Глава 7 (Часть 1)

— Ты очнулся! — Внезапный холодный вздох у самого уха вернул его к реальности. Он слабо вздохнул несколько раз, давая понять, что пришёл в себя.

Сунь Пань облегчённо выдохнула и торопливо сказала:

— Постарайся изо всех сил, пошуми немного.

Цяо Сянь не понял, но Сунь Пань снова поторопила его:

— Быстрее пошуми! Как только закончат читать эту сутру, гроб закроют!

— Закроют гроб? — Цяо Сянь так испугался, что резко вдохнул густой дым и закашлялся. От этого гроб под ним слегка задрожал.

Шум снаружи гроба постепенно стих. Все с ужасом уставились на дрожащий гроб. После недолгого молчания кто-то вдруг закричал:

— Ожил! Мертвец ожил!..

Тут же в роскошно убранном поминальном зале воцарился хаос. Толпа в панике бросилась к выходу, люди наступали друг другу на ноги, толкались — мгновенно всё перевернулось вверх дном.

Через мгновение в поминальном зале не осталось ни души. Лишь Старая Госпожа Цяо, опираясь на трость с головой дракона, дрожа, подошла к гробу и, рыдая так, что сердце разрывалось, проговорила:

— Сынок, покойся с миром. Я уже приказала сжечь для тебя дом, деньги, слуг и повозку, чтобы тебе всего хватало в подземном мире. Ты ушёл так внезапно... Когда попадёшь в Преисподнюю, помни, не связывайся больше с женщинами. Веди себя хорошо, постарайся поскорее переродиться и в следующей жизни не совершай больше таких глупостей.

Какая ещё Преисподняя? Цяо Сянь слушал в полном недоумении. Хотел спросить, но не мог открыть рта, от волнения он весь вспотел.

— На следующее утро после того, как твоя душа отделилась, твоя бабушка пришла проведать тебя и почему-то заподозрила неладное. Я тогда хотела помешать, но я всего лишь блуждающая душа. Я могу остановить мелкого беса со злыми намерениями, но не твою проницательную и способную бабушку. Я ничем не могла помочь. Мне оставалось лишь беспомощно смотреть, как твоя бабушка обнаружила, что ты не дышишь, и послала за лекарем. Лекарь проверил пульс, внимательно осмотрел тебя и сказал, что ты умер от истощения жизненной эссенции из-за чрезмерного потворства своим желаниям и отсутствия сдержанности. Твоя бабушка тут же упала в обморок. Очнувшись, она начала громко рыдать, говоря, что род Цяо прервался, и она виновата перед предками. А потом корила тебя за то, что ты, проводя время среди женщин, так и не оставил после себя наследника. Наплакавшись вдоволь, она собралась с духом, устроила для тебя поминальный зал и занялась похоронами. Пригласила монахов из храма, которые целых семь дней читали сутры. У меня от этого голова чуть не взорвалась.

Сунь Пань выпалила всё на одном дыхании и с любопытством спросила:

— Мне вот тоже интересно, почему ты, постоянно окружённый женщинами, так и не оставил наследника? Уж не потому ли, что ты… не можешь?

«Это ты не можешь! Вся твоя семья не может!»

Цяо Сянь так разозлился, что внезапно открыл глаза.

Открыв их, он встретился взглядом со Старой Госпожой Цяо, чьё лицо было залито слезами. В его сердце тотчас зародилось чувство вины.

Её волосы, обычно уложенные безупречно, были слегка растрёпаны. Глаза покраснели и опухли, под ними залегли тёмные тени, а морщинки в уголках глаз стали глубже.

Сейчас она широко раскрыла глаза и вся мелко дрожала. Спустя некоторое время она набралась смелости и поднесла дрожащие пальцы к его носу. Почувствовав слабое дыхание, она мгновенно обмякла, осела на пол и разразилась оглушительным рёвом:

— Благодарю предков за защиту внука Цяо Сяня! Ваша недостойная невестка непременно сожжёт для вас побольше ритуальных денег!

После всей этой суматохи Цяо Сяня больше месяца отпаивали различными отварами. Старая Госпожа Цяо, видимо, боясь, что он снова тихо испустит дух, приставила к его постели людей, которые дежурили днём и ночью.

Сунь Пань не имела возможности появиться и вернулась в Преисподнюю.

Месяц спустя Девятый Судья наконец освободилась и, вспомнив о Сунь Пань, привела её в уездный город в мире смертных.

В мире смертных стояла ранняя весна. Солнце светило необычайно ярко. Улицы и переулки уездного города были усыпаны цветами груши, издали напоминавшими бескрайний белый снег — чистый и священный.

Весной днём энергия ян была особенно сильна. Сунь Пань выглянула из-под зонтика и вяло спросила:

— Госпожа Судья, куда мы идём? — Говоря это, её взгляд упал на цветущие груши. В голове мелькнули какие-то образы. Она покачала головой, и образы тут же рассеялись, как дым. Озадаченная, она медленно спряталась обратно под зонт. Через некоторое время она услышала голос Девятого Судьи:

— Пришли.

Сунь Пань снова выглянула. Перед её глазами предстала широкая вывеска с двумя большими позолоченными иероглифами: «Резиденция Цяо».

— Резиденция Цяо? Что мы здесь делаем? — удивлённо спросила Сунь Пань, повернувшись к Девятому Судье.

Странная улыбка играла на губах Девятого Судьи. Она без церемоний перешагнула порог главных ворот и загадочно произнесла:

— Пора заканчивать, Сунь Пань.

Внутри резиденции росли вековые деревья, их густая зелень скрывала большую часть солнечного света. Сунь Пань выплыла из-под зонтика и последовала за Девятым Судьёй к лунным воротам.

Шагнув за ворота, они словно попали в ледяной мир. Деревья груши утопали в цветах, пышных, чистых и нежных, как нефрит. Ветер срывал лепестки, и они кружились в воздухе, словно первый снег ранней зимой, создавая картину неземной красоты.

Странное чувство узнавания снова охватило Сунь Пань. Она медленно двинулась вперёд, её взгляд следовал за шагами. Вдруг подул ветер, заставив белоснежные цветы на деревьях закружиться в танце, начался дождь из лепестков.

Сквозь этот дождь Сунь Пань увидела Цяо Сяня. Его лицо было бледнее, чем цветы груши, а глаза безжизненно смотрели на дюжину винных кувшинов, выстроенных в ряд перед ним.

Эти кувшины, казалось, только что выкопали из земли, от них ещё пахло свежей почвой.

Сунь Пань подошла к Цяо Сяню, похлопала его по плечу и спросила:

— Что особенного в этих винных кувшинах? Ты так долго на них смотришь.

Цяо Сянь очнулся. Увидев её, он слегка удивился и выдавил улыбку:

— А ты настырная, как привидение, даже сюда за мной последовала. — Сказав это, он снова повернулся к кувшинам. Его взгляд вдруг стал рассеянным, словно он не мог что-то понять. — В этих кувшинах нет ничего особенного. Просто мне всё кажется, что я так и не вышел из того сна.