Глава 6 (Часть 1)

Глава 6

Если бы меня попросили оценить свое прошлое, большую часть времени я бы не назвала себя хорошим ребенком.

В третьем классе мой двоюродный брат, ровесник, остался на второй год.

Моя бабушка была недовольна тем, что меня ни разу не оставляли на второй год. Сидя на диване и смотря телевизор, она сказала матери: — Фань Ли — учительница, да еще и классная руководительница. Даже она оставила Тяньюй на второй год, а твою дочь тем более нужно было оставить.

— Фань Ли хотела заниматься со своим сыном. Какое отношение имеет то, что ее ребенок остался на второй год, к моему ребенку?

Хотя мать и возражала бабушке, она все же расспросила знакомых.

Большинство, включая тетю Сунь, настоятельно советовали ей оставить меня на второй год, приводя все те же аргументы: «слишком маленькая», «плохо учится». Только учительница Чэн была против.

Чтобы я смогла перейти в следующий класс, учительница Чэн записала меня на математическую олимпиаду. Поскольку результаты были неплохими, я осталась в своем классе.

Фань Ли — моя тетя, жена дяди.

Если бы меня попросили описать ее, я бы сказала, что она двуличный человек, причем довольно недалекий. Мой дядя тоже был не подарок. Из-за них мой двоюродный брат рос в тяжелой обстановке, а когда поступил в университет, даже кидался на дядю с ножом.

Если быть точнее, это дядя размахивал ножом у двери комнаты брата, а брат его побил.

Разве у многих детей бывает счастливое детство?

Не стоит об этом говорить. И хотя мне было жаль брата, это не значит, что я хотела, чтобы он продолжал жить у нас. Если бы не бабушка, я бы относилась к нему терпимее, ведь наши с ним разногласия можно было уладить.

А вот двоюродного брата со стороны тети я искренне ненавидела, но не могла этого показать и должна была играть роль «хорошей сестры».

Моего дядю зовут Сюй Гуанлин. Он родился четвертым ребенком в семье, единственным мальчиком после трех девочек.

Что это значит?

Я не знаю, но надежды моих бабушки и дедушки на то, что дети обеспечат им безбедную старость, оказались несбыточными.

В семье, где родители ни на что не годны, мать с рождения второй тети была им и за отца, и за мать. Нет, пожалуй, с тех пор, как мать научилась ходить, она была и за отца, и за мать своим родителям.

Получается, я седьмой ребенок моей матери, хотя, когда тетя спрашивала меня об этом, я вежливо отвечала, что пятый.

Дядя тогда чуть не лопнул от злости, потому что я задела его хрупкое самолюбие.

Его самолюбие было хрупким, как фарфоровая кукла. Он был как бешеная собака, которая бросается на всех, кого видит. Даже капля дождя, упавшая с неба, заставляла его прятаться в кустах, испуганно лая.

Сюй Цзяюй всегда просила меня следить за своим тоном, когда я говорю о них, но я же не при взрослых так разговариваю.

Кстати, бабушка как-то перелезла через забор, чтобы срезать листья алоэ для моего двоюродного брата, у которого часто шла кровь из носа, и ее укусила собака.

Получив звонок от Фань Ли, мать заперла меня дома и поехала в Северный город, чтобы отвезти бабушку в больницу и сделать прививку от бешенства.

А ее драгоценный сыночек с невесткой, получив алоэ, тут же забыли о ней.

Вернее, когда мать привезла бабушку к ним, Сюй Гуанлин и Фань Ли были очень удивлены. Наверное, думали, что смогут от нее избавиться.

Я помню, как в тот вечер, когда мать привезла бабушку обратно в нашу маленькую квартирку на втором этаже, бабушка устроила ей скандал.

— Ты, дрянь такая!

Мать, конечно, разозлилась, услышав эти незаслуженные оскорбления: — Товарищ Хэ Фан, подумай хорошенько, имеешь ли ты право на меня кричать.

— Если бы не ты, которая всех запугала, Гуанлин бы меня не выгнал!

— Ты хочешь, чтобы я умоляла твоего сына оставить тебя у себя? Даже если бы ты хотела, я бы не стала этого делать, — мать пошла на кухню готовить ужин, не заметив, что я стою у двери и все слышу. — Твой сын и невестка — те еще фрукты. Ты думаешь, это из-за меня? Когда ты принесла им овощи, они взяли овощи, а тебя выставили за дверь.

— Мама, я понимаю, что ты уже немолода и много пережила, поэтому и уступаю тебе, но это не значит, что ты можешь меня оскорблять.

— А твой бывший муж мог тебя оскорблять?

— Если бы не вы, я бы за него замуж не вышла! — мать вернулась из кухни. — Хочешь, я отвезу тебя обратно? Они точно тебя оставят, потому что боятся меня.

Бабушка замолчала.

Я немного подождала, потом включила свет, вышла из комнаты и налила им воды.

Вот же… Ли Мань ест наш рис, тратит наши деньги, прогуливает школу, играет в игры, почему бы ему не помочь по дому?

Хотя ладно, если Ли Мань будет здесь, мать будет еще больше злиться.

Я тогда подумала, какая же бабушка глупая. Даже я видела, что Сюй Гуанлин и его семья считают ее обузой, почему же она этого не понимает?

И еще ругает мать. Какое она имеет право ругать мою мать?

Моя мать всю душу в них вложила! Когда дядя, напившись, попал в аварию на мотоцикле, мать потратила все деньги, отложенные на покупку квартиры, на его лечение и компенсацию пострадавшей стороне.

И даже домой не приходила, оставила меня одну, целыми днями сидела в больнице у постели брата, пока сама не слегла с сердечным приступом.

Тогда я еще не знала, что в будущем такие ситуации станут для меня обычным делом.

Когда я рассказывала об этом Сюй Цзяюй, то сначала просто сказала, что лучше бы дядю тогда посадили.

— Это же твой родственник, — сказала Сюй Цзяюй.

— От таких слов я только больше злюсь. Лучше бы он тогда сам себя угробил, — ответила я.

— Тогда никому не рассказывай, — Сюй Цзяюй взяла меня за руку. — Будем хранить это в секрете. А то нас сочтут плохими детьми, и маме будет стыдно.

Поэтому, когда дядя в который раз пришел к нам поздно вечером, пьяный, и облевал весь диван, я просто молча налила ему стакан воды с медом.

— Фань Ли возомнила себя хозяйкой! Да кому она нужна без меня! Даже готовить не умеет, еще и указывает мне, с кем разговаривать! А теперь еще и ребенка моего в свой класс взяла, небось, хочет настроить его против меня!

Дядя, не разуваясь и не снимая куртки, прокричал все это и рухнул на другой диван. Мать сняла чехол с дивана и засунула его в стиральную машину.

Я мыла пол и утешала себя: «Хорошо хоть, что раньше Фань Ли звонила матери посреди ночи и вызывала ее в Северный город, а дядя хотя бы сам пришел».

Но если бы не этот человек, который устроил такой бардак у нас дома, мать бы не связалась с Фань Ли и могла бы спокойно спать по ночам. И почему бы ему не пойти и не поважничать у себя дома?

Успокоив бабушку, которая тоже начала возмущаться, мать отвела меня спать в свою комнату.

В детстве я была очень суеверной и думала, что если во сне прикоснусь к матери, она узнает мои мысли, поэтому спала, свернувшись калачиком на краю кровати, и мысленно ругала этих двоих.

Рано утром бабушка постучала в дверь и сказала, что ее сын вчера перебрал и его вырвало, и попросила мать приготовить ему лапшу.

— Бабушка, маме нужно на работу, давай я схожу на рынок и куплю тебе лапшу, — я быстро вскочила с кровати и начала одеваться.

— Даже дети лучше тебя… — начала бабушка.

— Бабушка, дядя вчера испачкал диван, мама допоздна его стирала, ты же знаешь, — перебила я ее и продолжила говорить про завтрак: — Мама обычно не разрешает тебе есть ютяо, давай купим и ютяо заодно.

Дядя все еще храпел на диване, пропахший перегаром. Мне хотелось его придушить.

Если бы диван не был постиран, я бы накрыла ему лицо той частью, на которую его вырвало.

В такую жару он был как разлагающийся труп в мусорном ведре, от него несло чем-то отвратительным.

Я налила матери полстакана теплой воды, чтобы она остыла, и повела бабушку вниз. Я боялась, что дядя проснется раньше, чем мы вернемся.

Каждый раз, вспоминая этот день, я жалею, что не заметила, что мать больна. Но я не заметила, а мать не придала этому значения.

За завтраком она все еще пыталась вразумить дядю и уговорить его вернуться домой.

Бабушка постоянно перебивала ее, ругая тетю, словно ее сыну причинили ужасную обиду.

Мне очень не нравилось, как разговаривает бабушка: — Бабушка, может, ты сходишь к дяде? Мой брат, наверное, даже не позавтракал.

Бабушка моргнула и, опустив голову, продолжила есть.

А мой дядя сделал вид, будто он жертва обстоятельств, и, когда мать сказала, что над браком нужно работать вдвоем, бросил палочки на стол и ушел.

Мать выглядела плохо, но ей нужно было ехать на работу.

Позавтракав, бабушка снова села на диван смотреть телевизор. Без чехла дыра на диване стала еще заметнее, черное пятно посреди дивана беззастенчиво зияло, словно пасть чудовища. Когда бабушка села, дыра идеально совпала с ее фигурой, словно это был трон, сделанный специально для нее.

Конечно, ведь это она сама его просидела.

Я убрала со стола, помыла посуду и пошла в школу.

Вернувшись домой, я не застала мать. Она потеряла сознание на работе и ее увезли в больницу.

Я не знала, я не знала.

Если бы я знала, я бы никогда не сделала то, что сделала потом.

В тот день… Ха, это я предложила.

Когда я вернулась домой в обед, бабушка, взяв деньги, которые оставила мать, купила кучу сладостей и игрушек и поехала в Северный город к моему двоюродному брату. Уходя, она сказала, чтобы я сама себе что-нибудь поела.

Это было так абсурдно! Как она могла брать деньги матери и тратить их на него?

Я не могу сказать, что мной овладела какая-то неведомая сила. Я была в здравом уме и понимала, что делаю.

Я нашла кошелек бабушки, взяла деньги матери и спрятала их в книге, которую взяла с собой в школу.

Но я забыла, что мальчики в классе любят кидаться книгами, как дротиками, и сто юаней попали в чужие руки.

Я попыталась забрать деньги, но мальчишки залезли на парты и столкнули меня на пол.

Хорошо, что это был урок математики. Учительница Чэн забрала деньги у мальчиков, а после уроков вернула их мне и вместе с Мэн Цинъян проводила меня до дома.

Когда я вошла, на диване сидели бабушка и тетя.

Я никогда не видела бабушку такой проворной. Она подскочила ко мне и ударила по лицу, обвинив в краже.

Тетя, стоя позади, кричала, что я ничтожество, схватила меня за щеку и велела встать на колени.