Глава 9 (Часть 2)

Я тыкала кистью в бумагу, мысли путались, и я представляла себе вместо листа самодовольное лицо Нурарихёна.

Господи, пошли на него молнию, пожалуйста.

На слегка желтоватой бумаге проступали темные чернила. Пара жалобных глаз смотрела на меня.

Я демонстративно отвернулась, показывая, что меня не проймешь. Оно начал беспокоиться, усиленно хлопая глазами, пытаясь выглядеть еще более несчастным.

Ха, наивный. Даже Нурарихён, этот ходячий соблазн, не смог поколебать мою решимость, не говоря уже о сопляке.

— Ладно, красавица, я скажу, — Оно сдался, и я, бросив на него взгляд, навострила уши. — На самом деле, я хочу, чтобы ты написала любовное письмо Харуке из соседней деревни.

Я чуть не подавилась собственным языком: — Оно! Сколько тебе лет?!

В голове вдруг заиграла песенка: «Не рвите цветы у дороги, друзья…»

Оно гордо выпятил грудь: — Одиннадцать. Моему отцу было четырнадцать, когда я родился!

Вот это да! Не стоит недооценивать скороспелость в Ниппоне. Говорят, в Японии XXI века шестнадцатилетних девственниц не найти, теперь я в это верю.

Вздохнув, я взяла чистый лист, немного подумала и начала писать. Мягкая кисть скользила по бумаге, оставляя за собой смелые, размашистые линии.

— Что это за каракули? Я ничего не понимаю.

— Это скоропись монаха Хуай-Су, неудивительно, что ты не можешь разобрать. — Надо сказать, что с учетом прошлой жизни я практиковалась в каллиграфии целых двадцать лет. — Слушай: «Видел море — реки малы, видал облака — дымка жалка».

Оно поднял голову, на его лице было ясно написано: «Ничего не понял».

Я устало потерла виски, скомкала лист и мысленно посетовала на низкий уровень культурного развития в Ниппоне: — Как зовут твою девушку?

— Харука.

Мои глаза загорелись, я отложила кисть и выпалила: — Весна цветет, осенняя луна, когда ж конец?!

— «Весна цветет, осенняя луна, когда ж конец?!» — Оно опустил голову, его плечи затряслись, и раздался резкий смех. — Не ожидал, что такая красавица еще и в поэзии разбирается.

Тлетворная аура ёкая мгновенно окутала Оно, сплетаясь в черную тень. Тело мальчика стало меняться, превращаясь в монстра с восемью щупальцами. Острые щупальца разрывали детскую спину, оставляя кровавые раны. Восемь щупалец сплелись в клубок, на котором колыхались окровавленные куски плоти. Ёкай, попавший в барьер, принял свой истинный облик.

Мощный поток негативных эмоций захлестнул меня, сердце словно разрывалось на части, боль пронзила все тело, заставляя его содрогаться.

Резкий запах крови смешивался с запахом гнили и сладковатым металлическим ароматом. Я зажала нос, упала на землю, мне стало трудно дышать.

— Негодяй! Что… ты… сделал… с Оно?!

Сердце пылало гневом и ненавистью. Я с трудом поднялась, гневно глядя на паука-ёкая, принявшего свой истинный облик. Но под воздействием его мощных негативных эмоций я не могла даже пошевелиться.

Я ненавидела свою слабость.

Красная паучья лапа пронеслась мимо, поднимая волну зловония. Я отчетливо видела мелкие шипы у основания острой лапы, которые вонзились в мое правое плечо. Когда лапа выдернулась, на ней блеснула моя кровь.

Мое хрупкое тело не могло вынести разрывающей боли, пронзившей меня до костей. Я задрожала, и из глаз хлынули слезы.

— Заберем ее и съедим.

Когда все восемь паучьих лап коснулись меня, в мой разум хлынул поток информации.

Крики людей, кроваво-красное небо, уродливые лица ёкаев промелькнули перед глазами, как кадры фильма. Я закусила губу, чувствуя металлический привкус крови.

Слезы текли по щекам. Не в силах больше выносить боль и негативные эмоции, я потеряла сознание. Перед глазами все еще мелькали кровавые сцены убийств, словно видения ада на земле.

Только теперь я поняла, насколько прекрасны были мои четырнадцать лет жизни, о такой жизни большинство людей могли только мечтать. И все же я не хотела возвращаться в ту роскошную клетку.

— …Нура…рихён…

Я и представить себе не могла, что в момент смертельной опасности, на грани гибели, первым, о ком я подумаю, чье имя произнесу, будет Нурарихён.

Я не боялась смерти, но мне было ужасно любопытно, какое у него будет лицо, когда он увидит мой труп. Насколько искренни были слова ёкая, клявшегося в любви с первого взгляда?