Глава 5: Слово за слово, и вот уже каллиграфия

Если человек вешает свой собственный свиток с каллиграфией в главном зале своего дома, это означает, что он либо очень уверен в своих навыках, либо, как в случае с писарем Суном, имеет особую любовь к этому искусству.

Чэнь Кайчжи не стал высказывать своих предположений, а лишь с улыбкой сказал: — Благодетель, чья это работа? Изящная, но не вычурная, строгая, но благородная, с сильными линиями. Каллиграфия — это отражение души, и тот, кто написал эти строки, должно быть, человек с чистым сердцем и широкими взглядами.

«В бизнесе нужно уметь поддержать разговор даже с незнакомыми людьми, причем попадать прямо в точку. Раз писарь Сун повесил этот свиток, значит, он гордится своей работой».

«Что ж, начнем с лести».

Сун Яши хотел было спросить Чэнь Кайчжи об имени его учителя, чтобы выяснить, кто перед ним. Если бы это оказался какой-нибудь мошенник, он бы показал ему, где раки зимуют.

Однако Чэнь Кайчжи так расхвалил его каллиграфию, что писарь, слегка покраснев, не решился спрашивать о его происхождении. — Это моя работа, — ответил он, сохраняя серьезное выражение лица.

— О! — воскликнул Чэнь Кайчжи, снова поклонившись, на этот раз с неподдельным удивлением и восхищением. — Я был слеп, как крот! Не мог и подумать, что вы такой ценитель искусства! Прошу прощения за мою бестактность! Мой учитель тоже обучал меня каллиграфии и всегда говорил, что человек с таким безупречным почерком непременно обладает высокими моральными качествами.

Сун Яши, хотя и сохранял серьезное выражение лица, был польщен. Он почувствовал к Чэнь Кайчжи некоторую симпатию. — А почему твой учитель не пришел сам? Я был бы рад с ним познакомиться.

Это был тонкий намек: «Ты говоришь, что я благодетель твоего учителя. Так пусть он придет, и я сам увижу, знакомы мы или нет. Я еще не настолько стар, чтобы не узнавать старых друзей».

— Увы, мой учитель уже покинул этот мир, — вздохнул Чэнь Кайчжи. — Перед смертью он рассказал мне, что когда-то вы, господин Сун, оказали ему большую услугу, и просил меня обязательно отблагодарить вас.

Сун Яши не помнил об этой услуге, но, услышав о смерти учителя Чэнь Кайчжи, не стал продолжать расспросы — это было бы невежливо. За долгие годы службы он научился разбираться в людях. — Мне неловко. Присаживайся, выпьем чаю. Ты сказал, тебя зовут Чэнь Кайчжи?

Холодность Суна Яши наконец-то начала таять.

Чэнь Кайчжи понял, что теперь он стал для писаря настоящим гостем.

Усевшись, он подумал: «Какие же все-таки наивные эти древние люди! С такими трюками в моем времени меня бы давно избили до полусмерти. А здесь это работает безотказно! Как же мне одиноко на вершине… Я просто великолепен!»

Хотя подозрения Суна Яши относительно личности Чэнь Кайчжи немного рассеялись, он все еще не до конца ему доверял. Прищурившись, он с улыбкой спросил: — Дорогой племянник, у тебя какие-то трудности? Не стесняйся, если ты ученик моего старого друга, я, как государственный служащий, могу тебе помочь.

Чэнь Кайчжи снова напрягся. «Этот Сун Яши очень хитер. С виду он говорит прямо, но, скорее всего, это очередная проверка. Если я признаюсь, что у меня проблемы, все мои старания пойдут прахом. Он решит, что я просто хитрый мошенник, пытающийся использовать его в своих целях. Ха, я что, первый день живу? Не на того напал!»

— Я пришел к вам, господин Сун, лишь для того, чтобы выполнить волю своего учителя, — с наигранным удивлением ответил Чэнь Кайчжи. — Просить вас о чем-то? Да я тогда буду последним негодяем! Прощайте, господин Сун.

С этими словами он встал и направился к выходу.

Сун Яши хотел еще немного испытать его. Если бы тот действительно пришел просить о помощи, он бы просто выгнал его. Но парень оказался упрямым и, не колеблясь, направился к двери.

Прищурившись, Сун Яши ждал, пока Чэнь Кайчжи почти не вышел из зала, и только тогда крикнул: — Подожди, дорогой племянник!

Сун Яши был в полном недоумении. Этот человек, судя по одежде, был не из простых, да и манеры у него были безупречные. Если он не пришел просить о помощи, то зачем тогда? Неужели он действительно пришел отблагодарить его за какую-то давнюю услугу?

Сун Яши был мастером в чтении людей, но этого парня он никак не мог разгадать. А раз так, лучше не создавать себе врагов.

Что же касается давней услуги… он совершенно не помнил ничего подобного.

— Присаживайся, присаживайся, — сказал он с улыбкой. — Господин магистрат недавно оказал мне честь, поручив важное дело. В последнее время ко мне обращается так много просителей, что я стал слишком подозрительным. Извини, дорогой племянник, что принял тебя за одного из них.

Чэнь Кайчжи, воспользовавшись случаем, ответил: — Даже за каплю воды нужно отплатить целым родником. Я не ожидал, что вызову у вас подозрения, господин Сун. Виноват в этом только я, а не вы.

Сун Яши колебался еще больше. Его взгляд упал на каллиграфию на стене. — Дорогой племянник, похоже, ты тоже интересуешься каллиграфией? — спросил он дружелюбно.

— Что вы, мои познания весьма поверхностны, — скромно ответил Чэнь Кайчжи.

«Этот Сун Яши слишком недоверчив. До сих пор пытается выведать, кто я такой. Ну что ж, попробуй», — подумал Чэнь Кайчжи и добавил: — Я был бы рад поучиться у вас.

Глаза Суна Яши заблестели. У него созрел план. — Тогда покажи мне свою каллиграфию, — предложил он.

Это была ловушка. Дорогая одежда еще не означала, что человек богат или знатен. Сун Яши повидал немало мошенников в богатых нарядах. Но каллиграфия — другое дело. В те времена грамотных людей было мало, и по почерку можно было многое сказать о человеке.

Образование, которое получил человек, отражалось в его каллиграфии.

А образование в древние времена было роскошью.

— Боюсь, мой почерк вас разочарует, — сказал Чэнь Кайчжи с притворным смущением.

Глаза Суна Яши сверкнули, но лицо его оставалось приветливым. — Неважно, просто напиши пару строк. Принесите кисть и тушь!

Не давая Чэнь Кайчжи возможности отказаться, он сам принес все необходимое для каллиграфии. «Если он необразован или пишет как курица лапой, значит, он точно мошенник», — подумал Сун Яши.

Разложив лист бумаги и растерев тушь, Сун Яши с улыбкой сказал: — Прошу тебя, дорогой племянник.

Теперь Чэнь Кайчжи не мог отказаться. — Что ж, позвольте мне опозориться, — сказал он.

Он подошел к столу и взял кисть.

Сун Яши, наблюдая за тем, как Чэнь Кайчжи держит кисть, поджал губы. Что-то было не так.

Умение правильно держать кисть было основой основ, и по нему можно было судить об уровне мастерства. Однако Чэнь Кайчжи держал кисть как-то неправильно… Неужели он действительно мошенник?

При этой мысли взгляд Суна Яши стал холодным. Он продолжал наблюдать, ожидая разоблачения.

Чэнь Кайчжи, не колеблясь, начал писать. Он копировал каллиграфию с висевшего на стене свитка — ту самую, что написал Сун Яши. Его рука двигалась плавно и уверенно, словно дракон или змея, а строки ложились на бумагу, как облака и текущая вода.

…

Как только Чэнь Кайчжи написал первый символ, Сун Яши застыл.

«Это…»

Он не мог отвести глаз, следя за движением кисти Чэнь Кайчжи. С каждым новым символом он все больше замирал от удивления, забывая дышать.

Чэнь Кайчжи же, полностью сосредоточившись на каллиграфии, забыл о присутствии Суна Яши. В прошлой жизни он, будучи отличником, посещал курсы каллиграфии, считая это просто увлекательным хобби. Но теперь у него появился шанс продемонстрировать свои навыки.

Закончив писать, он плавно опустил кисть, сделав ею изящный виток в воздухе, и поставил ее в подставку.