Глава 6 (Часть 1)

...сказал тебе… За эту половину жизни, проведенную в болезни, мне снилось много снов. Мне снилось, как я веду тебя смотреть на самый великолепный фейерверк; мне снилось, как ты стоишь в море пионов, и лепестки танцуют лишь для тебя; и еще мне снилось, как ты, взяв Сыцзиня и Сыюань, говоришь мне «прощай».

Я обменял здоровье на возможность избежать кровавой борьбы за императорскую власть; затем обменял свои ноги на полжизни мира для нас с тобой; и наконец, я отказался от всякой борьбы, лишь бы обеспечить тебе спокойную жизнь после моей смерти.

Я никогда не жалел ни об одном своем решении. Благодарю Небеса за то, что позволили мне увидеть с тобой последнее великолепие.

Юань-Юань, в следующей жизни, согласишься ли ты снова стать женой Чу Хуайцзиня?

Последнее письмо Чу Хуайцзиня, тридцатый год эры Юнси.

Все закончилось. Я дочитала все письма. А-Цзинь был со мной две тысячи семьсот сорок три дня и ночи, около шести лет. И он заставил меня продержаться еще шесть лет.

Я вернулась в свою комнату и достала шкатулку с одеждой, которая хранилась там долгое время. Снова надела свадебное платье пятнадцатилетней давности, и оно оказалось немного велико… Я посмотрела на себя в бронзовое зеркало и невольно коснулась щеки. Кажется, я действительно превратилась в одинокую, неприкаянную душу.

Тридцать шестой год эры Юнси, лето.

В мире живых больше нет Мо Сяоюань.

Отныне есть только Юнъаньская княгиня Чу.

Я закрыла глаза, и последний лучик света погас.

Понравится ли тебе, если я приду к тебе такой? А-Цзинь.

Я хочу сказать тебе:

Я очень хорошо ухаживала за пионами. Интересно, будут ли они так же пышно цвести в следующем году?

***

Экстра: Чу Хуайцзинь

В третий год эры Юнси я родился в этих глубоких дворцовых покоях. Год спустя родился Чу Хуайюй.

По сравнению со множеством других принцев мое существование было самым незначительным. У меня не было ни матери-наложницы с высоким положением и властью, ни влиятельных сил при дворе. В кровавой борьбе единственным выходом для меня стало следовать принципу «мудрый бережет себя». Конечно, это понимал не только я.

Восьмой год эры Юнси. В дворцовых записях значится: «Восьмой год эры Юнси, великая эпидемия, третий принц Чу Хуайцзинь заразился, со временем излечился, но остался слаб на всю жизнь». Эта так называемая «внезапная» тяжелая болезнь дала мне отличный предлог, хотя и принесла немало страданий.

С детства я притворялся совершенно не интересующимся политикой, жаждущим лишь наслаждений, стараясь быть как можно менее заметным. Даже если кто-то упоминал меня, то лишь говорил, что мое здоровье не позволяет мне заниматься делами, и мне остается только предаваться удовольствиям. Из-за этого мне пришлось научиться терпеть притеснения со стороны братьев. Только так я мог выжить, и моя мать тоже могла выжить.

Четырнадцатый год эры Юнси. Я встретил самого важного человека в своей жизни. Это было в разгар лета. Я ехал верхом мимо поля пионов за городом и увидел девушку, которая со сияющей улыбкой держала букет пионов. Я узнал ее — девушка из семьи Мо, она хорошо ладила со многими детьми императорской семьи. Я усмехнулся, подумав, какая же она глупая. Даже если она будет очень близка с ними, с ее происхождением ей, вероятно, не суждено стать женой, только наложницей.

Но она окликнула меня. Она назвала меня «братец Цзинь».

Сначала я немного удивился. Я видел, как она общалась с другими, но не помнил, чтобы когда-либо общался с ней сам. Она подарила мне саше, сказав: «Я слышала, у тебя слабое здоровье. Возьми это, пусть будет на удачу».

Сам не знаю как, но я, словно во сне, позволил этой девушке втянуть себя в компанию, познакомился со многими «братьями и сестрами». Она относилась ко мне исключительно хорошо. Для меня, барахтающегося в грязи, она стала единственным спасением.

— Почему ты так добра ко мне?

— М? Почему ты удивляешься, когда кто-то хорошо к тебе относится! В этом мире всегда найдется кто-то, кто будет к тебе особенно добр, например, я.

— Ай-я, ты мне не веришь? Тогда давай так: мы будем лучшими друзьями всю жизнь, сцепим мизинцы! — сказала она со смехом. Я смотрел на нее и не мог понять, почему кто-то верит в клятвы на мизинцах.

Увидев, что я не реагирую, она взяла мой палец: «Тогда я считаю, что ты молча согласился!»

Восемнадцатый год эры Юнси. Я взрастил часть собственной силы. Ни один принц не откажется от борьбы за трон. В тот день, когда пал первый принц, я понял, что это дело рук Чу Хуайюя. Я думал, что мне не нужно торопиться — «богомол ловит цикаду, а иволга позади». Но когда я услышал слова второго брата, я не смог усидеть на месте: он хотел взять Мо Сяоюань в наложницы.

В том же году второй брат был разжалован до простолюдина за создание клики ради личной выгоды. При дворе многие вздыхали и сетовали, но мне было не до этого. Чу Хуайюй, вероятно, и во сне не мог представить, что это был я, потому что он переключил свое внимание на пятого брата. Возможно, Чу Хуайюй и подозревал меня. Когда он пришел прощупать меня, мне достаточно было сослаться на недомогание и притвориться, что я ничего не знаю.

Позже я подумал, что поступил импульсивно. Потерять самообладание из-за женщины — так трудно свершить великие дела.

Мое здоровье резко ухудшилось. Императорские лекари были встревожены. В двадцатом году эры Юнси отец-император отправил меня на северные границы, якобы для закалки тела. Я знал, что он готовит трон для Чу Хуайюя. В день отъезда она не пришла проводить меня. Я, к своему удивлению, впервые в жизни беспокоился не о своем будущем, а боялся, что через три года она выйдет замуж.