Глава 4 (Часть 2)

— Все благодаря благовониям, что дала мне Инян…

— Нет…

— Инян, не нужно отрицать. Юэ Жун сказала, что купила их на улице, но я-то знаю, что такие благовония на улице не достать. Кто же еще мог их дать, если не Инян?

— Я как раз думала хорошенько поблагодарить Инян. Если бы не ее благовония, от которых не только не хотелось есть, но и постоянно клонило в сон, я бы не смогла выдержать два дня без еды.

Услышав эти слова, Мэн Инян почувствовала, как что-то сдавило ей грудь — ни выплюнуть, ни проглотить. Она выдавила из себя смешок, пытаясь скрыть внезапно охватившее ее беспокойство.

Поразмыслив, она решила все же объясниться.

Но не успела она открыть рта, как услышала, что Цзян Ми радостно приказывает Юэ Жун принести ей другую одежду, собираясь пойти к Цзян Цинсюэ похвастаться своей постройневшей фигурой.

Мэн Инян осталась стоять во дворе, ее лицо постепенно омрачилось.

Цзян Ми, казалось, не замечала ее. Когда Мэн Инян попрощалась, она лишь нетерпеливо махнула рукой.

Выйдя из Цайвэй-сюань, Мэн Инян не удержалась и обернулась. Резное окно было открыто. Богатство, царившее в той комнате, казалось таким близким, что до него можно было дотянуться рукой, и в то же время таким далеким, что его невозможно было обрести за всю жизнь.

Откуда-то донесся слабый аромат османтуса.

Она вспомнила, что в день смерти госпожи Сюй османтус цвел особенно пышно.

Но даже его всепроникающий аромат не мог заглушить тяжелый, неприятный запах того дня.

Как мертвые могут соперничать с живыми? Только живые могут все изменить!

Она не знала, что из полуоткрытого окна за ней все это время наблюдали ясные глаза.

Спустя долгое время Цзян Ми медленно отвела взгляд. Она взяла шпильку и мазь для лица, полученные от госпожи Юй, а также шпильку принцессы Дэчжан, и все это отдала Юэ Жун.

Прежняя хозяйка тела часто так поступала.

Юэ Жун, скрывая радость, сделала вид, что отказывается.

Раньше старшая госпожа иногда дарила ей вещи, полученные от госпожи Юй и второй госпожи, но ни разу они не были такими ценными.

— Старшая госпожа… мне не подобает брать такие вещи.

— Что тут неподобающего? Даю — значит бери. У меня самой каких только сокровищ нет, стану я пользоваться их барахлом! Мне просто нравится видеть, как они скрипят зубами от злости на меня, но ничего не могут поделать.

Услышав это, Юэ Жун окончательно успокоилась.

Приведя себя в порядок, Цзян Ми неторопливо направилась в Цингуан-юань к Цзян Цинсюэ.

Проводив принцессу Дэчжан, Цзян Цинсюэ вскоре узнала от госпожи Юй о выходке Цзян Ми.

Многолетняя вражда, которую при посторонних еще удавалось скрывать, без свидетелей вырвалась наружу.

— Ты разозлила принцессу, получила выгоду от моей матери, зачем ты еще пришла?

— Я пришла потребовать долг.

Сказав это, Цзян Ми без церемоний уселась на место, предназначенное для хозяйки дома.

Слово «долг» вызвало у Цзян Цинсюэ дурное предчувствие.

Неужели опять пришла требовать вещи?

— Цзян Цинсюэ, что это у тебя за выражение лица? Неужели ты смеешь думать о таком благородном поступке, как делать добро, не ожидая награды? Похоже, госпожа Юй тебя не слишком хорошо воспитала.

— Какое добро?

— Конечно же, мое добро по отношению к тебе, — Цзян Ми с презрением оглядела убранство комнаты. — Судя по твоему жалкому виду, у тебя и так немного ценных вещей. Ты так легко отдала мне шпильку, подаренную принцессой, не потому ли, что хотела, чтобы я приняла удар на себя?

Услышав это, Цзян Цинсюэ изменилась в лице.

Принцесса Дэчжан была властной и, к тому же, не была дочерью императрицы Лю. Цзян Цинсюэ никогда не хотела с ней сближаться.

Если бы принцесса сама не навязывалась, она бы вообще старалась держаться от нее подальше.

К сожалению, она была лишь подданной и не могла открыто выказывать неприязнь к принцессе.

Весь дворец знал, что принцесса Дэчжан и вторая принцесса, Жунцзя, не ладили.

Принцесса Жунцзя была родной дочерью императрицы Лю — вот с кем ей следовало дружить.

Несколько дней назад принцесса Дэчжан намеренно подарила ей ту золотую шпильку с павлином, держащим жемчужину, на глазах у второй принцессы. Она не могла отказаться.

Опасаясь разлада со второй принцессой, она спешила избавиться от этой «горячей картофелины» и потому, вернувшись домой, нарочно похвасталась ею.

Как и ожидалось, нашелся тот, кто пожелал забрать эту вещь.

У нее было немного ценностей, и если бы эту шпильку подарил кто-то другой, она бы ее берегла.

Но если из-за одной шпильки принцесса Дэчжан потеряет интерес к Дому маркиза Учан и к ней самой, то жертва была не напрасной.

Она никак не ожидала, что глупая Цзян Ми сможет разгадать ее замысел.

— О чем говорит старшая сестра? Я ни слова не понимаю.

— Тогда ты действительно глупа!

Цзян Цинсюэ задохнулась от гнева. Кто из них на самом деле глуп?

— Я устала. Если у старшей сестры больше нет дел, то я провожать не буду.

— Куда ты торопишься? — Цзян Ми встала и прошлась по комнате. — Я пришла, чтобы ты посмотрела на меня. Разве я не стала еще красивее?

Цзян Цинсюэ не хотела признавать, но красота девушки перед ней была неоспорима.

Самодовольная гордость, красивая и избалованная, властная и надменная. Несравненная красавица, но такая невыносимая.

— Старшая сестра, я действительно устала.

— Ладно, верю, что устала. Так торопишься меня выпроводить, будто завтрашнего дня не увидишь.

— Цзян Ми! — Цзян Цинсюэ не выдержала.

— Уже не называешь меня старшей сестрой? Я давно тебе говорила, что мы вовсе не сестры. От твоего «старшая сестра» меня тошнит, — Цзян Ми внезапно приблизилась, ее голос стал ледяным. — Ты думаешь, мне действительно нужны ваши побрякушки? Какая-то рубиновая шпилька с цветами сливы, какая-то мазь для лица… Я их небрежно отдала Юэ Жун. То, что вы считаете сокровищами, для меня — всего лишь безделушки, которыми я награждаю слуг, когда у меня хорошее настроение. Чего ты на меня уставилась? Смелости хватит ударить?

Цзян Цинсюэ действительно ничего не могла сделать. Она дрожала от гнева.

Цзян Ми отступила на шаг и смерила ее холодным, презрительным взглядом.

— Мне нравится смотреть, как вы, ненавидя меня до смерти, вынуждены быть со мной вежливыми!