Глава 4. Загляну к тебе, когда освобожусь (Часть 1)

Четвертому принцу впервые довелось ощутить, как крепко его обнимает эта малышка. Девочка была мягкой на ощупь, и хотя казалась маленькой, на самом деле была кругленькой и пахла чем-то сладким.

— Четвертый брат… — Десятый принц, каким бы недалеким он ни был, понял, что девочка ему отказывает. На его круглом лице отразилось недоумение.

Четвертый принц слегка кашлянул:

— Она пуглива с чужими.

Подразумевалось, что Ючжэнь не знакома с Десятым принцем, и сейчас ее увести не получится.

Десятый принц удрученно промычал «о-о», подумав, что надо будет как-нибудь попросить Энян взять его с собой во дворец Чэнцянь, чтобы примелькаться Ючжэнь, а потом уже можно будет привести малышку поиграть во дворец Чусю.

Извинения были принесены, разговор окончен. На лице Девятого принца читалось нетерпение, и Восьмой принц поспешно улыбнулся, прощаясь с Четвертым принцем:

— Четвертый брат, хорошо отдыхай. Мы, младшие братья, навестим тебя позже.

Четвертый принц велел Су Пэйшэну проводить их. Трое принцев со своими слугами вышли за ворота двора, и в кабинете снова воцарилась тишина.

Ючжэнь выглянула из-за спины принца. Убедившись, что все ушли, она медленно разжала руки.

Ее взгляд упал на письменный стол. С ее ростом Ючжэнь могла разглядеть только белую бумагу сюань и следы туши. Она спросила:

— Бяого, ты читаешь?

Четвертый принц ответил:

— Не читаю.

Упражнения в каллиграфии были лишь развлечением, а не серьезным занятием.

Ючжэнь услышала только, что он не читает, а значит, его можно отвлечь, и он может уделить ей время для игр.

Девочка, помогая себе руками, вскарабкалась на стул Четвертого принца. К счастью, сиденье было достаточно большим, и круглое тельце Ючжэнь поместилось на нем без тесноты.

— Зачем ты сюда забралась? — поинтересовался Четвертый принц. Только что девочка игнорировала Десятого принца, а с ним вела себя совсем без стеснения.

Ючжэнь совершенно не слышала вопроса Четвертого принца, ее внимание было полностью поглощено предметами на столе.

— Ого! Тигренок! — Ючжэнь прильнула к столу и схватила пресс-папье в виде тигра из хэтяньского нефрита, которым обычно пользовался Четвертый принц, собираясь его поднять.

Попыталась раз — не сдвинулся.

Попыталась еще раз — все равно не двигался.

— Тяжелый, — Ючжэнь отпустила пресс-папье без малейшего смущения и, наоборот, серьезно кивнула. — Неудивительно, что это тигренок.

— Это пресс-папье, а не игрушка, — Четвертый принц перехватил беспокойную ручку Ючжэнь, чтобы она не коснулась тушечницы и не испачкалась тушью.

— А что такое пресс-папье? Почему оно сделано в виде тигренка? Разве нельзя было сделать зайчика или уточку? — Ючжэнь широко распахнула глаза и послушно спросила.

Хотя Ючжэнь не питала неприязни к тиграм, зайчики и уточки, по ее мнению, были явно симпатичнее.

Четвертый принц на мгновение потерял дар речи. Встретившись с ее растерянным, полным неведения взглядом, он понял, что Ючжэнь действительно не знала, что это за нефритовый тигр.

Если он правильно помнил, этой малышке уже исполнилось четыре года. Принцы во дворце начинали обучение в Шан Шуфан с шести лет, но начальное обучение обычно проходили после трех. Из-за слабой силы в запястьях, они ежедневно упражнялись в каллиграфии недолго, чтобы не повредить руки.

Четвертый принц помнил, что в три года он уже мог наизусть читать классический труд «Юсюэ Цюнлинь». Его Энян (Императорская благородная супруга) всегда была строга к его учебе, и ежедневные упражнения в каллиграфии были обязательны.

Даже Дэ Фэй, так сильно любившая Четырнадцатого брата, заранее приготовила Четыре сокровища кабинета и начала его начальное обучение, иначе, поступив в учебную комнату, он бы отстал и получил бы взыскание от наставников.

Восьмой брат воспитывался во дворце Яньси, и Хуэй Фэй проявляла к нему лишь показную заботу, из-за чего он поздно начал упражняться в каллиграфии и до сих пор часто получал выговоры от Отца-императора.

А эта девочка перед ним, хоть и выглядела сообразительной и умной, на самом деле, вероятно, даже не могла отличить кисть от туши, бумагу от тушечницы. Неужели в клане Тунцзя так баловали дочерей?

— Это используется для письма и рисования. Как можно сделать его в виде того, что ты назвала?

Зайцы — это еще куда ни шло, но утки ни за что не могли бы оказаться на письменном столе Четвертого принца. Если бы Управление императорского двора однажды прислало ему пару пресс-папье в виде уток, Четвертый принц велел бы вышвырнуть принесшего их из Западных пяти палат.

— Господин Тун не нанимал для тебя наставницу? — Четвертый принц снял Ючжэнь со стола и прижал к себе, не давая ей вертеться.

— Нет! — Ючжэнь отреагировала так, словно услышала что-то ужасное, и удивленно выпучила глаза. — Братья говорили, что наставники бьют маленьких детей! Я не хочу наставника!

Она действительно испугалась. Ее маленькие ручки крепко сжались в кулачки, на тыльной стороне которых виднелись ямочки, а личико напряглось.

Четвертый принц больше не мог произнести ни слова нравоучения. Неприязнь девочки к учебе была настолько сильной, что ее нельзя было изменить в одночасье.

Он наклонился, поставил ее на пол и похлопал по спине:

— Иди поиграй сама.

Ючжэнь послушно пробормотала «о-о». Увидев, что Четвертый принц повернулся, сел и взял в руки кисть, она поняла, что Бяого не будет с ней играть.

В этот момент подошла Нала момо и увела Ючжэнь:

— Госпожа, давайте сначала причешем волосы, приведем себя в порядок, а потом вернемся.

Ючжэнь послушно последовала за Нала момо во внутренние покои. Момо распустила ее прическу «цветочные бутоны», аккуратно заплела ей маленькие косички, перевязав их гранатово-красными лентами, и она снова стала той милой и сияющей девочкой.

Ючжэнь старательно одернула на себе одежду и мелкими шажками выбежала наружу.

Она не стала мешать Четвертому принцу, а сама, задрав голову, принялась бродить по кабинету, разглядывая шкаф-витрину. Увидев что-нибудь интересное, она тихонько ахала.

Ючжэнь не трогала вещи руками, а лишь с любопытством кружила вокруг заинтересовавшего ее предмета, не сводя с него глаз.

Четвертый принц продолжал читать, не меняя позы, только махнул рукой Су Пэйшэну и тихо отдал ему несколько распоряжений. Вскоре Су Пэйшэн вернулся с лакированным ларцом для еды из красного дерева и подвел Ючжэнь к небольшой кушетке у окна.

— Госпожа, это пирожные, только что присланные из императорской кухни, еще теплые. Посмотрите, госпожа, есть ли что-нибудь по вкусу? — Су Пэйшэн расплылся в улыбке, похожей на цветок хризантемы.

Глаза Ючжэнь жадно забегали по тарелкам с пирожными, одна за другой, а сама она ответила:

— Нравится, нравится.

Она выбрала самое яркое пирожное «Гибискус», но не стала есть сама, а обеими руками поднесла его Четвертому принцу.

— Бяого, тебе, — голос девочки был сладким, как сахар.

Четвертый принц отложил книгу. Подняв глаза, он увидел Ючжэнь, мило и послушно стоящую перед ним. В ее белой нежной ладошке лежало розовое пирожное в форме пяти лепестков. Глаза девочки были темными и блестящими, а на лице сияла широкая улыбка, которая казалась даже слаще этого пирожного «Гибискус».

Спина Четвертого принца слегка напряглась. Он приказал Су Пэйшэну приготовить для Ючжэнь угощение не потому, что боялся, что она голодна или устала, а потому, что надеялся — еда заставит малышку вести себя потише.