Глава 18. Господин, благодарю вас

— Верёвку, которая привела в действие доску с ножами, дёрнул сам Ма Цзымин, — сказал Шэнь Синхэ, пристально глядя на Фан Сяоци.

— Сам капитан Ма? Как это возможно? — воскликнула Фан Сяоци, не веря своим ушам.

— Когда петля затянулась на шее Ма Цзымина, перекрывая дыхание, он инстинктивно схватился за единственную опору — конец верёвки. Но это был тот самый конец, который был привязан к доске с ножами скользящим узлом. Если не верите, я могу вам это показать.

— Куда показать? Что показать? — настороженно спросила она.

— В морг Палаты Правосудия. Тело Ма Цзымина всё ещё там. Он так крепко сжимал верёвку, что её пришлось обрезать. Если хотите, можем поехать туда сегодня вечером.

— Благодарю за предложение, но не стоит, — поспешно отказалась Фан Сяоци, чувствуя, как волосы встают дыбом.

Шэнь Синхэ почувствовал лёгкое разочарование.

Фан Сяоци немного помолчала, пытаясь прийти в себя, и, обдумав всё ещё раз, наконец поняла, что что-то не сходится. Ма Цзымин встал на стол, затянул на шее петлю, сам дёрнул за верёвку, и доска с ножами, установленная под определённым углом, убила его…

— Получается, это было самоубийство?! — неуверенно спросила она.

— Невероятно! Ваши дедуктивные способности сравнялись со способностями следователей Министерства наказаний! — сказал Шэнь Синхэ, глядя на неё с одобрением.

Фан Сяоци не поняла, хвалит он её или насмехается, и с подозрением посмотрела на него.

Шэнь Синхэ едва заметно улыбнулся и поднял веер: — Министерство наказаний пришло именно к такому выводу: Ма Цзымин, движимый какими-то тайными мотивами, устроил для своих друзей тщательно спланированное представление самоубийства!

Фан Сяоци нахмурилась.

— Его Величество был в ярости, — сказал Шэнь Синхэ со злорадным смешком. — На самом деле, следователи Министерства наказаний считали, что Ма Цзымин был одержим духом девушки с картины, который заставил его покончить с собой. Но если бы они осмелились сказать это вслух, то не отделались бы выговором от императора, а лишились бы своих должностей.

— Мне кажется, господа из Министерства наказаний были не так уж далеки от истины, — сказала Фан Сяоци, моргнув.

— Какие могут быть истины в этих россказнях о призраках? — лицо Шэнь Синхэ потемнело. — Раз вы так в этом уверены, может, вам стоит пойти работать в Министерство наказаний?

— Правда? — обрадовалась Фан Сяоци.

— Мечтать не вредно!

— Но… если это не был злой дух, то зачем кому-то устраивать всё это, чтобы так ужасно умереть? — пробормотала она, опустив голову.

— Хотя верёвку дёрнул сам Ма Цзымин, есть одна деталь, которая опровергает версию самоубийства, — сказал Шэнь Синхэ.

Он указал веером на расстояние от петли до стола: — Я измерил рост Ма Цзымина. Даже встав на цыпочки, он не смог бы дотянуться до стола, ему не хватало бы как минимум трёх цуней (около 10 см). Кроме стола, здесь не на что было встать, поэтому он не мог сам затянуть петлю. А поскольку за занавесом никого не было, это значит…

— Это значит, что его поднял призрак, — быстро подхватила Фан Сяоци.

Шэнь Синхэ холодно посмотрел на неё.

Фан Сяоци тут же замолчала.

— Это значит, что его повесили ещё до прихода гостей, и перед ним висел конец верёвки. Он знал, что если дёрнет за неё, то умрёт, но удушье заставило его инстинктивно схватиться за верёвку! — сказал Шэнь Синхэ с мрачным видом.

— Но вы же говорили, что гости сидели в зале четверть часа. Значит, капитан Ма провисел в петле целых пятнадцать минут, прежде чем дёрнуть за верёвку? — усомнилась Фан Сяоци.

— Обычный человек не смог бы так долго провисеть в петле, он бы давно умер! — поднял брови Шэнь Синхэ. — Я тоже долго не мог этого понять, пока не допросил всех гостей. Кто-то случайно упомянул, что на столе был «сушань», и тогда мне всё стало ясно.

— Это тот самый десерт изо льда и снега? — с мечтательным видом спросила Фан Сяоци. — Он похож на маленькую снежную гору, украшенную цветами. Должно быть, очень вкусный.

Шэнь Синхэ посмотрел на неё.

— Я несколько раз доставляла сушань в дома знатных господ, — поспешила объяснить она. — Я быстро бегаю, и если обернуть коробку с едой ватой, то даже летом сушань не растает по дороге.

Шэнь Синхэ на мгновение почувствовал к ней сочувствие.

— Сушань готовят так: растапливают масло почти до жидкого состояния, добавляют сок сахарного тростника или мёд, придают массе форму горы, а затем замораживают в леднике, — продолжил он после паузы. — Усадьба находится далеко от города, поэтому сушань наверняка готовили здесь. Я спросил старого слугу Дуна, и он сказал, что в усадьбе есть ледник.

— Ледник… — Фан Сяоци не понимала, какое отношение ледник имеет к делу, но через мгновение её осенило. — Лёд!

— Именно, — с одобрением кивнул он. — Вы превзошли этих бездарей из Министерства наказаний.

— Не смеет подчинённая, — поспешно ответила она.

Он тихо рассмеялся и сказал: — Всё очень просто: до прихода гостей кто-то повесил Ма Цзымина, подставив ему под ноги кусок льда.

Фан Сяоци посмотрела на стол, представляя себе эту картину: Ма Цзымин висит в петле, верёвка туго затянута на шее. Чтобы освободиться, ему нужна опора. Но он лишь кончиками пальцев касается льда, который к тому же скользкий, и не может встать на него, чтобы снять петлю. Он задыхается.

Рядом с ним висит верёвка, но он не смеет за неё потянуться, потому что знает, что к ней привязана доска с ножами, которая упадёт на него, если он дёрнет за верёвку.

Лёд медленно тает, петля всё глубже врезается в кожу, хрящи в горле вот-вот сломаются.

Он слышит, как за занавесом садятся его друзья, слышит их смех, но не может позвать на помощь.

Он медленно умирает от страха.

Кусок льда становится всё меньше, и, задыхаясь, он инстинктивно хватается за единственную опору, обрекая себя на смерть.

— Последние минуты капитана Ма были настоящей пыткой, — сказала Фан Сяоци, с трудом переводя дыхание.

— Но в этой истории есть несколько неясных моментов, — задумчиво произнёс Шэнь Синхэ.

— Каких?

— После убийства красавица Бай Мэй исчезла. Её нет ни в доме, ни на картине. Она словно растворилась в воздухе. Конечно, она главная подозреваемая, но Ма Цзымин был крупным и сильным мужчиной. Если только она не обладает нечеловеческой силой, она не смогла бы ни подвесить его, ни установить доску с ножами. Для этого нужно как минимум два человека.

— Кроме того, если человек висит в петле, опираясь ногами на лёд, то, если всё рассчитать правильно, он сможет немного дышать, но не сможет освободиться, — сказал он, указывая на петлю. — Но если он мог дышать, то должен был издавать хоть какие-то звуки, даже слабое хрипение, которое услышали бы гости. Но Ма Цзымин не только не звал на помощь, он вообще не издавал ни звука.

— Может, он не мог говорить из-за петли на шее? — предположила Фан Сяоци.

— Нет, мог. Я уверен. Потому что я проверял.