Глава 1

Зима шестнадцатого года Юаньхэ.

Алая шёлковая лента, привязанная к сухой ветке дерева, громко хлопала на пронизывающем зимнем ветру.

Вся главная улица Юаньцюй пестрела развевающимися на ветру красными лентами.

Десять ли были украшены свадебными украшениями. Из великолепной восьмиконной упряжки изящная рука знатной особы бросала в толпу горсти серебряных монет из сосуда, инкрустированного нефритом и золотом.

Люди кинулись подбирать монеты.

— Чжао Хэ, дочь князя Гун, скромна и изящна, добродетельна и целомудренна… Помня о том, что её отец и брат погибли за страну, оставив её одну, и скорбя вместе с ней, Я, император, повелеваю: сын мой, Наследный принц, достигший двадцати лет, дарует ей брак и пожалует титул наложницы. Церемония бракосочетания состоится сегодня.

Изысканные шёлковые цветы, висевшие на облупившемся углу дома, вот-вот готовы были упасть. Только что закончившийся снегопад начался снова, и белые хлопья густого снега постепенно покрывали алые украшения.

Во дворе старого, давно не ремонтировавшегося дома, толпились люди, стоявшие на коленях.

Лишь девушка в красном платье неторопливо прислонилась к резным деревянным перилам. Её лицо было ещё белее, чем зимний снег, а на щеках горел неестественно яркий румянец, придавая ей несколько комичный вид.

Девушка долго не принимала указ. Старая няня, стоявшая на коленях у её ног, обняла её за ноги и со слезами взмолилась: — Госпожа, не ради нас, слуг, а ради нашего господина, примите этот указ!

Чжао Хэ горько усмехнулась. Она прожила всю жизнь в гордости и не ожидала, что в конце концов останется одна, покинутая всеми.

Всего полмесяца назад красивое лицо Лу Чжао смущённо шептало ей, что, как только он вернётся с фронта, он женится на ней, а когда страна успокоится, они вместе восстановят резиденцию князя Гун.

Она дождалась вести о победе, но не дождалась своего А-Чжао.

Силы постепенно покидали Чжао Хэ, дыхание становилось всё слабее. С кровавым плевком, полным ненависти, она упала на белоснежный снег.

Сквозь дрёму она услышала знакомый, но в то же время незнакомый, полный ужаса крик:

— А-Хэ!

…

Сквозь занавеску из нитей нефрита и яшмы можно было увидеть свернувшуюся калачиком девочку тринадцати-четырнадцати лет. За окном падал лёгкий снежок, но в комнате было жарче, чем летом.

Девочка что-то бормотала во сне, её тонкие брови были нахмурены, и из её горла вырывались тихие всхлипы.

Цинь момо отряхнула с себя снег и, приоткрыв дверь, услышала тихие всхлипы, похожие на плач маленького зверька.

— Боже правый! — воскликнула Цинь момо и поспешила в комнату.

Как она и думала, их драгоценная госпожа, маленькая забияка, вся в слезах. Кто, кроме Восьмого принца, по которому госпожа сохла, мог довести её до такого состояния?

Мать Восьмого принца рано умерла, а его семья не была знатной. Если бы не покровительство госпожи, разве смог бы он жить так беззаботно, как сейчас?!

Бедная глупышка, в её глазах и сердце был только Восьмой принц, и она упускала других достойных юношей с безупречной репутацией.

Цинь момо сердилась на Чжао Хэ, но всё же любила её, как собственную дочь. Видя, как горько плачет девочка, она готова была сама расплакаться. Няня взяла Чжао Хэ на руки и стала нежно поглаживать её по спине.

Девочка в её объятиях постепенно успокоилась. Цинь момо посмотрела вниз и встретилась взглядом с широко распахнутыми карими глазами.