Керамика Жу

Тан Чжи проснулась от голода. Перед ее глазами плавала аппетитная утка, зажаренная до золотистой корочки.

Глянцевая, коричневато-красная кожица так и манила ее. Тан Чжи, забыв о том, насколько нереальна эта ситуация, пыталась схватить утку, которая была так близко, но оставалась недосягаемой.

Странно, но она двигалась с необычайной легкостью, совсем не как беременная женщина.

Подумав об этом, Тан Чжи опустила глаза и увидела свой плоский живот. Никаких признаков беременности. Она в ужасе проснулась.

Села на кровати, поняла, что это был всего лишь сон, и, успокоившись, потерла грудь.

Однако сон оказался не таким уж бессмысленным. Проснувшись, Тан Чжи услышала урчание в животе и поняла, что действительно голодна.

Она вспомнила утку из своего сна. Это была утка из ресторана Хунбиньлоу, лучшего ресторана в столице. У Тан Чжи потекли слюнки.

— Госпожа, если хотите, я могу послать кого-нибудь за уткой. Вам не обязательно идти самой, — сказала Фуцюй, узнав, что Тан Чжи собирается в Хунбиньлоу. Она переживала за госпожу. Хотя в ресторане и были вышибалы, которые следили за порядком, там все равно собирался разный народ.

— Все в порядке. Я так долго сидела дома, что хочется прогуляться, — ответила Тан Чжи. Она понимала, что Фуцюй просто беспокоится о ней, но ей действительно хотелось подышать свежим воздухом. К тому же, еда в ресторане — это совсем другое дело, чем дома.

Видя, что госпожа настроена решительно, Фуцюй больше ничего не сказала. К счастью, Хунбиньлоу находился всего в одном квартале от резиденции генерала.

Служитель у входа, увидев Тан Чжи и ее свиту, приветливо встретил их. Судя по их одежде, это были богатые и знатные люди, поэтому он был особенно услужлив. Он проводил их на второй этаж, к столику у камина, и, сняв с плеча полотенце, быстро протер стол и стулья.

— Прошу вас, госпожа, — сказал он, приглашая Тан Чжи сесть.

Тан Чжи была одета в теплый плащ с белым меховым воротником, который почти полностью скрывал ее лицо, оставляя открытой лишь нижнюю часть. Она держала в руках грелку, которую Фуцюй откуда-то достала, и чувствовала, как по спине пробежала легкая испарина. Дождавшись, пока служитель закончит, она поспешила отложить грелку, сняла плащ, открывая свое прекрасное лицо, и облегченно вздохнула.

Утка в Хунбиньлоу была восхитительна, как и всегда, но мысли Тан Чжи были заняты другим.

За соседним столиком у окна сидели несколько мужчин, которые громко разговаривали, привлекая внимание окружающих.

— Эх, что за времена! — сказал один из них, качая головой и с силой ставя чашку на стол, так что вино расплескалось.

— Я считаю, это дурной знак. Может быть… может быть, принцесса Янчуань слишком долго гостила в столице… — пробормотал другой, щуплый мужчина, но, не успел он договорить, как кто-то ударил его по голове.

— Не нужно все валить на принцессу. Разрушение статуи Чжэньу-ди — вот что плохое предзнаменование. Может быть, боги разгневались? Или это к войне? — сказал третий.

Эти слова заставили и других посетителей зашептаться.

Но больше всего внимание Тан Чжи привлек мужчина, который поминутно вставлял в свою речь грубое ругательство.

У него было загорелое лицо и крепкое телосложение. Он сидел развязно, закинув ногу на стул.

— Блин, я только начал жить спокойно! И снова война? Мы же всего несколько лет как в мире живем! Тьфу! Да и плевать мне на эту войну! Я же не император! Чего вы вообще переживаете? — воскликнул он.

Мужчина явно был пьян. Его загорелое лицо покраснело. Он говорил так возбужденно, что некоторые посетители на втором этаже начали ему поддакивать.

Его друзья, поняв, что дело плохо, поспешили усадить его и начали отпаивать вином, приговаривая: — Заткнись уже! Договоришься когда-нибудь!

Хозяин, услышав от служителя о происходящем, поднялся на второй этаж и, остановившись у входа, посмотрел на шумную компанию, раздумывая, стоит ли вмешаться или просто выставить их вон.

К счастью, мужчины сами поняли, что перегнули палку, и, понизив голос, махнули рукой хозяину. Тот кивнул и спустился вниз.

Тан Чжи подумала о том, как часто люди используют ругательства. В современном мире — одно, в древнем — другое, но суть одна. Люди ругаются всегда, даже если не вслух, то про себя. Поистине, универсальное ругательство!

К тому же, этот мужчина казался ей знакомым. Доев половину утки, она вспомнила, что видела его на Ляншане. Он был одним из главарей разбойников, Третьим, кажется.

Она вспомнила, как он клялся, что, спустившись с горы, станет законопослушным гражданином. И вот, пожалуйста, подстрекает людей к бунту.

«Люди так переменчивы!»

Наевшись досыта, Тан Чжи вернулась в резиденцию. В доме было тепло, и она, сняв верхнее платье, легла на кушетку, собираясь вздремнуть.

Ее дни проходили однообразно: поесть, поспать, снова поесть, снова поспать. Некоторым такая жизнь показалась бы скучной, но Тан Чжи наслаждалась покоем.

Фу Юнь-Я, вернувшись из Дали-сы и не увидев Тан Чжи, догадался, что она спит. Она спала, когда он уходил, и спала, когда он вернулся. Подумав об этом, он улыбнулся и покачал головой.

Впрочем, за последние дни он уже привык к этому. На улице становилось все холоднее, а живот Тан Чжи рос. Так что сонливость была вполне нормальным явлением для беременной женщины.

Переодевшись, он подошел к кровати, отдернул полог и почувствовал сладкий аромат, который всегда исходил от Тан Чжи после купания. Он посмотрел на спящую красавицу.

Тан Чжи мирно спала, укрывшись одеялом до подбородка. Из-за жарко натопленного камина ее щеки порозовели. Одна нога выскользнула из-под одеяла, обнажая гладкую кожу.

Фу Юнь-Я не стал ее будить. Он аккуратно укрыл ее ногу одеялом, опустил полог и отправился в кабинет, чтобы обдумать новости, услышанные сегодня на утренней аудиенции.

Правитель области Байюй в провинции Чуань-Юй прислал срочное донесение о том, что правители южных провинций тайно наращивают военную мощь, словно готовясь к войне. Его земли находились ближе всего к границе, и он мог стать первой жертвой нападения. Он просил императора принять меры и выслать подкрепление.

Однако разведчики, отправленные императором, и Пэй Цзюй-И не сообщали ни о чем подобном. К тому же, переброска войск была сложным делом и могла вызвать подозрения у южных правителей.

Сегодня утром на совещании во дворце мнения чиновников разделились, и разгорелся спор. Император, устав от этого, потер лоб и, велев всем разойтись и обдумать ситуацию, закончил собрание…

Тан Чжи проснулась и увидела Фуцюй, которая с улыбкой сообщила ей, что заказанная керамика Жу доставлена, и спросила, хочет ли госпожа на нее посмотреть.

Тан Чжи, наконец, выспалась и чувствовала себя отдохнувшей. Ей было нечем заняться, поэтому она решила сходить вместе с Фуцюй в кладовую, где хранилась керамика. В кладовой было много разных вещей. У входа стоял черный деревянный ящик, в котором лежала заказанная Тан Чжи керамика.

— У вас отличный вкус, госпожа. Эта керамика такая красивая! Недаром ее отправляют во дворец, — сказала Фуцюй, видя, как Тан Чжи бережно держит в руках изящный сосуд из нежно-голубого фарфора. Хоть она и не разбиралась в этих вещах, но по цвету и текстуре понимала, что это что-то ценное.

Керамика Жу предназначалась для императорского двора, но и простые люди, если у них хватало денег, могли купить ее.

Тан Чжи лишь улыбнулась в ответ.

Как говорится: «Лучше один осколок керамики Жу, чем все богатства мира».

Конечно, она не стала рассказывать Фуцюй, что в ее время сохранилось всего около девяноста изделий из керамики Жу, и все они считались бесценными сокровищами, которые ей никогда не были бы по карману.

«Вот она, месть бедности», — подумала Тан Чжи.