Глава 10: Трагедия братьев Фу (Часть 2)

Цяньлун уже собирался устроить разнос, но тут подоспела новая группа вызванных придворных лекарей.

Охваченный тревогой за любимого сына, Цяньлун лично повел лекарей осматривать Пятого князя.

Решив, что товарищи по учебе и другие князья только мешают и создают шум, он отослал их всех по домам, дав этой беспокойной компании выходной, чтобы успокоить нервы.

Хотя Одиннадцатый и Двенадцатый князья переживали за старшего брата и готовы были сами пострадать вместо него, Цяньлун все равно отправил их обратно в Резиденцию князей, вручив большие и малые подарки «для успокоения».

События дня еще до ужина разнеслись по всему дворцу и за его пределы, в точности как и ожидали братья. Поэтому два князя спокойно пили ароматный чай, ели пирожные и увлеченно обсуждали сплетни.

— Этого Фу Эртая даже жаль немного. Он действительно пролежал без сознания несколько часов, и никто им не занимался, — Одиннадцатый князь с удовлетворением вздохнул, заедая слова изысканным бобо. — Его ведь конское копыто задело неслабо. Да еще столько времени провалялся без присмотра. Жаль, а ведь Учитель У хвалил его за поставленные удары. Боюсь, даже если вылечится, толку от него уже не будет.

Вынужденный «любоваться луной» Восьмой князь сосредоточенно лущил семечки. Он бы не отказался выпить пару чарок вина, да возраст не позволял. Попытка подговорить Одиннадцатого выпросить вина у Шестого князя закончилась тем, что их обоих прогнали.

— У него внутренние повреждения. Как можно было так грубо его переносить, чтобы это не сказалось? Счастье еще, что его вообще удалось спасти. Жаль только нашего Пятого брата, который пострадал ни за что. Лекари устроили целый консилиум, долго суетились, диагнозов наставили непонятных, а лекарств выписали целую корзину. Как бы его не залечили до смерти.

Одиннадцатый князь развеселился, вспомнив, как Пятый князь чуть не подпрыгивал от раздражения из-за нравоучений лекарей. Он выбрал самое красивое бобо и поднес ко рту Восьмого князя:

— Давай-давай, брат сегодня тебя обслужит. Двенадцатый брат, ты сегодня действительно отличился. А я еще ругал тебя за то, что ты суетишься и снова и снова зовешь лекарей. Не ожидал, что благодаря этому Фу Эртай проваляется целых четыре часа.

Восьмой князь улыбнулся и без церемоний откусил бобо прямо с его руки:

— Раз уж пообещал брату, то, естественно, нашел способ это сделать. Разве ты не знаешь придворных лекарей? Чем больше их собирается, тем меньше они решаются действовать. Обязательно будут долго тянуть, прежде чем выпишут какой-нибудь безобидный рецепт. К тому же, Хуан Ама, видя, как суетятся столько лекарей, естественно, забеспокоится вдвойне. Кто тогда вспомнит о виновнике происшествия Фу Эртае?

— А ты не боялся, что лекари проболтаются, если их будет слишком много? — Одиннадцатый князь не успел договорить вопрос, как сам все понял и хмыкнул. — Вот я дурак.

Во дворце было заведено: лекари смело назначали лечение, только если болезни не было. Вылечил — получи заслугу. А когда их много, даже те, кто не гонится за наградой, оказываются под давлением остальных.

К тому же, Цяньлун, изначально разгневанный, видя нерешительность стольких лекарей, сильно забеспокоился. А когда лекари наконец сообщили, что серьезной опасности нет, его беспокойство сменилось радостью, и он даже забыл о своем первоначальном гневе.

В тот момент там было столько народу, но кроме слуг, сопровождавших Пятого князя на конной прогулке и получивших порку палками, остальных даже не пожурили. Напротив, обоих князей похвалили за уважение к старшему брату и уместные действия.

Восьмой князь взял оставшуюся половинку бобо и стал медленно есть сам. В прошлой жизни у него был слабый желудок, и он постоянно сидел на щадящей диете. Такое трудноперевариваемое бобо с финиковой пастой он действительно давно не ел.

— Без Фу Эртая, щеголяющего рядом, в Императорском кабинете, должно быть, несколько дней будет спокойно.

Одиннадцатый князь долго смотрел на Восьмого князя, моргая, а потом вдруг расцвел улыбкой, словно пион, и таинственно прошептал ему на ухо:

— Двенадцатый брат, раз уж мы делаем добрые дела, нельзя думать только о себе. Давай заодно сделаем доброе дело и для телохранителей — уберем и этого Фу Эрканга заодно?

— ...

Одиннадцатый князь был полон решимости творить добро. И вот, в один погожий, солнечный день, старший сын семьи Фу вступился в ресторане за уличную певицу и был жестоко избит толпой.

Что еще печальнее, среди нападавших не было никого рангом ниже графа или маркиза. Отомстить было невозможно.

И самое печальное: все эти люди были известными в столице никчемными прожигателями жизни, такими, которых уличные торговки могли гонять по всей улице.

Быть избитым до полусмерти такой шайкой общепризнанных слабаков с мягкими кулаками и тугими животами — после этого о выдающихся боевых навыках Фу Эрканга больше никто не упоминал...

Братья Фу потерпели крах, а Пятый князь был убит горем и возмущен.

Он и так чувствовал себя виноватым перед Фу Эртаем, постоянно отправляя в дом Фу лучшие лекарства, накопленные за долгие годы, и ежедневно поторапливая лекарей навещать его.

Позже, узнав, что из-за грубого обращения и задержки с лечением Фу Эртай не сможет встать на ноги по меньшей мере месяц, он стал еще больше корить себя, постоянно вздыхая и стеная. Он так колотил по большому османтусу во Дворце Цзиньян, что ободрал половину коры.

Пока он терзался угрызениями совести, до него дошла весть, что избили и Фу Эрканга. Пятый князь, считавший себя человеком чести и преданности, тут же воспылал праведным гневом. Он взялся за кисть и написал трогательное сочинение (постойте, Эрканг ведь еще жив, зачем спешить с эпитафией?), которое со слезами на глазах зачитал Цяньлуну (заодно и поминальный плач устроил). Он требовал сурово наказать виновных: если не сажать в тюрьму лет на семнадцать-восемнадцать, то хотя бы дать сто-двести ударов палками и заставить прийти в дом Фу с поклоном и извинениями.

Цяньлун оказался в затруднительном положении. Сначала укоризненные взгляды Лин-фэй, затем умоляющий взгляд любимого сына... Как человек, также считавший себя верным и преданным, он чувствовал, что принять решение будет нелегко.

Какими бы ни были эти прожигатели жизни, они все же были сыновьями знатных людей. Разобраться с ними было легко, но трудно было сделать так, чтобы их влиятельные семьи не затаили обиду.

Тем более что эти сановники и аристократы уже опередили его и сами наказали своих сыновей. Он не мог ради какого-то слуги-боои заставить этих уважаемых и заслуженных сановников снова вытащить своих сыновей и высечь их.

Честно говоря, эти зачинщики во главе с Дуолуном своими многолетними «славными» подвигами уже создали в сознании Цяньлуна незыблемый образ никчемных людей, которых не стоило и спасать.

Цяньлун совершенно не хотел тратить время на разбирательства из-за какой-то драки из-за ревности. Эта шайка бездельников ничего не умела, кроме как устраивать скандалы, валяться на земле и громко рыдать — у каждого был свой коронный номер. Ударишь его палкой раз, а он завоет на десять ладов. Думая об этом, Цяньлун тоже помрачнел. Ну вот скажи, Эрканг, ты же такой хороший юноша, зачем ты полез драться с этими никчемными за какую-то певичку?

И что еще важнее, после того как те старые сановники сообща рассыпались в извинениях, Цяньлун уже проявил великодушие и отклонил все их прошения о помиловании...

Глядя на Пятого князя, который жалобно смотрел на него и явно не собирался уходить без решения, Цяньлун чувствовал огромное давление...

За пределами дворца, узнав, что Пятый князь ежедневно бегает во Дворец Янсиньдянь и на коленях умоляет сурово наказать их сыновей, столичные сановники были крайне раздосадованы и глубоко оскорблены. Несколько дней подряд Фулунь, являясь на утренний доклад, чувствовал, как у него холодеет спина...