День первый (Часть 2)

Спустя некоторое время Сайто услышала приближающиеся шаги. Кто-то сошел с дороги на тропинку перед домом. Колесики чемодана, казалось, были сильно изношены и издавали глухой скрежет на неровной поверхности. Время от времени они наезжали на мелкие камешки, с громким стуком преодолевая препятствие и продолжая свой путь. Эти звуки заставляли сердце Сайто тревожно сжиматься.

Наконец, шум остановился у ее дверей. Сайто перестала протирать старую фотографию, аккуратно положила платок и бережно поставила фото на верхнюю полку стеллажа.

Она насчитала четыре таких стука, прежде чем у ее порога воцарилась тишина.

Автоматическая дверь открылась, возвещая о прибытии последнего гостя.

Легкая куртка была перекинута через руку, в другой руке — чемодан. Вошедшая закрыла за собой дверь, отгородившись от ночной темноты, и заправила выбившиеся пряди за ухо с той же непринужденной грацией, с какой кинозвезды появляются в аэропорту.

В холле горел приглушенный ночной свет, поэтому она сняла темные очки и, повесив их на воротник, огляделась. Ее взгляд остановился на фигуре у стеллажа в углу.

Сайто как раз закончила расставлять фотографии и обернулась.

— Хотя мне очень любопытно, зачем поздно ночью расставлять фотографии в холле гостиницы и класть рядом с ними пачку денег, — знакомый голос с шутливыми нотками раздался снова, и красный уголок паспорта легонько коснулся стойки. — Но прежде чем вы мне объясните, не могли бы вы оформить мое заселение?

Сайто Харуко подошла ближе и почувствовала запах алкоголя. Она с легким подозрением посмотрела на гостью, но тут же отвела взгляд.

Эта шутливость и запах спиртного выдавали в ней человека легкомысленного. Сайто, которая управляла гостиницей уже больше десяти лет, вспомнила нескольких неприятных постояльцев из прошлого. Она инстинктивно невзлюбила эту женщину, решив, что та слишком уж раскованна. Сайто нахмурилась, но быстро взяла себя в руки.

— Извините, что заставила вас ждать.

Сайто не до конца поняла английскую речь, но, руководствуясь интонацией и словом «заселение», догадалась о намерениях гостьи. Когда они подошли ближе и узнали друг друга, на лице незнакомки снова появилась улыбка, словно отрепетированная тысячу раз.

Сайто Харуко взяла паспорт, открыла страницу с личными данными и, пытаясь определить личность гостьи, стала прикидывать, сколько хлопот та ей доставит в ближайшие дни.

— Цинь Юнь.

Китаянка.

24 года.

Цинь Юнь не обращала внимания на реакцию Сайто и совершенно не интересовалась ее мыслями.

Одной рукой она придерживала чемодан, а другую положила на стойку, словно не имея сил стоять прямо, с видом человека, находящегося в легком подпитии.

Пока Сайто стучала по клавиатуре, Цинь Юнь, прищурившись, оглядывала холл.

На диванах и журнальном столике были заметны следы износа, темные пятна, похожие на пролитый кофе, въелись в дерево, словно став частью рисунка древесины. Возможно, эта мебель была еще старше ее самой.

Напитки в торговых автоматах стоили меньше 150 иен — по местным меркам сущие копейки.

В углу стоял стеллаж…

Взгляд Цинь Юнь скользил по полкам снизу вверх. На нижней полке лежала толстая стопка корреспонденции.

Назвать это просто письмами было бы не совсем точно. В Японии бумажные носители использовались чаще, чем в Китае, поэтому там могли быть счета, реклама, чеки, квитанции — любые бумажные документы. Хозяйка, похоже, редко заглядывала в эту стопку, просто складывая все туда.

На средней полке хранились предметы обихода: салфетки, нитки с иголками, гигиенические принадлежности, духи, помада, что-то похожее на MP3-плеер, различные лекарства и даже аптечка.

— Если вам нужно, я могу принести вам лекарство от похмелья, — предупредительно сказала Сайто. — Это семейная гостиница, и для нас совершенно нормально иметь под рукой такие средства, так что не волнуйтесь, это бесплатно.

Эти слова пролетели мимо ушей Цинь Юнь. Она не ответила, продолжая пристально смотреть на небольшую фотографию на верхней полке.

Фотография была частично скрыта другими вещами, и Цинь Юнь наклонилась, чтобы лучше ее рассмотреть.

Это было селфи, сделанное летом, в яркий солнечный день. Молодая женщина в широкополой шляпе держала у лица большой букет гортензий. Камера была направлена немного снизу, и цветы занимали почти половину кадра. Казалось, она пыталась вместить весь букет в объектив, но безуспешно, и на ее лице читалось легкое разочарование.

Видя, что Цинь Юнь молчит, Сайто поняла, что невольно перешла на японский. Она тут же собралась с духом и заговорила по-английски: — Если вам нехорошо после алкоголя…

— Вам не нужно говорить по-английски. Если вы будете говорить помедленнее, я пойму. Я немного выпила, но чувствую себя хорошо, спасибо за заботу, — Цинь Юнь не отрывала взгляда от фотографии, все так же опираясь на стойку, словно ей нужна была опора, чтобы устоять на ногах. Шутливый тон исчез из ее голоса, и она из легкомысленной выпивохи вдруг превратилась в удрученного человека, ищущего утешения в алкоголе. — Я просто смотрю. Мне просто интересно, кто она.

— Ах, это… Это наша дочь…

Ночью воспоминания нахлынули с новой силой. Сайто проследила за взглядом Цинь Юнь, посмотрела на печальное лицо на фотографии, и ее сердце сжалось от боли. Грустные мысли заполнили ее голову, сдавливая грудь, мешая дышать.

Сайто вдруг захотелось спросить, когда в последний раз кто-то смотрел на эту фотографию с таким спокойствием?

Не желая показывать свои чувства перед посторонним человеком, Сайто сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

— Вот ваш паспорт и ключ от номера. Пожалуйста.

— Спасибо. Я сама, — Цинь Юнь наконец отвела взгляд от фотографии. Она сунула паспорт и ключ в карман. Сайто обошла стойку, чтобы взять ее чемодан, но Цинь Юнь остановила ее жестом. — Я слышала, что у местных семей есть такой обычай. То, что лежит рядом с фотографией… это, наверное, подношение, да?

— Да, вы хорошо говорите по-японски, — Сайто Харуко повела Цинь Юнь к номеру, не решаясь продолжать разговор. Но, видя искреннее, наивное выражение лица Цинь Юнь, она решила, что та действительно ничего не знает. К тому же, это иностранка. Сайто немного помолчала, а затем добавила: — Но эти деньги — не подношение. Это ее собственные деньги.

— Ее собственные?

— Да. Мы просто не знали, куда их деть, вот и положили на полку. Не обращайте внимания, — Сайто сменила тему, провела Цинь Юнь в номер, включила свет, поставила на подоконник букет цветов, достала из шкафа постельное белье и, опустившись на колени, начала стелить постель. — Где вы обычно спите? Возможно, вам будет мешать шум моря. Может быть, вам лучше спать подальше от окна?

— Не нужно. Мне нравится шум моря. И цветы красивые.

Цинь Юнь стояла у окна, подперев подбородок, и разглядывала букет.

Казалось, ее легко увлечь чем-то новым. Она снова стала беззаботной и легкомысленной, словно ее прежняя грусть была лишь мимолетной иллюзией.

— Просто оставить деньги на полке? Хм… Должно быть, за этим кроется какая-то история. Думаю, она была интересной женщиной. И ее кто-то очень любил.

— Она… Она не была интересной, — слова Цинь Юнь задели Сайто. — В ее жизни не было ничего особенного.

Сказав это, Сайто быстро закончила стелить постель, затем осторожно вытерла глаза, стараясь не запачкать белье слезами, и, утерев их платком, повернулась к Цинь Юнь.

Она не поднимала головы, пряча глаза под челкой. — Я пойду. Если вам что-нибудь понадобится, пожалуйста, обращайтесь. Здоровье — прежде всего.

— Большое спасибо. Думаю, мне понадобится ваша помощь.

Сайто сжала руки, поклонилась и вышла.

Цинь Юнь осталась в комнате, снова став похожей на человека, ищущего забвения в алкоголе.

Она глубоко вдохнула, задержала дыхание и замерла посреди комнаты, опустив руку и медленно перебирая большим пальцем костяшки другой руки.

Опустив голову, она смотрела на цветы сквозь упавшие на лицо пряди, словно ведя безмолвный диалог с комнатой.

Медленно выдохнув, она отбросила английский акцент и, перейдя на китайский, закончила свою недосказанную фразу:

— Ведь именно она пригласила меня сюда.