё сильнее.

Суцзе ещё не успела ничего предпринять, как вмешался Чэн Лао Тайгун. Он не стал спорить с зятем, а просто взял его и отправил в управу. Певичка, услышав, что «нужно составить бумагу в управе, чтобы всё прояснить», подумала, что Чэн Лао Тайгун хочет официально оформить раздел имущества, чтобы не обидеть родного внука.

Она тайно радовалась, что семья Чэн оказалась такой сговорчивой и собирается принять её в дом, где она будет жить в достатке. Она продумала множество ответов, размышляя: ну и что, если сейчас она согласится не делить имущество? Сын-то её, а когда старики умрут, муж будет её, сын — её, как сможет эта неженка из семьи Чэн с ней тягаться? Вот только проницательный взгляд Чэн Лао Тайгуна ей не обойти, придётся пока согласиться, это всего лишь формальность. Главное — войти в дом, а там всё устроится. Иначе У Эрлан не распоряжается деньгами семьи, и её жизнь вне усадьбы Чэн не сравнится с тамошним богатством. Поэтому они с У Эрланом даже признались в «незаконной связи», чтобы доказать отцовство У Эрлана.

Как муж может развестись с женой, так и семья жены может выгнать зятя. Любовники сами во всём признались, о чём тут ещё говорить? Чэн Лао Тайгун прямо в управе изменил своё решение и расторг договор с семьёй У, позволив У Эрлану уйти лишь в той одежде, что была на нём. Эта парочка «диких уток» ещё не успела опомниться, как всё потеряла. Певичка, увидев, что дело плохо, бросила ребёнка У Эрлану и ушла искать себе пропитание. Она была из низкого сословия, в весёлых кварталах часто встречались такие, кто уходил на вольные хлеба. Пока вовремя платишь долю, можешь жить снаружи в своё удовольствие, а если попадётся богатый дурак, он может и выкупить тебя. Теперь же хорошей жизни снаружи не предвиделось, она вернулась во двор, сменила имя и снова стала развлекать одиноких проезжих.

У У Эрлана тогда ещё оставалось несколько серебряных монет в рукаве. Он обменял их на деньги, взял ребёнка и отправился жить к брату с невесткой. Познав горькую жизнь, он понял, каким счастьем наслаждался раньше. Он горько плакал и хотел вернуться, но кто ж ему позволит? Сын его жил впроголодь и в четыре года умер от болезни. У Эрлан хотел принести тело сына в дом Чэн с мольбой «спасите брата Чжао Ди», но Чэн Лао Тайгун приказал прогнать его палками.

У Эрлана не было денег, и он не мог снова жениться. Если бы не история с «тайным содержанием певички», он, с его приятной внешностью, мог бы снова стать зятем. Но теперь даже вдовы не хотели брать его в дом. С тех пор он жил бесцельно, писал письма за гроши, напивался до беспамятства, плакал по сыну, вспоминал дочь, а порой ненавидел семью Чэн за то, что «видели смерть и не спасли», и несколько раз устраивал им скандалы.

Некоторые люди в бедности становятся сильнее, а другие от бедности начинают хитрить. Семья У время от времени пыталась поживиться за счёт Чэнов, выпрашивая что-нибудь. На праздники они приносили в подарок какие-нибудь старые баклажаны или солёные овощи. Чэн Лао Тайгун, желая покоя, иногда давал им немного денег, если был в хорошем настроении. С тех пор начались постоянные трения. Суцзе была слабой и только плакала, что заставило Сюин очень рано взять на себя ответственность.

И надо же было им явиться в такой хороший день, испортив всё настроение!

————————————————————————————————

Чэн Цянь вышел и распорядился:

— Куриные яйца на кухне сварили? Соседям, старикам и односельчанам, всем, кто пришёл поздравить, раздайте по нескольку яиц. Только в доме много женщин, так что извините, не можем всех пригласить на чай.

Это означало, что к семье У отнесутся как к обычным соседям: дадут несколько красных яиц, может, горсть монет, и выпроводят — в дом их больше пускать было нельзя.

Но эта старуха, которая была невесткой У Эрлана (У Данянцзы), когда-то вышедшая замуж скромной девушкой, но ожесточившаяся от тяжёлой жизни, стала проталкиваться внутрь:

— Не надо чая, не надо! Просто посмотреть на внучатую племянницу…

Чэн Цянь помрачнел:

— Внутри роженица, уважаемая госпожа! Возьмите красные яйца и ступайте домой!

У Данянцзы тут же устроила скандал, катаясь по земле у ворот:

— Ты ведь тоже всего лишь зять, чего ты нас притесняешь?! Даже на порог не пускаешь! Чем мы хуже других! Несколькими яйцами от меня отделаться хочешь!

Её младшему сыну нужно было жениться, а денег не хватало. Она рассчитывала воспользоваться радостным событием, чтобы выпросить что-нибудь — богатая семья Чэн дорожит репутацией, наверняка дадут денег.

Некоторые зеваки прикрыли рты рукой, смеясь. Лицо Чэн Цяня почернело так, что, казалось, с него можно было выжать чернила. Видя, что дело добром не кончится, он решил действовать решительно и приказал принести палки, чтобы прогнать их. Чэн Лао Тайгун тоже рассердился. Чэн Цянь поступил правильно, виновата была эта бесстыжая женщина! Всё равно уже получился скандал, так что нечего было беречь лицо.

Наглецы обычно трусливы. У Данянцзы и двое её спутников, получив несколько ударов, перестали плакать, вскочили с земли и убежали. Чэн Цянь, собравшись с духом, поклонился собравшимся:

— Сегодня в нашем доме радостный день, прошу прощения за эту сцену. По случаю рождения дочери («радости от черепицы»), прошу соседей взять ещё яиц перед уходом.

У ворот снова воцарилась праздничная атмосфера.