Глава 5 (Часть 2)

Раньше она часто слышала от Чэн Вуи упоминания о Ху Эньгуане. Тот говорил, что Ху Эньгуану не суждено быть молодым господином, но он изо всех сил старается изображать из себя богатого щеголя. Однако, когда дело доходит до серьезных вещей, он притворяется немым. Отец Ху, осторожный и предусмотрительный, зарабатывал гроши, работая на Сюй Хуана, но сын рано или поздно все растратит. Ху Эньгуан никогда не принимал это всерьез, учеба его не заботила — он работал урывками, без всякого постоянства. Три месяца назад господин Гу лично пришел к нему домой, чтобы отчислить его.

Ху Эньгуан ткнул пальцем почти в самый нос Гу Цинхэну, издеваясь над ним: «Похоже, ты совсем запутался и не знаешь высоты неба и толщины земли. Приехал в Цзяндун и даже не удосужился узнать, кто здесь главный. Все в школе Цзяндун исправно платят мне за защиту. Почему ты один не хочешь платить?»

— Кто знает, почему господин Гу так его выделяет, — вставил кто-то из студентов, вышедших на пленэр, явно желая добить лежачего. Остальные подхватили, гомоня наперебой, всем хотелось поучаствовать в зрелище. — Все носят студенческую форму, только ему позволено не носить.

Подумать только, эти люди целыми днями разглагольствовали с видом праведников, будто они самые честные и неподкупные во всем мире. А теперь намеренно льстили Гу Цинхэну, словно только и ждали, чтобы его выставили на всеобщее посмешище.

Дун Лин это не понравилось.

— Что за доблесть — обижать людей? — Она поставила бамбуковую корзину и вышла из-за чайных кустов.

— О! — воскликнул Ху Эньгуан. — Да это же юная хозяйка из семьи Дун! Что, сегодня тоже ищешь моего покровительства в своем бизнесе?..

Слово «покровительство» он произнес с особым нажимом, явно намекая на что-то.

Дун Лин развела руками: «Ты, Ху Эньгуан, конечно, шикарный, никто с тобой не сравнится. Неудивительно, что ты свысока смотришь на учеников. Оказывается, сам живешь за их счет». С этими словами она схватила блюдце с акварелью и швырнула в Ху Эньгуана, заставив его отшатнуться на два шага, уворачиваясь от летящих брызг краски.

— Даже сильный дракон не задавит местную змею, — Ху Эньгуан нагло ухмыльнулся ей, шагнув вперед в своих потертых кожаных ботинках. — Ради Чэн Вуи, если ты встанешь на колени и вытрешь мне ботинки, я, так уж и быть, прощу тебя, великодушно не заметив проступка.

Дун Лин на этот раз не спешила. Она медленно закатала рукава. Ху Эньгуан не успел среагировать, как его руки были неожиданно заломлены за спину. Получив удар под колени, он рухнул на землю, согнувшись, — выглядело это очень комично.

— Разуй свои дырки-глаза и смотри внимательно! Впредь, увидев меня в Цзяндуне, будешь обходить стороной. Не надо мне тут увиливать, устраивать театр теней. По крайней мере, не переходи черту. Чэн Вуи — простофиля, ты его водишь за нос, но я не он. Больше всего не терплю, когда при мне творят беззаконие.

Ху Эньгуан был силен и упрям, но никак не мог вырваться из ловкого захвата Дун Лин. В душе он проклинал тех двух желторотиков за беспомощность, а вслух попытался договориться с Дун Лин: «Из-за этого парня, не то Чжана, не то Вана, идти против меня… Подумай, стоит ли оно того».

— За Гу Цинхэна я заступлюсь, решила твердо, — Дун Лин приподняла подбородок и, прищурившись, посмотрела на лежащего у ее ног человека. Ее голос звучал решительно.

Однако ее геройство продлилось недолго. Люди Ху Эньгуана оказались не совсем бестолковыми и успели позвать подмогу. Вскоре целая толпа хлынула на гору Аньлушань. Будь Дун Лин одна, она бы, худенькая и легкая, тут же удрала. Но Гу Цинхэн все еще стоял здесь.

В конце концов, она не смогла просто уйти.

Она решительно запрыгнула Гу Цинхэну на спину, ничего не говоря.

Если ему сломают руку или ногу — она возьмет всю ответственность на себя. Но она не допустит, чтобы его избили до синяков. Только так она считала правильным.

Однако Гу Цинхэн не оценил ее порыва. Схватив ее за руку, он одновременно проложил путь к бегству, уводя ее вглубь чайных зарослей. Они пригнулись и двинулись вперед. Увидев мелькнувший впереди край одежды, они одновременно споткнулись. В следующее мгновение она снова оказалась сверху на Гу Цинхэне, на этот раз упав прямо ему на грудь.

— Дун Лин, — она хитро улыбнулась, отчетливо произнося свое имя, словно боясь, что он не поймет. — Дун — как у Дун Чжо, Лин — как в «живые существа страдают».

А Гу Цинхэн под ней нахмурился, будто она проявила к нему неуважение: «Юная хозяйка, прошу вас, ведите себя прилично».

Дун Лин сначала подумала, что он просто сдержан, но жар, исходящий от места, которого касалась ее ладонь, становился все ощутимее. Она прикусила губу. Будучи уже опытной в некоторых вопросах, она не смела больше шевелиться и от смущения не решалась поднять голову.

Так продолжалось до тех пор, пока начальник Чэнь, получив известие, не прибыл с опозданием со своими людьми.

Всех задержанных доставили в полицейский участок, где они выстроились в очередь на допрос.

— Достаньте дело Дун Лин и добавьте еще одну запись, — начальник Чэнь отпил теплого чая, поставил крышку на чашку и вынес вердикт. — Напишите: неподобающее поведение.

Дун Лин опешила. Это было явное ложное обвинение. Она не собиралась становиться козлом отпущения: «Господин начальник Чэнь, вы великодушны и всегда отличались проницательностью. Не обвиняйте невиновного человека!»

— А кто виноват, что у тебя столько предыдущих проступков? Целыми днями занимаешься непонятно чем, да еще и обижаешь этого Гу Цинхэна, — начальник Чэнь служил пятнадцать лет и знал Дун Лин как облупленную, поэтому в его голосе прозвучали отеческие нотки. — Твоя вина не так велика, как у Чэн Вуи. Попадешь в камеру позже него, а выйдешь раньше.

Из-за этой драки даже Дун Лин попала в тюрьму. Были свидетели, и все в один голос твердили, что именно она, Дун Лин, первой начала драку. Ее посадили в соседнюю камеру с Чэн Вуи — одни оковы, четыре стены.

Только теперь, успокоившись, она смогла вспомнить детали произошедшего. Оказалось, что именно Гу Цинхэн вывел ее из окружения. Судя по его движениям, он, скорее всего, был опытным бойцом.

Получается, когда Ху Эньгуан издевался над ним, он намеренно не реагировал.

Чэн Вуи, прислонившись к стене, прислушивался к звукам из камеры Дун Лин: «Кто тебя обидел?»

— Гу Цинхэн, — Дун Лин произнесла это почти сквозь зубы. — Скажи на милость, как человек может быть таким тихоней с гнильцой?