Глава 5 (Часть 2)

Не раздумывая, я схватила его за волосы и дернула!

Надо же преподать урок этому нахалу! Неужели он думает, что девушки из Поднебесной позволят ёкаям собой помыкать?

Волосы в моей руке вдруг исчезли, словно их и не было. Я нахмурилась и снова подняла голову. В поле зрения появились несколько книг.

Рука, державшая книги, была изящной, с длинными, но не острыми ногтями, отливающими нежно-розовым. На боковой стороне пальцев виднелись едва заметные мозоли — рука воина, привыкшая держать меч. Но даже это не могло скрыть того факта, что у него были очень красивые руки.

— Слышал, ты любишь читать. Я принес тебе кое-что, — Нурарихён говорил со своей обычной наглой самоуверенностью.

Мое сердце дрогнуло. Я посмотрела на него уже не так сердито и пробормотала: — Спасибо.

Взяв книги, я уже не могла сердиться. В душе затеплилась благодарность. Пусть Нурарихён ведет себя немного странно, но в целом он неплохой.

Со смешанными чувствами, под внимательным взглядом Нурарихёна, я открыла первую книгу.

«Нурарихён — цветок в зеркале, луна в воде. Иллюзия, мираж. Ёкай, воплощающий мечты».

Выражение моего лица стало… сложным. Я закрыла первую книгу и открыла вторую.

«Нурарихён в японском фольклоре: считается главой всех ёкаев».

Я молча уставилась на первую строчку, помолчала и открыла третью книгу.

«Однако его поведение не соответствует образу лидера. Он является без приглашения под вечер, когда все заняты, садится в гостиной и пьет чай».

Я обернулась. Нурарихён как раз наливал себе чай. Играющие блики огня смягчали его красивые черты лица. Мой свежезаваренный Тяньпин Хоукуй переливался в чашке всеми цветами радуги.

Я нервно дернула уголком глаза и взяла следующую книгу.

«Домочадцы гадают, кто же это пожаловал, но из-за занятости не могут разглядеть его истинную сущность. Этот ёкай появляется именно в такие моменты, умело пользуясь рассеянностью людей».

«…Внешне он иногда напоминает монаха, но чаще — торговца, неторопливо расхаживающего, словно богатый господин».

…

Я перевернула страницу на титульный лист. Там красовалось название, словно насмехаясь над моей недавней благодарностью: «Нурарихён в японском фольклоре».

Вот же! — не сдержавшись, выругалась я про себя. Какая же я наивная! Этот тип — просто бессовестный наглец!

Какой там глава ёкаев! Да чтоб тебя!

Я бросилась к нему, выхватила чашку, которую он уже подносил ко рту, и, глядя ему в глаза, процедила сквозь зубы:

— Нурарихён!

— О, Сакура-химэ, — в глазах Нурарихёна плясали смешинки. В свете свечей его золотистые глаза отливали розовым, придавая им еще более демонический и завораживающий вид. Его верхняя одежда была распахнута, открывая грудь, которая в отблесках огня казалась слегка покрасневшей.

— Ну как, впечатляет?

Мне все равно, впечатляет или нет!

Я сделала глубокий вдох, собираясь высказать все, что о нем думаю, и продемонстрировать все богатство родной речи. Но тут снаружи раздался голос Мико:

— Господин замка!

Торопливые шаги моего дражайшего отца приближались. Я уже слышала его пронзительный голос:

— Сакура-химэ!

Наверняка опять какой-то ночной пациент. Я обреченно покачала головой и посмотрела на Нурарихёна. Он, поглаживая подбородок, и не думал уходить.

Понимая, что отец ни в коем случае не должен его увидеть, и не желая устраивать погоню оммёдзи за ёкаем прямо перед приемом больного, я быстро сообразила, что делать, и втолкнула Нурарихёна за книжный шкаф. Даже когда он в суматохе схватил меня за руку, я не обратила на это внимания.

— Пожалуйста, не выходи! Если не можешь уйти, оставайся здесь! — я совершенно не подумала о двусмысленности своих слов. — В крайнем случае, спрячься во внутренней комнате. Если устанешь, можешь поспать на моей кровати, только не попадайся никому на глаза!

Я почувствовала, как пальцы Нурарихёна замерли, но мне было не до этого. Я поправила одежду, взяла книгу и сделала вид, что читаю.

Господин замка распахнул дверь, схватил меня за руку и потащил за собой: — Сакура-химэ, скорее! Пришел знатный господин, просит о помощи!

Я лишь успела бросить взгляд на книжный шкаф, но Нурарихёна там уже не было.

— Через три дня я за тобой приду, — внезапно прошептал голос у самого уха. Я испуганно огляделась, но, кроме знакомого запаха саке, ничего не обнаружила.

— Сакура-химэ, что с тобой? Поторопись! — настаивал отец.

— Ничего, — ответила я, опустив глаза.

Ушел, значит… Ну и ладно…