Глава 8 (Часть 2)

— Цюцю подбежала на цыпочках и в ужасе обняла Чжан Цинъянь.

— Мышь.

— Откуда здесь мышь?! А-а-а!

— Может, сначала отпустишь меня? — Чжан Цинъянь едва могла дышать от крепких объятий, словно ее обмотали пеньковой веревкой. — Кажется, ты слишком сильно меня сжала.

— Ох, — «пеньковая веревка» послушно ослабила хватку.

Дунмэй хихикнула в стороне: — Что за шум и гам? Тебя опять гонял Большой Желтый из соседнего двора?

Надо сказать, что для Цюцю быть гоняемой собаками было обычным делом. Стоило ей издалека завидеть пса, как она с криком бросалась наутек, и любая собака не прочь была пробежаться за ней пару кругов.

Вспомнив, как Цюцю бледнела от страха, Чжан Цинъянь с улыбкой укоризненно посмотрела на Дунмэй, подумав про себя, как та любит подшучивать.

Услышав, что ее выставили в невыгодном свете, Цюцю вспыхнула от гнева, но тут же вспомнила о важном деле и торопливо сказала: — Скорее! Госпожа, глава семьи вызвал пятого молодого господина и остальных!

— Куда? — Чжан Цинъянь не сразу поняла, почувствовав лишь, как сердце тяжело ухнуло, словно сорвалось вниз. — Отец не посылал за мной?

Цюцю покачала головой.

Получив ответ, Чжан Цинъянь больше не медлила, схватила фонарь и выбежала на улицу.

— Госпожа, помедленнее! — крикнула Цюцю, выбегая следом. — Дорога обледенела, вы можете…

Не успела она договорить, как увидела, что хрупкая фигурка госпожи наступила на лед, резко качнулась и чуть не упала. Сердце Цюцю замерло, но госпожа вовремя раскинула руки в стороны и с трудом удержала равновесие.

— …поскользнуться, — с облегчением выдохнула Цюцю.

Чжан Цинъянь, все еще не придя в себя от страха, прижала руку к груди. В спешке она неосторожно наступила на лед, и внезапное чувство потери равновесия так напугало ее, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Едва устояв на ногах, она снова безрассудно побежала вперед.

Когда она добралась до места, там уже собрались почти все.

В ярко освещенном зале она сразу увидела человека, стоявшего на коленях. По худой спине было почти наверняка ясно, что это Чжан Цзихуэй.

Чжан Цисянь, как глава семьи, сидел на почетном месте с суровым лицом. Остальные, включая шестого брата Цзицу, послушно стояли поодаль. Старшие родственники сидели на стульях из грушевого дерева по обеим сторонам.

Но почему отец не позвал именно ее?

Чжан Цинъянь подавила сомнения, глубоко вздохнула и вошла.

Как только она появилась, все взгляды устремились к двери. Разные оценивающие взоры неотрывно следили за ней.

Под этими пристальными взглядами Чжан Цинъянь невольно занервничала, ее шаги стали немного неуверенными, но она, сохраняя невозмутимое выражение лица, прошла в центр зала и сделала реверанс.

Чжан Цисянь, скрывая внутренний гнев под маской бесстрастности, встретился взглядом с Чжан Цинъянь, затем кивнул в сторону стоявшего на коленях Чжан Цзихуэя: — Цинъянь, ты пришла? Говори, что случилось?

Только Чжан Цинъянь собралась ответить, как стоявший на коленях юноша вдруг заговорил первым. Его голос был мрачным до предела: — Все так, как сказала двоюродная сестра. Это я обидел шестого брата.

Услышав эту чушь от Чжан Цзихуэя, Чжан Цинъянь вздрогнула. Она с недоверием повернулась к нему, ее брови едва заметно дернулись. «Что он творит?» — подумала она.

Ли Ши, которая все это время стояла рядом, обнимая Цзицу, и наблюдала за происходящим, тут же вмешалась.

— Господин мой, вы видите? Он сам признался! Бедный мой Цзицу пострадал. Если бы Ваньюнь не увидела, кто знает, как бы он его еще обидел, — она с жалостью посмотрела на Чжан Цисяня и даже промокнула глаза платком.

Чжан Цисянь, несмотря на свою железную волю, был падок на слезы и причитания Ли Ши. Ее преувеличенные слова еще больше встревожили Чжан Цинъянь. Она не понимала, почему Чжан Цзихуэй вдруг повел себя так глупо, публично признав эту беспочвенную вину, и не знала, что сказала двоюродная сестра до ее прихода. Она знала лишь одно: теперь любые ее слова будут бесполезны.

Он сам дал им в руки козырь. Кто теперь поверит ее объяснениям?

Руки Чжан Цинъянь, опущенные вдоль тела, крепко сжали рукава. Она заставила себя успокоиться. Все было не так, как же можно позволить нескольким лживым словам перевернуть все с ног на голову?

Остальные ненадолго замолчали, а затем начали перешептываться, готовясь наблюдать за дальнейшим развитием событий.

Однако гул голосов вскоре тактично стих. В наступившей тишине слышно было, как ночной ветер шелестит верхушками деревьев за окном, но атмосфера в комнате мгновенно стала ледяной.

Слова непочтительного сына прозвучали для Чжан Цисяня как упрямое неповиновение. Последние дни он был измотан делами как внутри семьи, так и за ее пределами. Накопившееся раздражение, которому не было выхода, могло бы составить целую гору. А теперь эти непутевые дети еще и устраивают такое за его спиной.

— Вам мало неприятностей?! — Гнев Чжан Цисяня, который он сдерживал с самого начала, внезапно вырвался наружу. Он ударил ладонью по подлокотнику кресла, и его голос, подобно грому, разнесся по всему залу. — Какой позор!

— Братья враждуют между собой! Все мои старания по управлению семьей напрасны! Раз так, я завтра же отправлюсь в Лоян и умою руки! Пусть те, кто заслуживает наказания, получат его, только не раздражайте меня под моей же крышей!

Никто не осмелился ответить. Слышен был лишь скрип кресла, по которому ударил Чжан Цисянь.

— Десять ударов палкой, — сказал Чжан Цисянь, убирая руки за спину. — И стоять на коленях в зале предков.