Глава 2. Семейный совет

Зима на юге была настоящим испытанием для Тан Юйчэнь. Казалось бы, и не холодно — реки не замерзали, но её маленькое тельце постоянно била дрожь.

Полевая работа была закончена, и взрослые начали готовиться к Новому году. Сегодня, восемнадцатого числа двенадцатого лунного месяца, снова был базарный день, и мама с бабушкой отправились туда за покупками. Дедушка остался в деревне, а папа был дома и присматривал за ним.

— Малышка, это кровать, это шкаф, это дверь… — говорил он дочери.

— Есть кто дома? — раздался голос.

— Третья тётушка пришла, что-то случилось? — Тан Цзяньхун, держа дочь на руках, вышел навстречу.

— Пятый дома? — спросила она. — Я хотела узнать, определились ли вы с мясом для новогоднего стола? Мы будем резать свинью двадцать второго, хотите заказать немного?

— Я не знаю, что решили родители. Когда они вернутся, я дам вам знать.

— Хорошо, буду ждать вестей, — сказала третья тётушка и направилась к выходу, добавив: — Твоя дочка всё краше, вся в мать.

— Слышала, малышка? Мы такие же красивые, как мама, настоящая будущая красавица, — Тан Цзяньхун радовался, когда хвалили его дочь. Он искренне любил этого ребёнка. Родители тоже любили внучку, и он никак не мог понять свою жену. Впрочем, они ещё молоды, через пару лет смогут родить и сына, это не противоречит политике государства.

Но с тех пор, как родилась дочь, жена, кроме как кормить её, больше ни разу не взглянула на неё. Ребёнок тоже не искал её внимания, спокойно сидел с бабушкой, не плакал, разве что пару раз пискнет, когда проголодается, а наевшись, сразу засыпал. Бабушка говорила, что не встречала такого спокойного ребёнка.

Глядя в чёрные глаза дочери, он иногда задумывался: неужели ей всего шесть месяцев? Она казалась ему такой смышлёной, словно понимала всё, что говорят взрослые. Когда он делился этими мыслями с матерью, та лишь говорила, что он преувеличивает, но он чувствовал, что это не так.

Глядя на спящее улыбающееся личико дочери, он чувствовал, как тает его сердце, и невольно улыбался в ответ. Как же хорошо иметь своего ребёнка.

Когда Тан Юйчэнь проснулась, было уже время ужина. Мама и бабушка вернулись с рынка, купив много всего к празднику. Для Тан Юйчэнь они приобрели кусок яркой ткани, из которой бабушка собиралась сшить ей тёплую куртку.

Мать разговаривала с отцом.

— Сегодня на рынке я встретила сестру и её одноклассницу. Та рассказала, что сейчас в Гуандуне можно хорошо заработать. Её родственник в прошлом году скопил три тысячи юаней, и после Нового года они с мужем тоже туда поедут. Моя сестра сказала, что обсудит это с мужем. Может, и нам туда отправиться? От работы на земле никакого дохода, только устаёшь до смерти.

— Завтра я схожу к сестре, а потом вместе с ней к её однокласснице, чтобы всё обговорить. Как думаешь, может, после Нового года и мы махнём в Гуандун?

Тан Цзяньхун молчал, попыхивая сигаретой и пуская дымные кольца. Некоторые из его одноклассников тоже уехали на заработки, кто-то даже обращался к нему с предложением присоединиться, но он отказывался. У него были свои причины: брат и сестра жили в городе, и если он тоже уедет, кто будет заботиться о родителях? Дочь ещё слишком мала, брать её с собой не с кем, а оставлять — значит обременять стариков. Да и брат с сестрой не смогут помочь.

Он тяжело вздохнул.

Чэнь Лань, видя, что Тан Цзяньхун молчит и только курит, вспылила: — Ты можешь хоть что-нибудь сказать? Или думаешь, что от одного курения решение само придёт? Из тебя слова не вытянешь!

Тан Цзяньхун взглянул на Чэнь Лань, взял на руки проснувшуюся дочь и вышел из комнаты. В сердцах Чэнь Лань швырнула на пол бамбуковую корзину, продолжая ругаться. Вскоре послышался ещё один грохот.

— Доченька, не бери пример с мамы. Женщина должна быть нежной, твоя мама — исключение. Вот такие, как она, мне нравятся, — бормотал Тан Цзяньхун, направляясь с дочерью в комнату родителей.

— Что опять за грохот? Только что всё было спокойно, что случилось? — спросила бабушка, забирая Тан Юйчэнь на руки.

— Где отец? — Тан Цзяньхун сел на стул и снова закурил.

— Твой отец ушёл к третьей тётушке, заказал десять цзиней свинины. Расскажи, что случилось? — Бабушка поцеловала внучку, приговаривая: «Моя хорошая», и вопросительно посмотрела на сына.

— Она хочет после Нового года уехать на заработки в Гуандун.

— Что? Да она совсем с ума сошла! А как же земля? А ребёнок? Язык без костей, что хочет, то и говорит, не думая о последствиях! — возмутилась бабушка, положила внучку на кровать и села на стул.

— Невестка, что ты там бросаешь? — раздался из двора голос дедушки.

— Ничего, случайно уронила, — приторно-сладким голосом ответила Чэнь Лань. Бабушка презрительно поджала губы. Эта невестка была из тех, кто задирает нос перед слабыми и заискивает перед сильными. В их семье она боялась только мужа.

Дедушка вошёл в комнату, взглянул на младшего сына и, сев рядом с внучкой, начал играть с ней. Тан Цзяньхун посмотрел на отца, желая что-то сказать, но не зная, с чего начать.

Бабушка, видя молчание сына, покачала головой. Этот сын был хорош во всём: умный, общительный, умел всё делать, но вот перед женой робел, терялся.

Тан Юйчэнь смотрела то на дедушку, то на бабушку с отцом. Ей хотелось как-то разрядить обстановку, но она понимала, что это дело взрослых, а она ещё не умеет говорить. Да и если бы умела, всё равно не имела бы права голоса.

Дедушка взял Тан Юйчэнь на руки. — Малышка, соскучилась по дедушке? Что ты сегодня делала?

Тан Юйчэнь что-то лепетала на своём младенческом языке, размахивая ручками, чем очень развеселила дедушку. — Что ты хочешь рассказать дедушке, малышка?

Бабушка тоже рассмеялась, глядя на внучку. Она взяла купленную на рынке погремушку и начала играть с ней перед внучкой, то приближая, то отдаляя игрушку, отчего та радостно взвизгивала.

Тан Юйчэнь вздохнула про себя. Легко ли ей, взрослому человеку, изображать из себя несмышлёныша, чтобы развлечь взрослых? Эх, нелёгкая это работа.

— Что случилось? — спросил дедушка.

Тан Цзяньхун постучал трубкой о край стола и встал.

— Она сегодня на рынке встретила знакомую, которая рассказала, что после Нового года собирается на заработки в Гуандун.

Дедушка замолчал, продолжая держать внучку на руках, и посмотрел на сына.

— А ты что думаешь?

— Я послушаю тебя, отец.

— Подождём, пока вернутся твои брат с сестрой, тогда и решим.

— Хорошо.

— Жена, ужин готов?

— Да, ждала только тебя.

Вечером, лёжа в постели, Тан Личэн смотрел в потолок. Спустя долгое время он вздохнул и спросил: — Как думаешь, отпускать их?

— Куда отпускать? Бросать дом? Тебе скоро семьдесят, мне шестьдесят восемь. Кто будет обрабатывать землю? — Тан Сюйши повернулась на другой бок.

— После Нового года я уйду с поста главы деревни. Сейчас реформы, многие молодые люди уезжают на заработки, там платят больше, чем за работу в поле. Я боюсь, что мы сдерживаем детей.

— А что делать с землёй?

— Посмотрим, — Тан Личэн повернулся на другой бок и закрыл глаза.

В другой комнате молодые супруги тоже не спали. Тан Цзяньхун посмотрел на жену, которая лежала к нему спиной, и тяжело вздохнул.