Глава 13. Возвращение

— Деревенская девчонка, — презрительно фыркнул кто-то рядом. — Как ее можно сравнивать с принцессой? Наверняка и грамоте толком не обучена.

Раздался смех, и несколько человек начали вспоминать события прошлых лет.

— В таком юном возрасте посмела отвергнуть жениха! Видно, что злая женщина, приносящая несчастье мужу!

— Ой, неужели такая тяжелая судьба не навредит ее семье?

— Да что ты понимаешь! У старшей госпожи Мэн и ее матери счастливая судьба, они приносят удачу мужьям! Ты только посмотри, как за последние годы… — затараторил собеседник, перечисляя политические достижения Пятого принца и успехи Гу Минъюаня в карьере и накоплении богатства.

Карета подъехала ближе, и все эти разговоры стали отчетливо слышны.

— Что за чушь они несут! — Банься покраснела от гнева, ее глаза наполнились слезами. — Заслуги принцессы приписывают этим ничтожествам!

Гу Баошэн опустила глаза. В свое время старшая принцесса Дэинь ради карьеры Гу Минъюаня и будущего мужа своей дочери вкладывала и силы, и средства. Все ее мысли и чаяния были связаны с любовью мужа и благополучием дочери.

В итоге, как и она сама когда-то, она лишь проложила путь для других.

Впрочем, не так уж и печально быть забытой. Если она захочет, ей не придется напоминать тем, кто забыл прошлое. Достаточно будет подняться на ту высоту, к которой они стремятся, и найдутся те, кто без устали напомнит им о ней.

Гу Баошэн улыбнулась и тихо произнесла: — Выходим.

Цуйхэ и Банься стояли у кареты, готовые помочь ей спуститься.

Цуйхэ — приветливая, Банься — миловидная, обе отличались скромной и изящной внешностью. Их манеры и поведение ничем не напоминали о деревенском происхождении, и присутствующие с еще большим нетерпением стали ждать появления госпожи Гу.

Из-под мягкой темно-зеленой занавески кареты медленно показалась изящная белая рука, нежная и хрупкая, словно выточенная из нефрита.

Все затаили дыхание. В следующее мгновение из кареты, словно белый лепесток, выпорхнула девушка, прекрасная, как небожительница.

Брови, как далекие горы, без туши, но темные; глаза, как осенняя вода, ясные и чистые; губы, как лепестки персика, розовые и маленькие.

Слегка вздернутые уголки глаз, густые ресницы, обрамляющие сияющие глаза, делали ее похожей на белоснежную благородную кошку — умную, живую и грациозную. Только кожа ее была слишком бледной, с болезненным оттенком, и даже губы были очень светлыми.

Белоснежная одежда подчеркивала тонкую талию. Темные, как воронье перо, волосы были уложены в два пучка, в каждый из которых была вплетена белая зеленочашечная слива — небольшое, но изящное украшение.

Не только гости, но и Чжэн Сюлянь с Мэн Баочжэн застыли в изумлении. Их руки, спрятанные в рукавах, невольно сжались.

Цзян Дэинь была дочерью из семьи военачальника, в ней не было ни капли мягкости, она походила на обнаженный меч, украшенный рубинами. Восхитительная и блистательная, она внушала трепет всем, кто ее видел.

Гу Баошэн же больше напоминала белую сливу с зелеными чашелистиками, что цветет на высокой ветке, омываемой ветром, впитывая в себя всю небесную энергию — благородная, легкая и утонченная. Каждый лепесток этого цветка был совершенен, и хотелось бережно взять его в ладони.

Мэн Баочжэн, кипя от злости, указала на Гу Баошэн: — В этом месяце день рождения бабушки, почему ты одета в такой неподходящий цвет? Разве мама не прислала тебе нарядные одежды?

Гости зашептались, решив, что госпожа Гу, желая выглядеть эффектно, надела траурный наряд, не заботясь о том, что это может быть неуместно на дне рождения бабушки.

Взглянув на Чжэн Сюлянь и Мэн Баочжэн, одетых в яркие праздничные одежды, они стали смотреть на Гу Баошэн с неодобрением.

— Что ты такое говоришь? — мягко упрекнула ее Чжэн Сюлянь. — Твоей сестре идет белая одежда. В будущем просто напоминай ей, что уместно надевать в тот или иной день. А сейчас не говори глупостей.

— Эх, все-таки деревенская девушка, не знает правил приличия! — раздались вздохи в толпе.

Девушка, которой был адресован упрек, слегка склонила голову и тихо произнесла: — Сегодня… годовщина смерти моей матери.